Гарри Поттер и Рождество

Придя домой, Гарри принял душ, поужинал — разогретый с помощью домашней магии картофель с тмином, бекон и овощной салат, — перечитал «Квиддичное обозрение», в которое позавчера успел лишь заглянуть одним глазом, и в одиннадцать вчера лег спать. Было Рождество две тысячи пятого года. Он проснулся среди ночи от того, что был в спальне не один. Рука скользнула под подушку за палочкой, опоздав на долю секунды. Мягкие невидимые ленты Инкарцеро спеленали его, как кокон. «Пиздец», — мелькнуло в голове. Если ночной гость сумел преодолеть все защиты дома на Гриммо, трудно представить, на что он способен в отношении беззащитного и связанного аврора. Точнее, представить-то Гарри мог, но упорно гнал из головы картины с мест преступлений. Требовалась сохранить спокойствие и наблюдательность, чтобы воспользоваться мельчайшим промахом противника. Не может же тот ни разу не ошибиться… В спальне царила абсолютная чернота — «перуанская тьма», скорее всего. Одеяло спланировало на пол. Легкие штаны и футболка, в которых Гарри спал, просто растворились в ночном воздухе. «Бля-я-я», — подумал Гарри. Ему стало страшно. Можно быть сколько угодно Избранным и победителем Волдеморта, но, когда лежишь среди ночи связанный и абсолютно голый перед невидимым врагом, тебе будет страшно. Если ты не психопат, конечно. Гарри психопатом не был. Его мягко перевернули на живот. Рукой, а не заклинанием. — Кто вы? — спросил Гарри. Голос сел, и говорить в подушку было неудобно, но надо же с чего-то начинать. — Ш-ш-ш-ш, — прошипели сверху. — Что вам нужно? Деньги? Помощь? Месть? Наверху будто бы недовольно вздохнули, и что-то — без сомнений, невербальное Силенцио — лишило Гарри последней возможности влиять на происходящее. Он дернулся вбок, но попытку скатиться с кровати пресекли тяжелые руки на плечах и колено на пояснице, а условные ленты стянулись плотнее, прижимая локти к пояснице, а колени друг к другу. Гарри понял намек и затих. Не та ситуация, чтобы тратить силы попусту. Лучше дождаться подходящего момента, и вот тогда уже… Ночной гость убрал руки с плеч и сел сверху, придавив Гарри своим весом. Гладкая прохладная ткань мантии мигом нагрелась от контакта с обнаженной кожей. Гарри почувствовал острое желание гусеницей выползти из-под чужака. Он ненавидел чувствовать себя беспомощным. Жесткие пальцы легко погладили шею, плечи, провели по позвоночнику, остановились на пояснице. Гарри не мог понять, к чему готовиться, и едва успевал душить подступающую панику. Расчленят? Разорвут пополам? Вывернут наизнанку? Сумасшедшие преступники всегда опасны, а сумасшедшие маги опасны вдвойне. Втройне. В сотни раз. Человек наверху приподнялся, пересел ниже, на лодыжки, наклонился и коснулся ямочки над копчиком плотно сжатыми сухими губами. Гарри похолодел. Точно сумасшедший. Что он собирается делать? Губы сменил язык, тоже горячий, но приятно влажный, оставивший на коже быстро остывающий след. Такие же быстрые точки-поцелуи губы оставили на ягодицах. Гарри сжался весь, от кулаков у бедер до половинок задницы, обретшей твердость ореха. Что за хрень? Тяжесть чужого тела вдруг исчезла, хотя мантия по-прежнему касалась кожи Гарри. Его взяли за бока и потянули назад, ставя на колени. Щека проехала по простыне. Из-за сдвинутых коленей и неудобной опоры на ухо и плечо стоять так было неудобно, а возможность вступить в борьбу, и без того сомнительная, устремилась к нулю. Держать задницу сомкнутой в таком положении стало сложнее. Особенно когда язык прошелся прямо посередине. Мозг посылал телу противоположные команды, от чего Гарри пытался сжаться и расслабиться одновременно. Выходило странно. Мышцы будто пульсировали, и выглядело это больше как приглашение, чем как попытка сопротивления. Ладони легли на ягодицы и мягко развели в стороны, положив конец внутренним противоречиям. Незнакомец вылизывал его тщательно, прилежно, с удовольствием. Острый кончик языка с нажимом обводил закрытое отверстие, чуть