***
Тем днем в кабинете никого не было, кроме Дивуса Круэла, проверяющего семестровые контрольные по зельям. С очередным многострадальным вздохом потерев переносицу и отодвинув подальше от себя лист с ответами, обильно покрытый красными росчерками ручки, указывающими на ошибки, он огляделся и открыл окно, впуская свежий воздух в помещение. Со стороны внутреннего двора доносились голоса студентов, что общались между собой, ослепительно голубое небо манило покинуть учительскую, и пройтись по ухоженным тропинкам ботанического сада. Но нельзя. У Дивуса было не так много времени, чтобы уложиться в график. Чиркнула зажигалка. После длительной затяжки, Дивус выдохнул дым в окно, стряхивая пепел легким постукиванием пальца по мундштуку, и проводил взглядом то, как облако никотина растворяется в воздухе. Курение всегда помогало ему немного избавиться от раздражения, вызванного глупостью или ленью студентов. Как преподаватель, он не мог не оценить таланты некоторых из них, но нежелание развить свои способности порой доводили до белого каления. А бывали и особые индивиды, которые зависели от перепадов настроения. Тяжело оценивать навыки того, кто сегодня приносит тест, выполненный безукоризненно, а завтра — с безобразнейшими ошибками, которые непозволительны даже для только поступивших первокурсников. Кто-то на занятиях спал, кто-то на практических занятиях путал реактивы и бил колбы, а то и вовсе устраивал взрыв шокирующего масштаба. Уследить за всеми зачастую тяжело, иной раз — просто невозможно. Иногда Дивус задавался вопросом — а ту ли он выбрал профессию? Он мог уйти в любой момент, не опасаясь остаться на обочине жизни. Его способности в варке зелий были востребованы, а знания весьма обширны. Он мог устроиться практически куда угодно. Найти место с работой попроще, не убивающую его нервные клетки и не вызывающую желание убивать. Однако, почему-то, сколько бы Круэл об этом ни думал, покидать Академию он не спешил. Он и сам не знал, почему… — Я же просил вас не курить в учительской, профессор Круэл. Вкрадчивый голос Мозуса Трейна за спиной прозвучал неожиданно. Дивус вздрогнул, и едва не выронил мундштук из рук, резко обернувшись и тут же потушив сигарету о подоконник. Он не ожидал, что коллега вернется так быстро, и ощущал некоторую неловкость. Люциус, который неотступно следовал за своим хозяином большую часть своего времени, звонко чихнул, и промурчал что-то о том, как раздражает его чувствительное обоняние запах табака. Историк же лишь покачал головой, и прошел к своему рабочему столу с явным намерением заварить себе чай. — Прошу прощения, профессор Трейн. Я полагал, что у вас пара, и я успею проветрить помещение до вашего прихода. — Один из второкурсников принес в аудиторию из сада разрыв-траву. Аудитория разрушена, часть учащихся в тяжелом состоянии в лазарете. Пришлось отменить занятие. Сейчас с происшествием разбираются старосты. Жду отчет к вечеру. И следует передвинуть занятия в расписании, поскольку не все смогут присутствовать на лекциях ближайшую неделю. Смею заметить, вы тоже должны будете это учесть. — …какие классы? — 2А, 2С, 2Е. — Вот как. Разрыв-траву, случаем, пронес не сам староста Скарабии, обучающийся в этом классе? — К счастью, нет. В противном случае, ситуация значительно бы усложнилась. Дивус тяжело вздохнул, наблюдая за своим коллегой. Несмотря на перспективу остаться допоздна в попытке перекроить расписание на неделю под студентов так, чтобы пострадавшие классы были менее нагружены, и успели восстановиться. Магия ускоряла лечение, однако травмы, которые могла нанести разрыв-трава, уничтожающая буквально все на своем пути, должны быть действительно ужасающими. Впрочем, судя по спокойствию и невозмутимости Трейна, разлетающихся в разные стороны конечностей удалось избежать. Круэла всегда поражало то, как Мозус предан своему делу. Историк был немолод — он преподавал не один десяток лет, и никогда даже не упоминал о том, что хочет уйти на заслуженный покой. Он мог злиться на студентов, но это чувство быстро угасало. Возможно, он просто был более мудрым педагогом? — Чаю? — краем глаза наблюдая за Люциусом, свернувшимся в клубок на диванной подушке, выделенной специально для этого, Мозус начал разливать по чашкам заварку. Дивус лишь коротко кивнул и с благодарностью принял чашку, от которой мягко веяло запахом трав. Поведя носом, Круэл рефлекторно мысленно разбил напиток на состав. Мелисса, валериана, пустырник, лаванда, хмель… Больше похоже на успокоительное, нежели на чай. Хмыкнув, он отпил глоток и, наконец, задал вопрос, который уже длительное время крутился в его голове: — Почему вы не уйдете на пенсию? — Хотите от меня избавиться, профессор Круэл? — на покрытом морщинами, но сохранившим следы былой красоты, лице, появилась тонкая усмешка. Впрочем, длилось это лишь мгновение. — Мне нравится то, что я делаю. — Но разве студенты не раздражают? — переведя взгляд на стопку непроверенных работ, Дивус поморщился. Его ждало