Down in Mexico

Первый звук, взятый вокалистами, ярко вспыхивает в затуманенном алкоголем сознании. Он вырывается из плена старого музыкального автомата — где сейчас вообще такой встретишь? — и рассыпается мелким переливом, который звенит о тонкие стенки полупустых стеклянных бокалов. Слэш сидит на стуле посреди бара, спиной к автомату, а потому не видит, что там происходит. Но этого и не нужно. Он не единожды смотрел «Доказательство смерти», а сцену с эротическим танцем и вовсе не один десяток раз. Он знает, что скоро действо переместится в его поле зрения. Мог ли он предположить, что когда-нибудь эта сцена будет разыгрываться вживую с его участием? Нет, чёрт возьми, не мог. Однако то, что творится сейчас, не плод пьяного воображения. Можно сколько угодно щипать себя за руку — боль будет реальной. Равно как и неоновые вывески над стойкой бара, как проливной дождь за окнами, как блядский Эксл Роуз, выходящий из-за его плеча и цепляющий пальцами его кудрявую шевелюру. «Где-то в Мехикали есть одно безумное местечко, где выпивка горячее, чем соус чили, а босс — пижон по имени Джо…» Взгляды всех присутствующих устремлены на них. Слэшу кажется, что он вдруг оказался в долбаном мюзикле. Не в диснеевском, где на сладкое пение прекрасной принцессы со всей округи слетаются птички и сбегается мелкая живность. Вместо сладкого пения принцессы — хрипловатый голос солиста, выводящий мелодию, которая то здесь, то там пробивается чёткими ритмическими ударами. Люди притоптывают и щёлкают пальцами, вливаясь в этот ритм. А в центре всего этого — Слэш. Сидит неподвижно, заворожённый зрелищем, что разворачивается перед его глазами. Походка Эксла более плавная, чем обычно — из-за количества выпитого или, возможно, из-за условностей, продиктованных ситуацией. Второе очень вероятно, ибо Эксл Роуз никогда и ничего не делает на отъебись. Даже если речь о дурацком желании, проигранном в карты. Слэш не уверен, стоит благодарить или же проклинать погоду за духоту, которая была предвестником ливня и которая заставила Эксла надеть неприлично короткие облегающие шорты. Одно он знает наверняка — то, как Эксл не спеша ведёт ладонями по обнажённым бёдрам, слишком горячо. Он опускается на корточки и совершает несколько мягких пружинистых движений, во всей красе демонстрируя свою роскошную задницу. Слэш сглатывает. Сколько раз он запирался в ванной и дрочил, представляя, как имеет эту задницу во всех возможных позах — не сосчитать. Он наблюдает, как Эксл поднимается, дразняще оглаживая бедро снизу вверх, и подцепляет край футболки, чтобы на пару мгновений оголить подтянутый торс. А после разворачивается лицом к Слэшу и так же плавно снова опускается вниз. Широко разводит колени, и Слэш видит очертания члена, плотно обтянутого тканью. Оххххх. «Он носит красную бандану и играет на фортепиано в кабачке на юге, в Мексике… Он носит пурпурный пояс и чёрные усы в кабачке на юге, в Мексике…» Покачивая бёдрами в такт музыке, Эксл по-кошачьи крадётся к нему по не особо старательно вымытому полу. Зрительный контакт не разрывается ни на секунду. Эксл беззвучно чеканит губами слова песни с блядской полуулыбкой, однако взгляд его говорит следующее: «Посмотришь в сторону — тебе пиздец. И не вздумай трогать себя, пока всё это не закончится». Идея играть в карты на желание принадлежала Стивену. Идея исполнения проигравшим эротического танца — Даффу. Иззи благополучно слинял ещё до начала партии, сославшись на какие-то дела, которые требовали его присутствия в другом месте немедленно. Какова была вероятность того, что Эксл разгромно проиграет? И каковы были шансы, что жребий наслаждаться его танцем выпадет Слэшу? Что ж, исключать подобное было бы неправильным, как и любой другой исход. Слэш не верил в божественный промысел, но верил