Ангельская кровь

      В просторной столовой офиса стоит изредка нарушаемая тишина. Из глубины кухни доносятся звон посуды, звуки натирания металлических поверхностей, а также аромат бульона и обжаренных во фритюре овощей. Лязг кастрюль и тяжёлых чугунных сковородок, бряцанье тарелок, чашек, ложек, удовлетворённое урчание холодильника, громкие голоса женщин, запахи готовящихся блюд, по типу запечённого в духовке мяса, жареной рыбы и свежесваренного кофе – это именно та атмосфера уюта и гармонии, которая располагает к задушевным разговорам во время сытного обеда. Ну или ужина.       Сидя за одним из многочисленных столиков, располагаемых в зале столовой, Юнин неспешно хлебает ложкой суп из брюквы и шпината, параллельно просматривая журнал с пёстрыми картинками: изображениями моря и лесного массива. Через какое-то время она бросает взгляд на маленькое блюдце, что стоит рядом, и на котором лежит кусочек медового тортика, и невольно облизывается. С некоторых пор подобного вида сладости находятся для неё под запретом. Не потому, что они вредные, а потому, что несколько дней назад она решила основательно заняться своей фигурой и сесть на диету, дабы скинуть лишние килограммы и вернуться в свой нормальный… недовес. Но ведь различного рода пирожные в план похудения не вписываются никаким образом.       Да плевать!       Один раз лучше позволить себе нарушить диету, чем держаться до последнего и в итоге сорваться, заказав на дом десять чизбургеров на пару с фри-картошкой.       — Приятного аппетита, — внезапный мужской голос, раздающийся спереди, отвлекает Пак от концентрации на тарелке, после чего она поднимает глаза вверх и замечает стоящего напротив Ыну с таким же подносом в руках. Он светится в привычной ему улыбке, поэтому ей приходится ответить ему тем же, хотя она и не очень любит, когда кто-то мешает ей завтракать, обедать или ужинать – не важно. — Можно присесть?       Вместо ответа Юнин лишь коротко кивает.       Ыну молча радуется возможности пообедать в компании приятной ему девушки, а потому тут же садится на стул напротив Пак, берёт в правую руку деревянные палочки и принимается мешать ими рис. Ему кажется странным, что Юнин не спрашивает его, почему он захотел сесть именно за её столик, ибо у любого человека, скорее всего, возник бы такой вопрос, учитывая, сколько свободных столов находится вокруг. Но, видимо, она не спрашивает его об этом из обычной вежливости.       — Тебя сегодня весь день не видно, — говорит Ыну то, что беспокоит его ещё с самого утра, а Пак, до этой секунды намеревавшаяся поместить в рот новую порцию бульона, останавливает ложку возле губ и непонимающе хлопает ресницами. Ыну видит, что его слова вводят её в ступор, поэтому спешит закончить начатую мысль: — Я в том смысле… У тебя ничего не случилось? Может, я могу помочь?       — Ничего не случилось, Ыну, — Юнин быстро находит, как успокоить искренне обеспокоенного парня. — У меня просто самочувствие так себе. Поэтому я стараюсь не попадаться никому на глаза. Мне так проще. Не хочу, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии, — отчеканивает Пак, на ходу придумывая правдоподобные отговорки. На самом же деле всё связано с начавшимися у неё утром месячными. А это именно те семь дней, когда ни у одной девушки не может быть хорошего настроения. Юнин же относится как раз к тому кругу «счастливиц», чей менструальный цикл матушка природа наградила особо болезненной симптоматикой. Не говоря уже о том, насколько у неё всё ухудшилось в плане ощущений после родов.       — Тогда… может, тебе лучше пойти домой? Отпросись у брата, не думаю, что он будет сильно против. Причина всё-таки уважительная, — предлагает девушке Ыну и, немного выдыхая, помещает-таки в рот некоторое количество риса. Пак, видя, что за неё действительно волнуются, решает немного разрядить обстановку и переключить обсуждение на менее серьёзную и при этом более приятную тему:       — Ты так переживаешь за меня? — с каждой минутой Юнин всё больше начинает думать над тем, что хочет разбавить их беседу невинным флиртом, ибо это может помочь ей отвлечься от постоянных мыслей о её близком, но таком далёком избраннике.       — За такую как ты невозможно не переживать, — Ыну не ощущает никакого стеснения, а лишь говорит то, что считает нужным сказать. Облизывая губы, он тянется за стаканом, что стоит на подносе, и затем делает несколько глотков яблочного сока.       — Такую, это какую? — задумчиво склоняя голову, Юнин растягивает уголки рта в вопросительно-заинтригованной улыбке и одновременно с этим чуть наклоняется к столу, слегка скручивая корпус и тем самым пытаясь уменьшить болевые ощущения в области живота.       Нервно сглатывая, Ыну делает ещё парочку жадных глотков сока и, ставя стакан обратно на поднос, неловко прочищает горло. Ему следует быть максимально осторожным. Нельзя спугнуть Юнин пылким словом, открыто восторгаясь её красотой, и тогда со временем она, возможно, сможет увидеть в нём не только хорошего знакомого, но и кого-то более близкого и дорогого её сердцу. А пока Ыну должен очень тщательно продумать план реализации своих намерений и ни в коем случае не торопить события. Его волнует лишь один вопрос: чем конкретно эта невероятная девушка зацепила его чёрствое сердце? Кажется, в этом следует срочно разобраться.       — Ну-у, — он мнётся, как бы в смущении и нерешительности, но при этом выглядит довольно забавно. — Ты другая.       — Другая? — не понимает Пак, хотя мужские слова приходятся ей очень даже по душе. Она невольно подаётся вперёд, дабы лучше слышать всё, что ей будут говорить.       — Не такая, как все, — заключает Ыну и переводит взгляд обратно на свою тарелку, не желая вдаваться в детальные разъяснения: как, зачем и почему. Он и сам толком не может объяснить, что конкретно его так цепляет в той, которую он знает от силы неделю. Спокойная уверенная красота, аккуратность, какая-то пропорциональность во всём: чертах лица, косметике, одежде, украшениях, манере говорить, улыбаться ослепительной в своей прелести улыбкой и неторопливых гибких движениях. Так, наверное? Уметь выражать свою симпатию тоже дано не каждому.       — Не такая, как все, значит, — повторяет за парнем Юнин и подставляет ладонь под подбородок, принимаясь внимательно изучать привлекательное лицо напротив. А ведь Ыну обладает потрясающими внешними данными. Почему же она замечает это только сейчас?       — Не такая, как другие. А знал и знаю я многих, поверь.       Юнин издаёт лёгкий смешок. Но не из-за того, что слова Ыну кажутся ей глупыми, а потому, что таким образом она выражает своё смущение. Ей искренне не верится, что её скромная персона вообще может кого-то заинтересовать, учитывая, сколько лет она прожила в своём коконе личностной обусловленности, совершенно не замечая, как все эти годы менялся мир и люди вокруг. Поэтому она решает принять мужские слова за лёгкое подтрунивание. А Ыну, в свою очередь, абсолютно не понимает, почему такая девушка, как Пак, должная утопать в комплиментах, краснеет от его совершенно безобидных слов.       — В чём заключается отличие? — неожиданно спрашивает у парня Юнин, когда видит, что он снова отвлекается на рис в тарелке. Ыну резко перестаёт жевать и тяжело сглатывает, принимаясь тотчас придумывать, что ответить. Юнин облизывает нижнюю губу и наклоняется через стол вперёд: — Ты говоришь, что я другая. В каком смысле друг…?       — Вот вы где, голубки. А я ищу вас по всему офису, — откуда ни возьмись возле столика, за которым сидят Ыну и Юнин, появляется Тэхён. Весь из себя такой красивый, благоухающий дорогим французским одеколоном, одетый в не менее дорогой тёмно-серый костюм, с милым хвостиком на затылке, не изменяющий ни своей грации, ни изяществу, ни достоинству. Словно сошёл не с подиума, а прямиком с обложки глянцевого журнала.       