Убей своих любимых

      Дикки — Давид Тома.       Дикки — муза Тома. Ты нежишься в его теплых лучах внимания, пока он благоволит тебе, изредка бросая снисходительные взгляды на твое глупое, подернутое восхищением лицо, взгляды, так и кричащие: тебе хорошо, потому что рядом с тобой я. Ты вынужден подстраиваться под малейшее колебание его настроения, ты — крохотное непрочное суденышко в океане его капризов и желаний. Ты чувствуешь себя покинутым, когда он отворачивается. Том чувствует себя покинутым, когда Дикки отворачивается от него. Обманутым, уличенным. Пойманным. Поэтому Том делает все, чтобы Дикки не отвернулся. Не покинул его. Том нащупывает весло. Берет в руки и возносит ввысь.       Пьедестал орошен кровью. Том отправляет своего бога на глубокое лазурное пристанище Атлантиды. Сложно бы пришлось, будь ты верующим, — отстранено думает Том, — тогда ты бы захотел отправиться в Эдем. Или сразу на Олимп? Какая досада. «После стольких унижений, ты заслужил это место», - ухмыляется обиженный Том. «Ты приравнял его к богам, но несешь такую ересь», - фыркает зануда Том. «Заткнись!» «Теперь ты не отвернешься от меня», - все еще заискивающе улыбается Том. Дааа. Теперь Дикки точно не покинет его. Уж Том знает: из Атлантиды не возвращаются. Том чувствует себя расстроенным фортепиано в опустевшей комнате. Фортепиано, по и без того сломанным клавишам которого долбит треклятая Мардж. Мардж, как не в себе, продолжает допрашивать Тома. Том поводит плечами, растерянно извиняется, когда как ему хочется вцепиться в ее узкие плечи до побелевших пальцев и трясти, трясти эту глупую суку, трясти… Том перекатывает в ладони перстень Дикки и успокаивается. Он представляет себе, как показывает кольцо Мардж, как распахиваются ее покрасневшие от слез глаза, как вытягивается от изумления побледневшее лицо — в узнавании символа их когда-то любви — любви Дикки и Мардж. Том хочет видеть ее боль. Только Том знает о смерти Дикки. Только он должен знать об этом, больше никто. Иначе они запачкают Дикки, изваляют их общую тайну в грязи, обесчеловечат и распотрошат, как когда-то поступили и с самим Томом…       Обогохулят его Бога.