проникал внутрь, терся о края. Гарри задышал тяжелее. Жар расходился по телу. Хотелось расставить колени поустойчивее, вцепиться пальцами в подушку, услышать собственный стон, но даже и так было неплохо. Точнее, именно эта непривычная поза рождала непривычное удовольствие. Скованность тела и невозможность выразить ощущения голосом заставляли сильнее сосредоточиться на ощущениях: прикосновения сухих губ к влажной слизистой, язык, проникающий внутрь, ласкающий его так, как Гарри мог только мечтать — в реальности ни у кого ни разу не получилось сделать так, как надо. Этот же язык словно подчинялся его собственному мозгу, вылизывая и толкаясь идеальным образом. Член давно встал и чуть покачивался под животом, когда Гарри подавался назад, к поистине волшебному рту. Возможно, это все было только началом, прелюдией к чему-то куда менее приятному, но если это последнее удовольствие в жизни, его тем более стоит получить. Продолжение вскоре последовало, и Гарри мог поклясться, что пальцы у этого человека такие же волшебные, как его язык. Они проникали, сгибались, поворачивались, часто и настойчиво толкались внутрь абсолютно так, как делали бы это в идеальной фантазии. Гарри уже не думал — просто подавался назад, стонал через нос и сильнее прогибался в пояснице, стараясь раскрыться еще сильнее. Чертово Инкарцеро! Неужели этот тип так его и не снимет? Ну, Гарри на его месте точно бы не снял. Он начинал подозревать, что пытка состоит в том, чтобы возбудить его до предела, довести до самого края и бросить связанным, не оставив даже возможности закончить дело самому. И это было бы действительно очень жестоко. Гарри предпочел бы получить оргазм и два, даже три Круциатуса после, если бы ему предложили такой выбор. Мозг протестовал, но право голоса у него временно отсутствовало. Неизвестный вытащил пальцы из задницы Гарри и приставил головку члена — по ощущениям хорошо смазанного и довольно крупного. Гарри задержал дыхание и качнулся навстречу, пытаясь насадиться сам. Но его аккуратно придержали на месте, мимоходом шлепнув по ягодице. Гарри вздрогнул — в его фантазиях ничего подобного не встречалось, но ему понравилось обжигающее ощущение удара. Затем член стал проталкиваться в его зад короткими толчками, понемногу оказываясь все глубже, пока чужой пах не вжался в ягодицы. Оба замерли. Гарри мелко дрожал. Все в нем, от кончиков пальцев до кончика члена, требовало продолжения. Но это зависело не от него. Незнакомец наклонился, почти лег на спину, коснувшись влажной кожи чем-то пушистым. Гарри не мог сообразить, что это. Ладонь скользнула по его груди, зацепив соски — еще одна волна мурашек по коже, — опустилась ниже, заставив поджаться живот, обхватила член и раз-другой проехалась по нему. Гарри взвыл бы, если бы мог. Все было так, как он и любил: образцовый темп, образцовое сжатие, лучше просто некуда. Член внутри него двинулся, перед глазами посыпались звезды, и дальше Гарри только двигался вперед и назад, стремясь насадиться посильнее и трахая сжимающий его кулак. Наверное, понадобилось совсем немного времени, чтобы он кончил, — но ощущение было такое, будто прошло несколько часов. Гарри дернулся, сбился с ритма, зачастил — и выплеснулся, заливая спермой неизвестно чьи пальцы. Он не понял, успел ли незнакомец: тот сразу вынул член и убрал руки, позволив Гарри завалиться набок и перевести дыхание. Гарри пришел в себя очень быстро, но его гость успел снять все заклинания и даже, как убедился Гарри, проведя ладонью, вычистить постель. Схватив халат, висевший на дверце шкафа, Гарри наощупь выскочил за дверь. Тусклый светильник на лестнице ударил по глазам. Гарри побежал вниз, на ходу промаргиваясь. В гостиной он порылся в столе и достал аврорскую следилку. Конечно, брать домой рабочий инструмент запрещалось, но начальство закрывало на это глаза, понимая, что аврор не скидывает профессиональную жизнь вместе с форменной мантией. Всякое могло произойти — вот как сегодня. Так что если