***
Кальянная в арабском стиле была освещена множеством несоответствующих обстановке неоновых фонариков, а слегка приглушенное освещение подчеркивало мягкие линии колоритных узоров на стенах. Весь пол был покрыт ковром, напоминающим сталинский ампир. Поверх ковролина были хаотично разложены мягкие расшитые различными узорами подушки, а внутри каждого из условных мест размещались столики на маленькой ножке с сосудами кальяна. Компания парней сидела в позе лотоса, и только один Лёша упрямился и отказывался садиться на пол. За круглым столиком, на котором стояло два заказа, душевно разговаривали ребята, изредка что-то звонко выкрикивая. Щербакову становилось не по себе, что он не участвует в их саботаже. В душе он понимал, что не должен вестись на все те уловки, что использует для него Нурлан, но противиться и ссориться с ним Лёша не хотел. — Опусти свой зад, Лёха, — потребовал Нурлан, забываясь и продолжая ругать того. — Хватит, — попросил Щербаков, почти скуля. Кто бы мог подумать, что самый резкий из каста окажется таким милым за кадром. — Ладно, прости, — пробормотал Нурлан. — Сядь и не отсвечивай, — дым распространился по всему помещению. Лёша мог почувствовать вишнёвый, совсем как в родном Зеленограде, вкус свежей ягоды на ветке. В голове нарисовалась картина, как он на пару со своим другом детства пробегал мимо чьего-то огорода и сорвал горсть вишни, которая немного раздавилась и незначительно перепачкала пальцы. Моргнув, Щербаков вернулся в кальян-бар, где уже давно сидели и отдыхали друзья, а он, как законченный чопорный господин старался держаться от них на расстоянии. Желание быть в центре внимания перевешивало, а потому он уже не жмётся по углам, а старается разместиться рядом со своим близким другом, Нурланом. Дудь делал долгие затяжки, чувствуя, как расслабление проходит по всему телу, начинаясь где-то в районе плеч. Передавая мундштук Рустаму, который также долго потягивал молочный дым, словно сладкую вату, и выпускал пар изо рта, наблюдая при этом за тем, как он медленно рассеивается в воздухе, Юра переключил всё внимание на Алексея, который что-то говорил на ухо Нурлану. — Но почему нет?! — эта фраза была больше похожа на нытье, чем на нормальный вопрос, но Нурлану было плевать. — Это ведь идеальная возможность, и мы знаем, как долго у нас не было отпуска и нормального сна, так что… — Потому что, — спокойно ответил Лёша, — у меня нет ни малейшего желания катить в твой заёбаный Париж. Уж тем более в компании мужиков, вы историю Юры не слышали, что ли? — Повторяю: почему, блять, нет? — Во-первых, ты последние сорок пять минут чихаешь просто не переставая, — начал Лёша. — И мне не нужно, чтобы ты ехал с температурой в какое-то Хуево-кукуево, лишь бы убедиться самому какой это романтичный город и страна чудес, а также, что меня больше всего в этой ситуации напрягает, поставить под угрозу своё очко. — Понятно. Боишься, что догадки Дудя окажутся верными, и ты окажешься не против прочистить дымоход кому-то из местных, — дразнил Сабуров, махая рукой. — А вот… не надо только меня на понт брать, — Щербаков несколько раз провёл указательным пальцем перед лицом казаха. — Я ведь и подраться там с кем-то могу. Придётся потом объясняться перед властями и прессой. — Кому ты нужен? Какие власти? Ты что Путин, чтобы перед государством оправдываться? — сморщился Нурлан, принижая достоинство Лёхи. Неожиданно для всей компании Лёша замолчал. — Ладно, — протянул Щербаков, — так и быть. Поеду. Нурлан не ожидал, что коллегу удастся так быстро уговорить лететь в другую страну, да ещё и без жены, но сбавлять напор было не в его планах. — А ещё мы не будем ждать, пока ты нанянчишься со своей женушкой и детьми. В полдень уже вылет, поэтому за полтора часа будь добр. Рустам в очередной раз отказался от кальяна, чтобы лучше расслышать Щербакова. — Заканчивай ныть, Нурик.***
