Волк и борзая

      Изумрудный огонь пылающей змейкой потянулся по её телу, облачая в лоснящуюся чёрную шкуру. Хортая борзая выставила жилистую лапу вперёд, вскинула голову, на спине распахнулись роскошные крылья. Хлопнул воздух. Она сделала шаг.       Лезвие десантного ножа угодило в вязкую после талого марта землю. Стремительная тень метнулась через него. Громадный волк с рыжими подпалинами спружинил на мощных мохнатых лапах. Блестящий нос задвигался, принюхиваясь. Он сделал шаг.       Подначивающий лай вспорол лесную тишину. Волк задрал голову. На фоне голубого неба парила хортица, бледные лучи холодного солнца высвечивали её гибкую тёмную фигуру. До чуткого волчьего слуха донёсся шелест перьев.       Рыжий волк негодующе взвыл. Борзая спикировала вниз, сложив крылья. Она пронеслась прямо над ним, играючи задев хвостом, и полетела сквозь частокол деревьев, укрытых молодой листвой.       Круто развернувшись, волк побежал за ней. Лежалые листья, смешанные со свежей травой, вздымались под его лапами. Из клыкастой пасти вырывалось жаркое дыхание. Проказница была уже совсем близко, попыталась набрать высоту, но это была его территория, и правила придумывал он: пускай и на ходу.       Он привстал на задние лапы и сделал рывок, челюсти сомкнулись на худой задней лапке борзой. Та полоснула его крылом по морде, но было уже поздно. Волк утягивал её вниз, мягко взявшись беззубой хваткой за обтянутый блестящей шкурой сустав.       Всё закрутилось, смешиваясь в одну безумную палитру из весеннего солнца, тёмной земли, чёрной и рыжей шерсти.       Волк и борзая кубарем покатились по траве, прерываясь на шуточную грызню. Борзая вырвалась, фыркнула волку в морду, игнорируя его преисполненные волчьим достоинством янтарные глаза, которые глядели так спокойно и любяще. Она побежала вперёд, но он догнал, припал на передние лапы, как щенок.       Осторожно ступая на изящных лапах, хортая борзая приблизилась к нему, смущённо пригибая голову. Аж тряпочные ушки затряслись. Взметнулись, накрывая интимной тенью, крылья. Черная перьевая завеса обняла волка и борзую со всех сторон, укрывая в темноте, где не было никого, кроме них двоих.       Кокетливо поиграв пушистыми ресницами, борзая быстро-быстро лизнула волка в шею. Тот отстранился, фыркнул. А затем тёплый и большой волчий нос прижался к её гладкому лбу. Его дыхание обволакивало и несло запах сырого мяса и мускуса здорового молодого самца. Борзая потёрлась щекой о его мохнатую шею. Застыла. Волк благоволейно сомкнул веки, устроил голову на её лопатках. Вздохнул.       Вопреки романтичной лабуде из книжек, их сердца не бились в унисон. У неё — юное тревожное сердечко, которое трепыхалось так часто, словно ему было тесно в клетке из рёбер. У него сердце билось размеренно, гулко, словно ничто не могло поколебать его твёрдую решимость быть именно здесь и сейчас, под куполом её крыльев, грудь к груди, и тереться мордой об её узкую жилистую спину.       Стройная девчонка-подросток, полулёжа на жёсткой траве, обвила тонкой рукой широкие плечи взрослого парня, дышащего ей в плечо. Он стоял перед ней на коленях, зажмурившись, точно пытаясь удержать ускользающий сон.       — У тебя листва в волосах, — хихикнула Ирка, двумя пальцами выбирая листья из его пепельно-рыжих волос.       Рудый жадно втянул носом воздух, забираясь тёплыми руками под кофту Ирки. Кожа на её пояснице была прохладной на ощупь и влажной от пота.       — Я знаю, — пробурчал он, слегка отстраняясь. — У тебя тоже.       Ирка запустила пятерню в буйную гриву чёрных волос, сосредоточенно хмурясь, но Рудый остановил её поцелуем — крепким, неспешным, таким, каким целовал всегда. У Ирки внутри всё затряслось от эмоций. Она целовалась раньше — он, конечно, тоже — но никто не вызывал в ней того трепета и той бури томно-стыдливых чувств, которые одновременно расслабляли и заряжали энергией.       — Идём домой, — прошептала Ирка, когда их губы разъединились. Она погладила Рудого по скуластой щеке.       Ответом послужил полный щенячьего отчаянья взор.       Он снова будет вынужден вернуться в рабочую круговерть с ночными вахтами, перестрелками и канцелярской беготнёй. А она уйдёт с головой в свои колдовские заботы, иногда прерываясь на сериал или учёбу в обычной школе. И так до следующего раза, когда совпадут их выходные.       — Я знаю, — Ирка тепло улыбнулась, сместив ладонь на его грудь. Под тонкими пальцами безмятежное волчье сердце забилось чаще. — Но всего хорошего понемногу. В конце концов, куда мы друг от друга денемся?       Что-то внутри потянуло стылой болью. Ирка поджала губы. Нет, Рудый точно никуда не денется. Он всегда был и останется рядом. Звонок, SMS, протяжный вой в ночи — и вот он уже здесь, горячий и большой, в объятьях которого так уютно, а поцелуи всегда полны безнадёги и потаённой страсти, а ещё страха, что однажды ему в них будет отказано, а он сам со своими сильными руками и карими глазами — не нужен.       Но Ирка нуждалась в нём больше, чем в ком бы то ни было.       — До пятницы? — спросил Рудый, не спеша вставать.       — До пятницы, — Ирка спокойно кивнула, поднимаясь на ноги первой и отряхиваясь.       — Буду ждать, ведьма, — пробормотал он, глядя на неё с немым обожанием снизу вверх.       — Я тоже, оборотень, — прошептала она в ответ, наклоняясь, чтобы запечатлеть на лбу лёгкий, почти материнский поцелуй.