власть

Мальчики умнее, чем девочки. А ещё у них есть власть. Александр понял это давно на личном опыте, и его часто упрекали в зазнайстве, грубости и тупых шутках. Но он решил, что сделает это своей фирменной фишкой — просто притвориться тем, кто не нравится почти никому: смазливый богатый мальчик, не специально заставляющий людей обнажать их гнилые мнения о нем и о людях в целом. В десять лет он получил грамоту, в которой было написано, что он самый харизматичный, талантливый и загадочный артист в школьном театре, в двенадцать — поцеловал троих девушек и сходил с ними на свидания за один раз, в двадцать — уехал из Швеции покорять Новую Зеландию и пытался найти того, с кем хоть как-то было возможно поговорить о книгах, учебе и жизни. Все те, с кем он поступил в институт были такими же богатыми, как и он, но относились ребята к этому совершенно непринужденно и обыденно. Александр чувствовал себя львом в стаде ланей, несмотря на то, что может быть он и был самым красивым львом на свете. Но Александр никогда не видел львов в живую. Ему запрещали ходить в зоопарки, родители были против издевательств над животными. Удачно, но он хотя бы не один был фетишистом в сексе, и многие девушки соглашались на то, чтобы на их шеи надевались петли, а член был не настоящим, а резиновым. Вот только все они стремились получать заботу, признание собственной значимости и энергию, взамен оправдание: "потому что они девушки" и отличаются от Александра внешними признаками. Характером. Многие отличались. Не Агата Харрис. Это ужасная, противная смесь вспыльчивости, тупости и привлекательности, она чем-то отличалась от обычных людей, ну и хотя бы тем, в какую историю попала. И Александру пришлось ввязаться во все это расследование по убийству ее дражайшей бабушки, и полностью отсеять подозрения насчёт нее, так как у нее было железное алиби. Без подозрений, но не до конца.       

***

— Вау. Когда Александр впервые увидел полицейского, то сразу понял, что ему понравилась Агата, и фыркнул от предсказуемости происходящего. Если Чарльз окажется убийцей, то Нильсен вообще бы расхохотался над тем, как жалки обстоятельства, в которые опять втягивает его жизнь. Становилось скучно, и во время их поездок Александр пытался вывести Агату на псевдо-интеллектуальный спор, скрываемый за бездарным сарказмом, но Харрис влюбилась. Сэм же тоже повсюду гонялся с ними, потому что иначе и быть не могло, а Агата и не делала вид, что ей все равно, хоть и было. Александр не мог видеть настоящих эмоций Агаты, просто потому что не позволял ей делать это. Он молча ненавидел то, что называют романтикой и правильностью, добротой, потому что отец говорил ему, что это делает человека слабым, забота о других забирает энергию, и хладнокровие, которое полезно для дел. Хладнокровие? Сейчас Александр просто не мог не. — Вау, — повторил он ещё раз еле слышно, когда увидел, как Сэм ни стесняясь ни его, ни Агаты переодевался в новый костюм. Но его вовсе не впечатлил. Александр не знал, как подъебать Сэма, так чтобы не оттолкнуть, флиртовать не агрессивно он не умел и комплименты дарил только девушкам. Они пошли на контакт в первый же день знакомства, если бы не симпатия Сэмюэля к Агате, то Александр бы вообще был в восторге от того, что он наконец нашел себе человека, равнового ему по всем показателям. Они спорили, почти дрались, Александр никогда не делал вид, что ему все равно. Это зарождалось постепенно, однажды, когда Агата просто опустилась, чтобы поднять ключ с ковра, Александр понял, что по логике не смотрит на нее, а на Сэма, тот ответил тем же. Когда Сэм застукал их с Агатой в одной постели, и Нильсон пристегивал ее руки к изголовью кровати наручниками, они снова уставились на друг друга, а Агата на фоне визжала что-то шаблонное про то, как не хотела изменять своему Сэму. — Ну, если Сэмми нравится… — Ни такой реакции я ожидал, — Макото присекал все попытки Александра быть ближе. Сэму не любил близость, он любил маленьких аккуратных девочек, похожих на Рэйчел, вот только Рэйчел — не маленькая. Александр порвал с ней, как только понял, что она снова хочет что-то странное, похожее на отношения. Александр не любил отдавать, у него не было ничего, пустые глаза, пустые карманы, деньги и улыбки, руки и веревки, петли, которые могли сделать больно всем ланям в округе. — Почему тебе не хватает храбрости просто сделать петлю вокруг своей шеи? — Откуда я знаю, у кого берется храбрость? Он заплатил бы любую цену.       

***

— Я умираю, как ты не можешь понять меня? Он говорит о себе, о себе, о себе, будто ничего другого в помине нет, будто все, что притягивается к нему, никогда не улетит, разве, что может исчезнуть в магнитном поле. — Да из-за чего умирать, Алекс? - так просто и без драм. Александр не помнит, почему и с какого времени Сэм стал Сэмми, а Александр Алексом. Сэмми бьёт конем очередную шахматную фигуру Алекса, а тот вздыхает, этот вздох может быть и притянет к себе ещё один магнит другого полюса. — У тебя все тут. Девушка, скоро твоя мама приедет и заберёт вас с Рэйчел домой. Чарльза схватили, во всем разобрались, мы распутали дело. Что дальше? Ты можешь добавить хоть что-то логичного и реалистичного в свои действия? Макото говорит так, словно они не в жизни, но и в жизни часто совершают опрометчивые поступки, без логики и интуиции. Поднимает глаза. — Я хочу проснуться. И тогда впервые действительно его понимают. Алекс снимает с него все, что осталось, бесстыдно занимаясь тем, что его пробирает до кончиков пальцев, прямо в ванной Агаты, снова на ковре, правда пространство действительно узкое. Губы горячие и шершавые, совершенно обыкновенные, женские. Сэм почти залезает в ванную, когда их прерывает ритмичный стук в дверь  — Агата. Она не изумленна вовсе, наоборот ее лицо остаётся спокойным в любые обстоятельства, и Алекс действительно ценит ее хладнокровие, он чувствует, что никакие и ничьи прикосновения, ни обстоятельства не взорвут и не расплавят ее металл. Может быть, это очередная маска. Может быть, это всего лишь иллюзии, они тут все играют в замечательную, интересную жизнь, полную приключений среди их серой пустоты, космоса, в котором кричишь среди чужих криков. — Ты мешаешь, уйди, правда, я хочу с Сэмми. Карие глаза, прищурившись, смотрят на Агату, и на то, как она жалобно просит хотя бы немного внимания. Но они уже не подростки, и Харрис давно не самая клёвая девочка в своей школе, она заслуживает наказания ни за что, просто потому что она хочет его. — Он мой! Идиотка. — Я ничей, завались. Сэм целует ее нежно, и он о ней заботится, все, о чем предупреждал отец Алекс видит на наглядном примере. — Может быть вы вообще прекратите это все? — Сэм предлагает этот безумный вариант, выходя из ванной и садится на кровать. Нет, не то, все же понимает, видя их взгляды, имеющие потребность овладеть, — он вообще такой понимающий, но почти не имеющий силы, как у Агаты. Харрис опять не виновата, опять ничего не делает — Алекс сам снимает галстук, и опять вспоминает о прошлом, нажимая пальцами на тюбик смазки. Грубыми движениями, резкими толчками, не церемонясь с Агатой, без обещаний и обид, все оставляя там, в ее крохотной голове, в которой память запечатлит все, что было между ними, Александр оставляет свое последнее беззвучное слово. Ведь его только можно читать, и никто не может услышать то, что он действительно хочет сказать.