Франция славилась как страна безграничной любви и искренних тёплых чувств. Единственное государство, сохранившее нейтралитет к однополым отношениям. Страна, не признающая никаких законов, кроме своих. Здесь даже мысли рождаются не привычно лаконичные, а приправленные легким флёром поэзии. Париж до сих пор называют городом любви. Люди в этой стране спали прямо на улицах городов, на лавочках, прикрываясь газетами. По переулкам бродили музыканты, бездомные художники, взявшись за руку с такими же бездомными натурщицами. Во Франции всё выглядит так, словно творилось руками ангелов. Настолько там было красиво, что многие пускали слухи, что даже перед смертью принято красиво постанывать. Лучшее, что можно сделать в Париже — заблудиться в нем. Проснуться, пойти, куда глаза глядят, и заблудиться… Правда, это сработает как надо только если быть в компании кого-то очень тебе дорогого. Самолёт выпустил посадочные шасси, Рустам смотрел на экран своего ноутбука, что-то усердно набирая. Кабардинец не раз говорил, как в небе его буквально озаряет и фантазия настолько разыгрывается, что руки сами тянутся к клавиатуре. Нурлан мирно посапывал, укутавшись в свой любимый серый полноразмерный худи невесть какой фирмы с капюшоном на голове. Мужчина не любил, когда к нему пристают в самолёте, хоть и не обладал таким же надменным заносчивым характером, как у его образа на сцене. В отличие от второго, Щербаков ни разу не сомкнул глаз, наблюдая за большой башней из салона самолёта, слегка переживая. Он не понимал зачем согласился лететь в другую страну без жены, которую он так давно любит. Сказать ей, что летит в столицу Франции в компании двух друзей, было не самой легкой задачей, но Алексей искренне надеялся на понимание со стороны супруги.***
Район Маре переливается солнечными бликами вместе с легким ветерком, дух которого сочетает в себе историю с самыми современными тенденциями в приеме гостей. Как и любой другой район Парижа, Маре носит звание самого модного и модернистского района рядом с центром города. Гостеприимная, домашняя атмосфера отеля Дю Пети Мулен подчеркивается уютом и комфортом номеров, а радушные швейцары и портье внушают доверие с первой фразы. — Русские? — интересуется портье, пролистывая паспорта гостей. — Да, — кивает Нурлан, улыбаясь. — Водка! Матрёшка! — восклицает француз, демонстрируя свои знания. — Да, — соглашается Алексей. — А у вас тут геи, я слышал? — Геи? — удивляется сотрудник отеля. — Да, — улыбается Рустам. — Геев полно. — Оу, да! Геи, — Мишель вскидывает брови, суетясь и указывая корочкой паспорта Рустама в гостей. — Нет-нет, мы — не геи, — оправдывается Сабуров, скрипя зубами. — Конечно, не геи, — легко повторяет за ним портье, всё также улыбаясь и заполняя параллельно карточку гостя. — Блять, Лёха, — ругается Рустам, — из-за тебя мы ещё и геи. Оторвёмся по полной во Франции. Запомним на всю жизнь, как нас петухами посчитали, — на этот раз Саидахмедов закатывал глаза, произнося очередную фразу. — А я что? Не я это начал, — отбил блондин, поворачиваясь к Нурлану. — Щир… — попытался Мишель. — Щирбаков. Кто? — Щербаков, — поправил Алексей француза в произношении. — Это я. Тебя что, в школе не учили правильно говорить? — М? Нурлан махнул работнику отеля, чтобы тот особо не грузился тем, что ему отвешивает светловолосый. Взяв каждый свою сумку, ребята направились по номерам. Щербаков не мог найти себе места, время от времени написывая Лене сообщения и говоря, что здесь всё очень мрачно и неинтересно. Но в ответ он получил лишь: «Тебе никогда не угодишь…» Решив, что жена всё-таки обиделась, Алексей заблокировал экран телефона и откинул его в сторону на кровать. Вечером Рустам написал Щербакову, и они ждали в лобби бутик-отеля своего друга, который как назло решил наряжаться дольше обычного. Блондин нервно постукивал кроссовком по напольному покрытию, а Рустам просто сидел и пытался подобрать пароль от интернета. Двери лифта открылись, и вместе с другими гостями вышел Нурлан, дергая себя за подол чёрной куртки. — Напидорился? — прицепился Щербаков, разглядывая достаточно аккуратные штаны с красивым ремнём. — Не завидуй, — отбил Сабуров, приметив зеркало на противоположной стороне зала. — Красиво и со вкусом одеваться — не показатель ориентации.***