в то, что в этом мире может произойти всё, что угодно. И при этом — парадоксально — одновременно всё и сразу произойти не может. Не может. Но в данном конкретном случае произошло. Теперь же Стивен и Дафф сидели за столом, уставленным бутылками из-под пива и пустыми шотами, и целовались. Целовались жадно, прерывисто дыша и прикусывая губы друг друга. Поначалу они с большим интересом следили за тем, как Эксл бросает монетку в автомат и выбирает композицию, виляет задницей с её первыми нотами и неторопливо направляется к Слэшу. А затем вдруг рука Даффа оказалась на плече Стивена, ноги Стивена — на коленях Даффа, и… В общем, так оно и случается. Если бы Дафф сказал Стивену залезть под стол и отсосать ему, тот не задумываясь сделал бы это. Ему было не западло. Как легко становится жить, когда начинаешь руководствоваться принципом «не западло». С Экслом всё далеко не так просто. Под аккомпанемент дурманящей мелодии он льнёт к Слэшу, упершись коленом в стул между его расставленных ног. Гладит его грудь и приспускает с плеч куртку. Дышит почти в самые губы, вызывая безумное, до дрожи во всём теле желание поцеловать. Но в глазах Эксла читается: «Нет. Не смей. Не в этой жизни». В кожаных брюках становится тесно. «Когда я увидел его впервые, он сидел на стуле у фортепиано… Я спросил его: «Скажи, когда здесь начнётся веселье»? А он лишь подмигнул и ответил, мол, спокойно, парень...» Эксл убирает колено со стула, чтобы тут же поставить на его место ногу в модной высокой кроссовке. Её носок упирается в член Слэша, и он с присвистом втягивает воздух сквозь зубы. Всё ещё беззвучно подпевая и улыбаясь, Эксл качает бёдрами и принимается стаскивать с себя футболку. Эй, мы так не договаривались. Перед началом игры Дафф пояснил, что эротический танец не означает стриптиз. «Да, раздеваться не обязательно», — зачем-то повторил за ним Стивен, словно сомневаясь в способности друзей понять с первого раза. Дафф засмеялся и потрепал его по выжженной осветлителем пушистой чёлке, от чего тот натурально засиял. Однако Эксл Роуз не из тех, кому можно указывать, что и как делать. И если он решил раздеваться, то он будет раздеваться. Футболка мятым комком летит в сторону барной стойки. Длинные рыжие волосы ложатся на взмокшую спину, отдельные тонкие прядки липнут к вискам. Эксл облизывает губы, и Слэш непроизвольно делает то же самое, вызывая у того какой-то совершенно издевательский смешок. А в следующий миг Эксл разворачивается — всё так же блядски и плавно — и садится между его ног, заставляя раздвинуть их ещё шире. Твою же мать. Покрывшиеся испариной лопатки прижимаются к голой груди Слэша. Эксл запрокидывает голову и заводит руки назад, путается пальцами в его волосах и в своих собственных, обжигая точечными касаниями его шею. Слэш чувствует, как у него начинают пылать щёки. А движение бёдер Эксла не останавливается ни на секунду, и его восхитительная задница трётся о напрягшийся член. Слэш стонет — из-за громкой музыки никто в баре этого не слышит, но рыжий дьявол реагирует на стон, царапая ногтями кожу на его затылке. Этого всё ещё мало. Эксл накрывает ладонями его руки и ведёт ими от кромки шорт по своему животу выше, к пирсингу в соске. Под одобрительные реплики наблюдающих Эксл ласкает себя чужими руками так, как нравится ему. От ощущения мучительно-приятной подконтрольности — и от того, что всё это происходит на глазах у других людей — Слэш едва не задыхается, обводя пальцем холодное металлическое колечко. «Внезапно вошла цыпочка, и Джо начал играть латинские ритмы… На ней были ажурные чулки, и она стала танцевать, щёлкая кастаньетами…» Ритм музыки дробится мельче, сопровождением голосу остаются только барабаны. Их удары проникают в кровь и бурлят в венах, пробуждая внутри что-то первобытное. Эксл