еще множество удивительно ужасных ошибок. — Преподавание — это стресс. Подростки ленивы, безалаберны, каждое следующее поколение все меньше уважает старших, нежели предыдущее, гормональные изменения организма делают их эмоционально нестабильными… Щенкам нравится идти на риск и нарушать правила. Так почему? — Есть причины. Знаете, профессор Круэл… Я Помню одного студента. Наглого, эгоистичного, нетерпеливого. Склонного впадать в бешенство, если что-то шло не так, как ему хотелось. — Вот как? Неужели вы действительно запоминаете кого-то? После стольких лет в педагогике? — Иногда. Так сложилось, что именно этого студента я регулярно ловил за нарушением одного и того же правила нашего горячо любимого учебного заведения. — Хм? — Курение на территории Академии. — … Намек был предельно прозрачен. Лицо Мозуса оставалось невозмутимым, но в глубине серых глаз можно было заметить намек на ехидство. Временами Дивус забывал о том, что профессор Трейн некогда учил и его. Круэл и сам выпустился из Академии Ночного Ворона с блестящими результатами. Оценки по большинству предметов у него были потрясающе высоки, и табель мог испортить лишь один показатель. Характеристика поведения. Курить Круэл начал рано — еще в средней школе. Эта вредная привычка стала его спутником по жизни. Несмотря на то, что Дивус лучше многих других знал, какой вред организму наносит курение, он не мог отказаться от сигарет. С годами его страсть стала менее пылкой, но в годы мятежной юности он мог выкурить до пяти пачек в день. На дорогой табак у него средства появились лишь с возрастом, потому кожа кончиков пальцев в годы обучения постепенно желтела от дешевого никотина. Пришлось начать носить перчатки, чтобы скрыть это, и постепенно это стало еще одной привычкой. Преподаватели, казалось, не замечали вредной привычки. Все, кроме молодого тогда преподавателя истории, Мозуса, который каким-то чудом умудрялся находить непокорного студента, дымящего в самых укромных углах Академии. Конечно, к третьему курсу Дивус понял, что дело в Люциусе, который обладал тонким обонянием, и мог легко учуять вонь дешевых сигарет. Но первые два курса его мучала паранойя, подпитываемая страхом в очередной раз остаться на дополнительные занятия. Приходилось сокращать количество перекуров, студента мучала ломка, сосредотачиваться на занятиях становилось все сложнее. И сейчас импульсивный, в возрасте шестнадцати-семнадцати лет Круэл был подобен бушующему шторму. Он не скрывал свою ярость, и мог высказать то, что думает, в лицо любому, не учитывая возможные последствия. И, хоть со временем и стал старостой общежития, характер это не исправило — напротив, сосредоточение некоторой власти в его руках подарило чувство безнаказанности. Вспоминая спустя годы свою скандальную юность, преподаватель зелий вновь захотел затянуться, но лишь отставил в сторону чашку с остатками травяного чая. Было мучительно больно и стыдно вспоминать то, каким отвратительным было его поведение временами. Потерев виски пальцами, он, хмурясь посмотрел на теперь уже коллегу, всем своим видом выражая раздражение. — К чему вы это вспомнили? — Профессор Круэл. Подумайте сами. Всего несколько лет назад вы с руганью переписывали по сотне раз конспекты, а сейчас считаетесь одним из лучших специалистов в своей области. Не так давно я бил вас по рукам линейкой за нарушение школьных правил, а сейчас вы сами контролируете то, чтобы они соблюдались, — отставив опустевшую чашку в сторону и присев на подлокотник кресла, Мозус неторопливо начал поглаживать мягкую шерсть своего фамильяра, не глядя на собеседника. — Время быстротечно. Сегодня вы ненавидите своих студентов. Но кто знает, быть может, завтра вы будете относиться к ним с огромным уважением? — Люциус удовлетворенно замурчал под ласковой ладонью хозяина. Трейн поднял взгляд, осматривая бывшего студента с ног до головы, и поднял кота на руки. — Вы — живое тому доказательство. А сейчас я вынужден удалиться. Следует провести небольшой совет преподавателей, так что надеюсь на вашу явку после занятий. Наблюдая за тем, как историк выходит из кабинета, Дивус ощутил странное чувство гордости и тепла. Покачав головой, он лишь усмехнулся своим мыслям, и сел за стол, достав пачку сигарет и пепельницу. Его все еще ожидала длительная и мучительно муторная проверка контрольных, а в дальнейшем — переписывание расписания и составление рейтинговой таблицы успеваемости студентов. Глупых щенков, которые ленивы, безалаберны и безответственны. Но кто знает, быть может, он сможет их выдрессировать достаточно хорошо, чтобы они стали образцовыми породистыми псами, следующими приказам хозяина?..***
За дверью стоял, прячась в тени и тихо посмеиваясь директор, внимательно наблюдающий за диалогом его сотрудников, но не торопясь в него вмешиваться. Провожая взглядом образцового интеллигентного историка, он улыбался. В Академии Ночного Ворона он был единственным, кто помнил то, насколько несносным студентом был сам Трейн...