Около горящих свалок грелись толпами темнокожие ребята, а хозяйки сушили одежду на балконных веревках. Щербаков, широко раскрыв рот, озирался по сторонам и задирал голову так высоко, что в какой-то момент мог бы упасть навзничь. — А что, мы будем просто по районам гулять и фоткаться? — спросил Рустам, наводя объектив на забавно пялящегося в окошко Алексея. — А ты что-то ещё предлагаешь? — вырвалось у Сабурова. — Ну, мы же приехали сюда после истории Юры. Хочешь, Нурлан, я ему позвоню и спрошу, в каком клубе он был со своими корешами? — Мы что?! К геям пойдём? — закричал Щербаков, резко оборачиваясь. — Прикольная идея, — согласился Нурлан, подмигивая кабардинцу. — Мне бояться нечего, — добавил шатен, прищуриваясь. — А нам тем более, — Сабуров пихнул локтем друга, улыбаясь. — Связался я с вами, — укоризненно причитая пробормотал Алексей. — Ищу приключений на свой зад. — Причём буквально, Лёш, — ухмыльнулся Нурлан, закидывая руку на плечо тому. В какой-то момент от такого жеста у Щербакова упала гора с плеч, но где-то в глубине души ему было неспокойно. Воображение рисовало самые различные картины, в которых парни самого разного возраста оттягивали друг друга за волосы и заставляли насаживаться ртом партнёра на всю длину.***
— Спорим, Нурик, что Лёха у тебя заночует? — подкалывал Рустам. — То, что мы в гей-клубе — уже само по себе успех. Я не хочу спорить на то, что Лёха скорее всего спутает меня с Ленкой. — А что? Было бы весело. — Да ладно тебе, Нурлан. Забей на этот принцип, — шатен сделал акцент. — Ты посмотри как он пялится на тех бедолаг, — правая рука Саидахмедова устремилась в противоположный от их друга угол, где миловались пара парней. Нурлан проследил за взглядом Щербакова и понял, что ему не показалось. Алексей действительно без доли смущения разглядывал геев. — А если учесть, что, — Рустам замолчал и перевёл взгляд на задумавшегося казаха. — Ну, значит, не хочешь. Ладно, пойду схожу за… — Стой! Рептилоид застыл на месте, а затем медленно обернулся, натягивая победную улыбку. — Сколько? — спрашивает быстро Нурлан, словно боится, что кто-то услышит. — Как обычно. Пятихатка, — кинул Саидахмедов, раскинув руки в стороны. — Ни тебе, ни мне. — Хорошо, — кивнул Сабуров, приподнимаясь со своего места. Кресло под ним изменило положение, поворачиваясь ножками в сторону барной стойки. Весь путь к другу, который составлял от силы десять шагов, Нурлан переживал о том, чтобы всё выглядело правдоподобно. Посетители окидывали его уверенную и привлекательную фигуру взглядами, а некоторые могли позволить себе заигрывать с высоким казахом, улыбаясь. Сабуров пришёл сюда не ради экспериментов, не ради того, чтобы спорить с Рустамом. Он хотел отдохнуть и от души посмеяться в компании друзей, а теперь брюнет тормозит и нервничает, чтобы его коллега и один из близких людей в его жизни не послал его к чертовой матери, обвиняя в гомосексуализме. Ни одна здравая идея не лезла в голову, чтобы уговорить друга пойти к нему в номер, а потом просто уложить его в постель и уснуть в кресле или на полу. Подойдя совсем близко к Щербакову, который буквально висел, облокотившись на барную стойку, и мотал головой в разные стороны, создавая видимость радости, Нурлан положил руку на правое плечо блондина и обошёл его с противоположной стороны, упираясь левой рукой в столешницу. — Лёх, ты как? Может пойдём? Ответа не последовало. Щербаков продолжал рассматривать что-то в направлении туалета. Тогда брюнет выглянул из-за спины друга, чтобы самому лично посмотреть на предмет, привлёкший внимание Лёши в гей-клубе. Нурлан был очень удивлён, хотя и прежде догадывался, что ярые противники однополых отношений, как правило в душе не прочь и сами попробовать что-то в этом духе, когда увидел, что Щербаков разглядывал двух целующихся мужчин примерно их возраста. Сабуров перевёл взгляд на друга, который как заворожённый с приоткрытым ртом наблюдал за двумя геями, бесстыдно лапающих друг друга. — Они так долго разговаривали, а теперь просто сосутся, — прокомментировал Алексей. — И что? — бесцветно откликнулся Нурлан. — Нурик, думаешь мы… — невпопад пробормотал Щербаков, по прежнему не