снова стоит на полу, а ладони Слэша лежат на его бёдрах. Их обоих будто захватывает в водоворот. Движения Эксла становятся всё более быстрыми, и Слэш, мало осознавая свои действия, то ведёт ладонями выше, перебирая заклёпки на ремне шириной в половину его шорт, то спускается ниже, чтобы снова сжать его задницу. Он видит, как Эксл вскидывает руки, как очерчивает ими изгибы своего охерительно горячего тела, его колени будто прошивает током, когда Эксл опирается о них на долю секунды. Слэш закрывает глаза, и перед опущенными веками пляшут разноцветные точки. В голове нет больше ни единой мысли — только звуки барабанов, яркие и мерцающие, словно эти самые точки, бьются о черепную коробку. Охуеть как хорошо. «Я не знал, чего ожидать, а она обхватила меня за шею… Мы закружились в танце, и никогда прежде я не видел кого-то, кто танцевал бы так, как она…» Барабаны резко смолкают, и под сольную вокальную фразу-кульминацию Эксл наклоняется, касаясь пола ладонью. А когда он выпрямляется и идёт вперёд — взмахнув волосами так, как это делают девушки в рекламе дорогих шампуней, — под нижней кромкой его шорт виднеются наливающиеся розовым отметины от ногтей. Небольшое свидетельство собственнического жеста, которое исчезнет так же быстро, как и появилось. Эксл Роуз не принадлежит никому, кроме Эксла Роуза, как бы там ни казалось со стороны. Музыка льётся к своему финалу, уже в первоначальном, более спокойном движении, а вместе с ней близится к концу и представление. Губы Эксла всё с той же полуулыбкой старательно выводят слова песни. Он видит уже хорошо различимый стояк Слэша и с удовлетворённостью на грани садизма прищуривается — когда на тебе тесно прилегающие кожаные брюки со шнуровкой, это, должно быть, очень неудобно. Не то слово, сукин ты сын. Эксл совершает круг по залу, наслаждаясь распалёнными его танцем взглядами и возгласами посетителей, которые смешиваются с шумом дождя снаружи. А после снова подходит к Слэшу и уже не садится, а ложится к нему на колени. Одной рукой держится за шею, чуть ёрзает и соблазнительно прогибается, закусывая губу. Перед глазами Слэша всё плывёт, брюки жмут нестерпимо, и он чувствует влажность выделившейся смазки. Колечко пирсинга Эксла поблёскивает в приглушённом свете ламп на потолке бара, когда тот опять медленно проводит пальцами по своей груди… «И если ты находишься к югу от границы — в смысле, там, в Мексике, — и хочешь оторваться по полной, не стесняйся, парень, а просто разыщи пижона по имени Джо…» К их столику Эксл возвращается под всеобщие аплодисменты и с большим бокалом ледяного «Лонг-Айленда» за счёт заведения. Бармен отдаёт ему футболку, но Эксл не надевает её, а просто накидывает на плечи. Слишком жарко вокруг и слишком сильно горит его тело. Дафф и Стивен тоже встречают его аплодисментами и с преувеличенным энтузиазмом спорят, было действо охуенным или же фееричным. Они отлипли друг от друга всего лишь за пару секунд до того, как Эксл направился к ним, и у обоих одинаково припухшие губы и пьяно-хитрые взгляды. Слэш присоединяется к компании спустя минут десять без малого, берёт со стола недопитую бутылку пива и опрокидывает в себя до дна. Волосы полностью скрывают его глаза и почти полностью — раскрасневшиеся щёки. На Эксла он старается не смотреть, а когда случайно выхватывает его лицо боковым зрением, то замечает загадочную улыбку, от которой мгновенно холодеет и скручивает внизу живота. Сукин сын Роуз, как есть сукин сын. А Эксл сидит тихо, как ни в чём не бывало, и неторопливо цедит коктейль. Дотрагиваясь под столом до своего возбуждённого члена через ткань шорт, он думает о том, что был бы не против когда-нибудь повторить эту сцену, но уже наедине. Когда-нибудь — не в этой жизни или чуть раньше, при следующей встрече. Как будет настроение.