посетитель рассчитывал исчезнуть бесследно, ему стоило связаться с кем-то другим. Накинув теплый плащ и на ходу натянув ботинки, Гарри выскочил на улицу. Яркий луч следилки четко указывал направление, в котором двигался последний вышедший из дома человек. Далеко бежать не пришлось. Стрелка превратилась в круг около одного из ночных кафе. Через стекло Гарри уставился на сидевшего за столиком человека. Красные колпак и куртка, роскошная белая борода, усы, искусственный снег на отворотах. Кто еще приносит рождественские подарки, как не Санта? Но Гарри больше интересовали не атрибуты сказочного существа, а крючковатый нос и черные глаза, удивительно не гармонирующие с обликом доброго дедушки. Гармонировали они только с Хогвартсом и кабинетом Зельеварения… Рванув дверь, Гарри в два шага пересек кафе и плюхнулся на свободный стул. — Профессор? Санта отшатнулся, едва не пролив кофе, и у Гарри не осталось сомнений. — Какого черта? Вы же умерли! — В целом да. — Санта через голову стащил бороду и усы вместе с колпаком и праздничной кучей сложил с краю. — Но существует посмертие. Вы же знаете, что такое посмертие, Поттер? Не то он разучился язвить, не то Гарри обрел иммунитет к подобным замечаниям. — Уж точно не наряд Санты и не римминг нелюбимым ученикам. — Кому как повезет. — Снейп сжал губы. — Мое посмертие — раз в год исполнять чье-либо желание, на выбор. Не слишком напряженная работа. — И очередь до меня дошла только сейчас? — Это все, что вас интересует? — Нет. — Гарри наклонился над столом. — У меня в мыслях сейчас сумбур и слишком много вопросов. Вылавливаю первые попавшиеся. Значит, вы знаете, кто о чем мечтает? На самом деле, да? И вы исполняете все идеально, верно? Потому что знаете, как это выглядит у меня в голове, да? — Совершенно верно. — Снейп изучал кофе, будто гадал на нем. Хотя Гарри точно знал, что тот не верит в такие предсказания. — А вы — вам все равно, какие желания исполнять? — Я же Санта. Это моя работа. Гарри задумался, вспоминая. Чудесный семейный праздник — все самые близкие в доме Уизли — пять лет назад, внезапный перенос дежурства с праздничной ночи на обычную в две тысячи втором — он тогда встречался с этим парнем, как его звали? — с которым предполагалось нечто серьезное. Рождественский отпуск в две тысячи третьем, когда у него все было сложно и хотелось просто побыть одному. Билет на финальный матч в прошлом году, когда все места были уже бесповоротно раскуплены, — подарок от Нарциссы Малфой, внезапно испытавшей приступ благодарности Гарри. — Вы что, каждый год выбираете меня? — С чего вы взяли, Поттер? — Бывший двойной шпион мог бы солгать и получше. — Исполнять раз в год чью-то мечту — это грустно. — Сегодня было вполне неплохо. Хорошо, что в этом году у вас недотрах. — Да бросьте. Вы даже не кончили. Снейп поднялся, оставил деньги за кофе, сгреб красно-белую кучу. — Стойте! — Гарри развернулся вслед за ним. — А Санте можно делать подарки? — Что? Гарри поднялся со стула. — Праздник еще не закончился. Я могу сделать вам подарок? — Понятия не имею. — Снейп казался озадаченным. — Я еще не сталкивался с этим вопросом. — Тогда давайте вернемся на Гриммо и… — Дальше подобрать слова было непросто. — Вам-то это зачем, Поттер? — Неважно. — Гарри вдруг улыбнулся. — Пойдемте, иначе я буду думать об этом весь год, и вам все равно придется исполнить мое желание на следующее Рождество. — Глупо, Поттер. Я ведь могу просто выбрать другой объект для одаривания. — Ну не выбираете же, — Гарри всегда было трудно переупрямить. Похоже, Снейп тоже об этом вспомнил. — Я никогда не задерживался, выполнив желание. Это может закончиться… чем угодно. И вряд ли хорошим. — Вы Санта, а сегодня Рождество. — Гарри подумал и добавил последний аргумент. — А я Гарри Поттер. Так что все будет хорошо. Снейп хмыкнул очень выразительно, но все-таки пошел. Не то решил проверить удачливость Гарри, не то подумал, что посмертие не повод отказываться от подарка. Все-таки праздник.