отрывая глаза. — Я думаю, что ты уже достаточно насмотрелся на это, — Сабуров неожиданно для самого себя испугался и машинально взял его левой рукой за запястье, и потянул в направлении выхода. Карие глаза нашли Рустама, который вопросительно кивнул в их сторону. Казах лишь одобрительно махнул и повёл на улицу Щербакова, который всю их дорогу продолжал зевать и разглядывать каждого в помещении, создавая не самое лучшее впечатление о себе, как о посетителе. Кивнув на выходе охраннику, Сабуров огляделся и заприметил дерево, на которое можно было повесить своего коллегу по цеху. — Господи, куда ты только глядел, Лёх, — причитал Нурлан. — Слушай, это твоя была идея идти сюда, — запротестовал Щербаков. Сабуров почувствовал, что от того пахнет спиртным, но не крепким. Возможно, он немного выпил, когда они с Рустамом не доглядели за ним, как за ребёнком, а может это был одеколон. В конце концов, этот запах мог быть в самом клубе, и Лёша просто напросто пропах им. Нурлан не раздумывая подошёл к дереву, заставив второго облокотиться на него. Щербаков с полуоткрытыми глазами продолжал разглядывать свои кроссовки, на одном из которых был развязан шнурок. — А мы куда идём? — В отель, — напористо ответил казах, оглядываясь по сторонам. — Тогда почему мы стоим? — не унимался Щербаков, улыбаясь. Нурлан старался сохранять спокойствие, но голос его говорил об обратном. — Потому что я высматриваю такси, — прошипел он, резко обернувшись к блондину. — Ладно, ладно, — успокаивал Лёша, оглядываясь. Голубые глаза, заметив на другом конце улицы нужную машину, заставили хозяина тут же начать дергать друга, который уже был на взводе. — Там такси, — пояснил блондин, отчего морщинки на обеспокоенном лице Сабурова разгладились. Они ехали в такси, когда Леха в полудрёме облокотился на плечо своего казахского товарища, укладывая как можно удобнее голову на тёмной джинсовой куртке, чтобы клепки не давили на кожу головы или не цеплялись за волосы. По телу Сабурова пробежали мурашки. Он действительно боялся пошевелиться и сделать лишний вдох, чтобы не потревожить Лёшу, в каком бы тот ни был состоянии. Нурлан до последнего не понимал, почему ведёт себя подобным образом. Зачем он стремится к уединению с ним, почему сейчас он не чувствует себя не в своей тарелке? Как давно они уже едут? Время тянулось неимоверно долго, что казалось, будто бы его оставили томиться на водяной бане. С каждой новой минутой Нурлан уговаривал себя, что устал, и поэтому они оказались там где оказались, Щербакова он просто забрал, чтобы тот не буянил. Блондин продолжал лежать у него на плече, периодически сжимая куртку друга. Нурлан опустил глаза на товарища, понимая, что тот совершенно ничего не соображает. В темноволосой голове пробежал вопрос, от которого тот постарался избавиться как можно быстрее.«Ох, Алексей, хочу ли я только наблюдать?»
***
— Куда ты меня тащишь? — обеспокоено поинтересовался блондин, распахнув глаза от удивления. — Ко мне, — резко отрезал казах, чувствуя как кожа сжимается и начинает неприятно покалывать. — Мне только чтобы ты щипался не хватало, идиот! — Правда? — Щербаков поднял голову и посмотрел на друга, усмехнувшись. — Спать тебя уложу сейчас, а там разберёмся, — бубнил Нурлан, продолжая идти. В душе Сабурова теплело непонятное чувство, которое он никогда прежде не испытывал. Ему показалось, вопрос друга прозвучал с некоей надеждой или просьбой, но углубляться в интонации голоса Щербакова он не собирался. Поняв в какой-то момент, что брюнету не знаком коридор, он обернулся, придерживая второго за руку. — Сегодня я ночую у тебя в коридоре? — кривлялся Щербаков, ломая гримасы и представляя, что он на сцене. — Мы потерялись, — Нурлан вскинул руки вверх, а затем безнадёжно отпустил, задевая карманы штанов полные от техники. — Прикольно, а что дальше? Ты хоть помнишь что-то из того, как нам добираться назад? Кстати, идея оставить Рустама просто во, — блондин саркастично поднял большой палец перед лицом друга. — Хватит действовать мне на нервы, — Сабуров повысил голос, отчего Алексей перестал обезьянничать. — Стой тут и