Тëплые руки

Руки Татьяны очень, очень тëплые. Клифф даже сейчас чувствует их жар. Он растекается по всему телу от места, на которое пришëлся удар. Клифф так давно мечтал вновь почувствовать тепло этих рук, но… Не должно было это сбыться так: чтобы она одним ударом отправила его в нокаут и чуть не сломала нос. Это не то тепло, которого он хотел. Но то, которое он заслужил. И то, которое он никогда больше не получит. Это были руки, которых касаться — честь, а держать — благословение. Они достойны лишь лучших гитар, на которых будут играть лучшую музыку на свете… А потом обнимать тех, кто так дорог. Обнимать не его. Клифф — первый среди равных, но в преданности ему равных нет. Но предан он не Кул Файре. Он предан её гитаре, её музыке, может, её рукам. Клифф так хотел их коснуться, но Кул Файра никогда не видела в нём кого-то большего. Клифф думает, видел ли он кого-то большего сам. Может, его волновала лишь гитара и музыка, а всë остальное в Кул Файре было… Даже не дополнением. Чем-то, что он считал должным. Он считал, что Кул Файра никогда не откажется от своей гитары, ведь тогда она перестанет быть собой. И вот она отказывается от псевдонима и снова становится Татьяной. И руки её не отсохли от того, что перестали играть рок. И гитаре нашлась замена. И Клиффу она уже никогда не протянет руку. Но ему, наверное, уже и не надо. У неё было право предать его, предать рок. Она им воспользовалась, и даже не пожалела. И теперь она не захочет прикоснуться к нему даже для удара. Ведь и Клиффу даже её руки не были интересны. Но сейчас он хочет взять их в свои, упасть на колени и извиниться перед Кул Файрой, нет — Татьяной — за всë. За то, что ценил лишь музыку, но не её. За то, что не простил. За то, что не ценил её тепло. Но теперь остался лишь холод. И во всëм Винил Сити не осталось того, кто захотел бы взять его ладонь в свою.