никуда не уходи, — попросил первый. — Я спущусь на ресепшн и спрошу, в каком номере я остановился. А ты, — казах взял его на мушку указательного пальца, — даже не смей предпринимать что-то. — Боишься за меня? — ухмыльнулся блондин, опираясь на стену локтем и подкладывая ладонь под щеку. Сабуров растерялся, но не стал показывать этого другу. Отвернувшись от мужчины, он направился в сторону лифта. Спустившись вниз, Нурлан, как и планировал, разузнал всё о номере, а также то, что с ними по соседству оказывается остановилась пара молодых парней. Мысль о том, что он будет затаскивать в свой номер такого же, как и он, взрослого мужчину, не давала ему покоя. Утром он планировал отдать пятьсот рублей Саидахмедову и больше никогда не вспоминать, как у него подрагивали кончики пальцев на ногах, пока Щербаков что-то вытворял с его рукавом, непроизвольно поглаживая предплечьем бедро. Искренне надеясь, что Алексей ждёт его на этаже, где Нурлан его и оставил, брюнет зашел в лифт и нажал на кнопку, именующуюся цифрой три. Прокручивая руками ключ, Сабуров продолжал нервничать, сам не понимая от чего. В мыслях странным образом мелькали моменты со съёмок, когда они с Щербаковым держались по-дружески за руки, а затем противоположное — Алексей обнял его и переплел их пальцы. Это стало проявлением того трепетного отношения, когда тобой дорожат, но не навязываются, желая сохранить хрупкое между ними существо, называемое любовью. То было не эгоистическая и платоническая любовь, а безграничная забота и желание разделить все проблемы и горести с родным Алексеем. Но как бы Нурлан не любил своего белокурого друга, он никогда не понимал, какой степенью активности тот обладал, что не смог дождаться его. — Лёш? Нурлан огляделся, надеясь обнаружить того где-то поблизости, но безуспешно. Щербаков не откликался, поэтому Сабуров решил начать поиски с того этажа, на котором находился. Заглянув даже на запасную лестницу, он не нашёл друга. Проклиная свой язык, который накликал эту поездку на их головы, комик изучал каждый закоулок на этаже ниже. В один момент он решил вернуться на первый этаж, где и нашёл Алексея. Тот стоял и разговаривал с каким-то парнем, отдалённо напоминающего русского джентльмена. — … всё время таскается за мной, — говорил Щербаков, когда к нему подошёл Нурлан, опираясь ладонью левой руки на плечо парня. — А, вот, собственно и он, — на милом лице появилась улыбка. — Лёх, я же сказал тебе стоять на месте, — процедил казах, натягивая раздражённую гримасу. — А ты что? Куда тебя унесло? — Я же говорил, что он будет ругаться, — выдавил Щербаков, махнув в сторону рослого друга. — Прошу прощения, это я виноват. Я услышал русскую речь и мне показалось, что я как-то могу помочь, — оправдывался мужчина среднего роста с завитыми кончиками редких усов. Он в очередной двумя пальцами закрутил волосы под носом, придавая тем самым себе некий шарм. — Не беспокойтесь. Его постоянно где-то носит, и он всегда свою рассеянность на других сваливает, — Нурлан любезно положил пятерню на грудь блондина, чувствуя как под подушечками его пальцев стучит сердце, отдавая в висках Щербакова. Алексей опустил голову и воткнулся глазами в тощие пальцы друга, так мягко впивающиеся в его накаченную грудь. В какой-то момент, пока Сабуров пытался разобрать ломанный русский из уст французского жителя, блондин положил свою руку поверх руки Нурлана, чувствуя, какая она в этот момент холодная. Сабуров почувствовал, как его руки медленно, но уверенно согреваются, но не стал показывать Щербакову, что его как-то волнует сжатая рука. Терпеливо кивая, Нурлан желал быстрее скрыться от навязчивых вопросов ассимилировавшегося русского и задать ряд своих Лёше. По счастливой случайности сотовый мужчины противно запиликал, из-за чего тому пришлось отвлечься от пары комиков. — Я тебя убью сейчас, — прошипел Нурлан, выпутываясь из хватки Щербакова. — Да брось, Нурик! Нормально поболтали же, — уговаривал блондин того, медленно шагая, словно провинившийся ребёнок за отцом. Нурлан, не проронив ни слова, вошёл в номер, забыв вытащить ключ и тем самым заставив друга забрать вместо себя его. Внезапно в номере потух свет. Щербаков молча огляделся, понимая, что дверь открыта. — Мне сходить на ресепшн? — вызвался блондин, указывая пальцем на коридор, но Нурлан бы и не увидел этот жест. Вместо ответа казах просто фыркнул и отвернулся к окну. — Сядь и сиди жди, когда дадут свет. Можешь лечь спать, — процедил Сабуров, поглаживая ладонью по губам. Щербаков не знал что должен сказать. Нурлан опустился в мягкое кресло, располагающееся напротив окна. Из номера открывался потрясающий вид на пылающую золотыми огнями Эйфелеву башню. У Нурлана кольнуло что-то в груди при мысли что они с Лёшей могли бы жить здесь, но не сейчас, а когда-нибудь, когда их слава пройдёт и лишь немногие будут вспоминать о них, как о забавных личностях, проматывая галерею или переписки с друзьями. Неожиданно чужие руки оплетают его грудь, прижимая ближе к спинке, а чей-то подбородок опускается к его макушке. Брюнету не нужно смотреть, чтобы знать, как Щербаков закрывает глаза и расплывается в улыбке, а по всему его телу проходит волна эйфории, от которой хочется танцевать. Казах почти не дышит, чтобы не спугнуть его. Ладони забираются поверх рук блондина, сжимая предплечья. Алексей понимает, что делает всё правильно. — Обещай не использовать это против меня, когда мы вернёмся в Москву, — шепчет настолько тихо, словно их может кто-то услышать, Алексей. — Зачем ты так говоришь? — Как? — Словно я ничтожество, играющее с чувствами людей, — всё также шепотом ответил Нурлан, чуть поворачиваясь к другу. — Просто у меня слишком много свободного времени для разных глупых мыслей, — отшучивается Лёша, ослабляя объятия и делая шаг в сторону. Нурлан встаёт следом за ним и смотрит на его ангельское, почти детское, невинное лицо, на котором замерли огни достопримечательности. — Я хочу верить, что этот город лишь поможет нам сделать шаг навстречу друг другу, а не наоборот, Лёш, — Нурлан берет парня напротив за лицо, наклоняясь и поднося его как можно ближе. Щербаков растерянно бегает своими голубыми глазами по лицу восточной внешности, желая вырасти в этот момент на пару сантиметров, чтобы прикоснуться к его губам и почувствовать на вкус все те слова, которые тот только что говорил. Нурлан опережает друга и ещё немного наклоняется, целуя розовые губы, уже изнемогающие от желания высвободиться от нервных ухватов зубов. Это не было пошло или навязчиво. Наоборот, парень делал всё нежно, едва весомо, словно спрашивая разрешения. Сознание поплыло, как если бы он выпил две бутылки текилы. Нурлан издал тихий стон и положил руку на спину Алексея, медленно поднимаясь выше до лопаток. Чувствуя под ладонью рельеф мышц, брюнет лишь сильнее сжал своими губами верхнюю губу Щербакова. Лёша приподнялся на носочки, сталкиваясь носами, и, взявшись за воротник куртки, принялся посасывать нижнюю губу Нурлана. Притягивая к себе всё ближе и ближе, Лёша плыл от мысли, что, наконец, этот необузданный, сильный и холодный мужчина тает от его сладких губ, влажно обхватывая с очередным вдохом кислорода его рот. В этот момент Рустам, который уже вымок до нитки из-за неожиданно случившегося ливня пробирался через лужи в направлении отеля. В здании загорелись все до единой лампочки, отчего Саидахмедов поднял резко голову, прячущуюся под свёртком бульварной газеты. Его взгляд упал на второй этаж, на окна номера Нурлана. Напротив него стоял Алексей и жадно вылизывал податливый рот своего коллеги. Рустам распахнул свои уста и опустил руку, забывая о дожде и что через пару секунд может простыть, если тотчас не окажется в отеле. — Вот пидорасы, а! — крикнул на всю улицу Рустам. В этот момент на него посмотрел швейцар. — Чего вылупился, Юра? Ай, что творится! — Рустам отрешенно махнул куда-то в сторону, двигаясь в лобби. — А говорили мне, что на дне рождения никуда не отлучались! — рассуждал вслух кабардинец, жестикулируя. Взгляд уткнулся в лицо недоумевающего французского мужчины, открывшего для него дверь. — А я-то думаю, чего вся гостевая перевёрнута?! — продолжал удивляться Рустам, зная, что его всё равно никто не поймёт.