Пак тут же напрягается, ощущая, как у неё ещё сильнее начинает болеть живот, и отворачивается к окну, не желая даже смотреть на того, кто её до невозможности бесит. Бесит не потому, что на это есть основательные причины, а потому, что когда рядом с ней находится Тэхён, Юнин в одно мгновение превращается в какую-то неадекватную и начинает вести себя так, будто бы когда-то давно ей диагностировали биполярное расстройство – то она чуть ли не сама лезет к нему обниматься, то ей становится плохо от одного его присутствия, потому как оно начисто лишает её спокойствия. Иррациональный холод, пробираемый до костей, и от которого хочется сжаться в комочек, спрятаться и стать незаметной, тяжёлое дыхание, бешеное сердцебиение – это ли не симптомы лихорадки?       — Надеюсь, вы не против, — покуда столик, за который Юнин изначально села, рассчитан только на двоих и, соответственно, третьего стула не предусматривает, Тэхён берёт соседний стул, подвигает его к нужному столику и, поворачивая его спинкой к себе, приземляется рядом. Юнин смотрит на сею сцену и даже не может предположить, кто сейчас чувствует себя хуже: она или Ыну. — О чём беседа, если не секрет? — любопытствует Тэхён у обоих, прекрасно понимая, что его появлению здесь никто не рад.       — О том, что поведение приматов может рассказать о человеческой морали, — сходу придумывает ответ Ыну и, натягивая на лицо насмешливую улыбку, взглядывает на товарища. — И о том, каков же человек от природы – добрый или злой.       Юнин прячет глаза, суетливо стараясь не рассмеяться. А Тэхён, видя её реакцию на попытку Ыну сравнить его с плацентарными млекопитающими, только меняется в лице, злобно сужая веки. Он, конечно, хочет отплатить своему другу-приколисту той же монетой, но решает этого не делать. Пока что. Поквитаться за скабрёзные шуточки можно же и в другой раз, не так ли?       — М-м, как интересно, — подыгрывает Тэхён и тут же тянется правой рукой за чашкой на подносе Пак, в которой находится её недопитый чай. У той, мягко говоря, от подобной наглости пропадает дар речи. — Из всех тем, на которые можно поговорить, вы выбрали тему обезьян и их значения в биологии. Романтично, однако.       Юнин и Ыну переглядываются меж собою, после чего отводят глаза друг от друга и стараются больше взглядами не пересекаться, дабы не нарваться на неприятности. Тэхён, скорее всего, пока не догадывается о растущей симпатии Ыну к Юнин, как и не догадывается об интересе Юнин к Ыну, вот только, когда догадается, без скандалов и эксцессов не обойдётся. Потому что он не привык с кем-то делить то, что считает своим. Не привык и не собирается привыкать. И плевать, что Юнин может быть с ним не согласна, мол, мы давно не вместе и всё такое. Вообще фиолетово. У Тэхёна своё видение, свои ожидания, ради которых ему не жалко ни отдать всего себя, ни выглядеть докучливым насекомым.       — Я думал, ты обедать не скоро пойдёшь, — первым нарушая молчание, Ыну снова принимается мешать рис, а заодно и изредка поглядывать на Тэхёна, который без какого-либо стеснения пялит глаза на Пак. — Собеседования, если мне не изменяет память, были назначены на час дня. А сейчас у нас сколько? — поднимает левое запястье и взглядывает на чёрные наручные часы Apple. — Ого, аж полвторого. По-моему, ты серьезно опаздываешь.       — Если только по-твоему, — подвигаясь чуть ближе к столу и демонстративно подставляя под подбородок ладонь, Тэхён начинает ещё пристальнее рассматривать Юнин, абсолютно не внимая тому, что говорит Ыну. — И почему это опаздываю только я? — спустя короткое мгновение его взгляд впивается в лицо рядом сидящего товарища. — Ты разве на собеседованиях никогда не присутствуешь? Как один из членов комиссии.       — Когда как, — Ыну передёргивает плечами и тут же кидает обеспокоенный взгляд на Юнин, которая с каждой секундой краснеет всё больше – ей неуютно от внимающих глаз Тэхёна. Слишком неуютно. До такой степени, что она даже не смотрит на него, а лишь в тотальнейшем дискомфорте гладит себя по шее, пытаясь таким образом успокоить взвинченные нервы. — Мне будет удобнее говорить с тобой, если ты соизволишь хотя бы взглянуть на меня.       Тэхён дёргает правым уголком губ и, как бы делая Ыну одолжение, переводит на него абсолютно незаинтересованный взгляд.       — Ну?       — Что «ну»? — переспрашивает у друга Ыну и откладывает деревянные палочки на поднос. — Ты не ответил: собеседования проводить не собираешься?       — Я перенёс их. На завтра. Так что нет, не собираюсь.       — А почему я об этом узнаю только сейчас?       — В следующий раз отправлю тебе открытку с пожеланиями доброго утра и с предупреждением о смене нашего расписания. А теперь, будь так добр, оставь нас с помощницей Пак наедине. Нам нужно обсудить насущные вопросы, — в ровном голосе Тэхёна слышится скрытая усмешка, в то время как его губы расплываются в лёгкой улыбке. В ответ Ыну ничего не говорит. Понимает, что, с одной стороны, приказной тон Тэхёна ни к чему его как бы не обязывает, а с другой – выяснять отношения прямо здесь, в столовой, максимально некультурно.       — Ладно, — оставляя некоторую часть взятого обеда не съеденной, Ыну встаёт из-за стола, берёт в руки поднос и взглядывает на Юнин, большие и умоляющие глаза которой, направленные прямо на него, точно заслоняют весь мир – настолько она хочет, чтобы он остался. — Увидимся, — говорит напоследок, только непонятно, кому его прощание адресовано. Затем он разворачивается и молча уходит, словно его старательно оберегаемая мужская гордость не была задета, словно ничего не произошло.       Когда Тэхён и Юнин остаются одни, вторая набирает в лёгкие побольше воздуха и, пряча вспотевшие ладони на коленях под столом, сжимает их в кулаки. Она чувствует, как от волнения бледнеет её лицо, как снедает её. Ощущает растущую боль внизу живота. И крайне печально, что не приятную боль, как это было когда-то, а физически-острую, словно ей в область паха безостановочно вбивают кол. Как же прискорбно, что она должна выглядеть стойкой, дабы Тэхён не заметил, что ей плохо. Она не желает, чтобы он лез к ней с расспросами об её самочувствии. Это уже не его дело.       — Позволь спросить тебя вот о чём: какого чёрта ты вчера не пришла? — Тэхён сразу переходит к главному, считая бессмысленным делать лирические отступления. — Разве я неясно выразился, когда сказал, что в пять часов вечера буду ждать тебя у главного входа? — без тени улыбки он поднимает на Пак вопросительный взгляд. — Может, ты подумала, что я шучу? Так спешу тебя огорчить – я тогда был настроен серьёзно и сейчас настроен точно также.       — Я помню, как ты сказал, что поедешь ко мне домой, если я не приду, — стиснув зубы и с насквозь фальшивой улыбкой, Юнин откидывается на спинку стула, скрещивает на груди руки и кивает на мужчину подбородком. — Только вот тебя не было ни под моими окнами, ни под моей дверью. Никак Ыну не сказал тебе, в каком районе города арендовал для нас с Чимином квартиру?       — Я хотел поехать, просто планы в последний момент поменялись, — признаётся Тэхён и, не теряясь, отвечает Пак таким же суровым, полным немых намёков, взглядом. — В другом доме я был нужнее, — подаётся вперёд и добавляет одними губами: — И желаннее.       В секунду сообразив, куда и к кому этот поганец поехал вчера вечером заместо того, чтобы, как и было обещано, поехать прямиком к ней, Юнин отворачивается к окну и искривляет губы в дьявольской улыбке, начиная про себя зачитывать все известные ей проклятия. Тэхён в очередной раз доказал самому себе, что Пак является для него открытой книгой. Ведь она поверила ему, когда он сказал ей, что будет поджидать её под окнами, если она вздумает убежать. Можно сказать даже больше – она рассчитывала на это. Рассчитывала увидеть его у себя под дверью, дабы с гордо поднятой головой захлопнуть её перед его носом. Но он и тут подстраховался, решив просто-напросто не приходить. Молодец.       — Значит, вчера ты ночевал не у себя, — утверждает вслух, а не спрашивает у мужчины Пак и после этого необдуманного утверждения переводит на Тэхёна обиженные, чуть ли не слезящиеся глаза. Его лицо каждым своим сантиметром выражает только одну эмоцию – торжество победителя. Он доволен. Очень доволен. Тем, что заставил Юнин думать так, как ему нужно. Дабы проверить её на и так очевидную ревность. И не важно, что секса между ним и Юнджи прошлой ночью не было. Важно то, что Юнин думает иначе.       — Кажется, ты сказала это вслух, — говорит Тэхён в сопровождении ликующей ухмылки. Юнин досадно поджимает губы и опускает взгляд вниз, начиная гладить себя по животу. Это действие привлекает мужское внимание. Тэхён медленно сглатывает и с трудом отрывает глаза от женского тела. — Тебе разве не всё равно? Где я ночую, в чьей кровати сплю? По-моему, ты весьма ясно дала мне понять, что моя личная жизнь тебе неинтересна.       — Она мне и неинтересна, — врёт Пак и, снова садясь ровно на стуле, подвигается к мужчине настолько близко, насколько позволяет размер стола. — Мне просто крайне жаль твою девушку. Ей, наверное, неизвестно, насколько её наречённый зависим от постоянных любезностей с сотрудницами своей же компании, — наклоняет голову влево и чуть поднимает брови. — Нехорошо так себя вести, когда состоишь в отношениях.       — Я ни с кем не любезничаю, — опуская правую руку под стол, Тэхён быстро находит там девичьи ноги и по-хозяйки кладёт ладонь на левое колено Пак. — Уже не любезничаю. Благодаря тебе.       — Благодаря мне? — Юнин резко заносит свою руку вниз и цепляется стальной хваткой в трогающие её пальцы. Как же всё-таки хорошо, что сегодня на работу она надела джинсы, а не юбку.       — Только благодаря тебе местные девушки остаются без моего внимания, — сильнее сжимая женское бедро, Тэхён ведёт по нему ладонью выше, пока Пак не останавливает его, стискивая мужскую ладонь уже обеими руками. — Хочешь объясню, почему? — в ответ Юнин решает промолчать. Не хочет польстить его самолюбию. — Я выбрал тебя. А если я кого-то выбираю, желание любезничать с кем-то другим бесповоротно и окончательно пропадает. И, будь так добра, перестань при каждом удобном случае напоминать мне про Юнджи. Я и без тебя о ней прекрасно помню.       — Что-то незаметно, — презрительно выплёвывает Юнин, точно произносимые ею слова пропитаны грязью, и параллельно скидывает с себя мужскую руку, что блуждает по её бедру слишком долго. Тэхён спокойно отводит локоть обратно к себе, будто бы ничего не произошло, будто бы его только что не оттолкнули, и затем снова подставляет ладонь под подбородок:       — Я хочу назначить тебе свидание. Официальное.       Момент, и Юнин вопросительно вскидывает брови. У неё складывается впечатление, будто бы она ведёт диалог со стенкой. Неужели Тэхён нарочно игнорирует всё, что она говорит о Юнджи? Ему настолько плевать на чувства своей девушки? В таком случае он кардинально отличается от того Тэхёна, которого она знала шесть лет назад. Или он всегда был таким? Просто сейчас ей посчастливилось увидеть его истинное «я». Типичный самовлюблённый эгоист, уверенный в том, что вокруг него вертится весь белый свет, и для которого нет ничего проще, кроме как жить исключительно своими интересами, позабыв о порядочности, сострадании и взаимном уважении.       — Знаешь, для человека вроде тебя, то есть для столь импозантного джентельмена с лёгким оттенком фамильярности и вседозволенности, ты ведёшь себя как плохо воспитанный и неприлично-заносчивый нахал с большой буквы, — не переводя дух, выпаливает Пак, отчего её глаза наливаются чернотой злости. В ответ же на эти до совершенства продуманные слова Тэхён только касается пальцами своей переносицы, как бы пряча от Юнин лицо.       — Вот только не надо жонглировать стереотипами.       — Прямо звать меня на свидание – ты с ума сошёл? — возмущается Пак резким, пронзительным голосом. — Вчера ты и то вёл себя более порядочно. Когда обозвал запланированное свидание простым ужином.       — Вчера я сказал то, что нужно было сказать, дабы не ставить тебя в неловкое положение. А сейчас мне абсолютно плевать, как выглядит моё предложение с твоей точки зрения, — грубо и весьма самонадеянно выпаливает Тэхён, после чего достаёт из внутреннего кармана пиджака телефон и взглядывает на большой экран. — Завтра, — проводит большим пальцем по сенсору. — Пятница. Да, решено. Лучшей возможности не представится, — изображает довольную улыбку. — Будь готова. Я заеду за тобой. В районе девяти вечера.       — Я с тобой никуда не поеду, неужели неясно? — Пак недовольно скрещивает руки на груди и вновь откидывается на спинку стула, дабы возобновить с Тэхёном дистанцию. Замечая на его лице выражение злости, она добавляет: — У меня свои планы. И ты в них не вписываешься от слова совсем.       — Какие у тебя могут быть планы, скажи мне на милость? — Пак не сразу понимает его вопрос, поскольку засматривается, как плавно двигаются, произнося слова, по-мужски красивые, с чётким рисунком губы. — За Чимином по всей квартире мусор подбирать? Или нет, погоди, весь вечер заниматься генеральной уборкой на пару со стиркой и глажкой. В пятницу, так? Когда все отдыхают. Я всё верно излагаю?       — Есть куда более интересные занятия, — отвечает мужчине Юнин без единой эмоции на лице. — И куда более важные.       — Короче, — Тэхён не желает и далее поддерживать эту ни к чему не ведущую дискуссию. — Все свои важные и неважные дела оставишь на потом. А завтра ты едешь со мной. И никаких «но». Едешь и точка, — заявляет менторским тоном, заставляя девушку ощутить себя полностью раздавленной. — В девять часов я за тобой заеду. Вопросы?       Пак протестующе мотает головой.       — Как говорил Марк Твен: «Никогда и ни с кем не стоит спорить. Пожалейте свои нервные клетки». Последую-ка его совету и не буду с тобой спорить, — умничает Юнин и начинает прибирать за собой место, как бы показывая Тэхёну, что собирается уходить. Однако Тэхён, понимая, что ещё не готов отпускать её, убирает мобильный обратно в карман пиджака и, дожидаясь подходящего момента, спрашивает:       — Чимин тебе ничего не говорил?       — О чём? — не понимает Пак, когда тянется назад, дабы снять со стула свою сумочку.       — О смене твоих рабочих обязанностей.       — В каком смысле? — секунда, и Юнин замирает от удивления с примесью раздражения и выпячивает глаза. Тэхён иронично ухмыляется и, проводя ладонью по идеально уложенным волосам, издаёт лёгкое покашливание.       — В прямом.       Пак недобро хмурит брови, так как сердцем чувствует, что Чимин опять действует за её спиной. Опять врёт, опять о чём-то договаривается. Но на сей раз договаривается с человеком, с которым она не хочет иметь ничего общего. Разумом. Сердце диктует ей другое. И пока что в этой битве, что странно, побеждает не сердце. Разум изо дня в день твердит ей: «Беги в другую сторону. Не поддавайся порыву слабости. Не вздумай сдаваться». И Юнин старается. Изо всех сил старается. Вот только ради чего?       Её живот в один миг пронзает такая резкая боль, что она не выдерживает и издаёт звук, подобный стону. Болезненному стону. Одним ловким движением она достаёт из сумки упаковку с таблетками и, не внимая тому, что всё это видит Тэхён, закидывает обезболивающее себе в рот, в последствии запивая его остатками чая.       В непонимании сужая веки, Тэхён чуть наклоняет голову в сторону Пак, пытаясь проанализировать то, что сейчас произошло. А когда она неожиданно резко подрывается со стула, он, всё также продолжая сидеть на своём месте, хватает её за руку и тянет на себя:       — Юнин, всё хорошо? — с искренним беспокойством смотрит на побледневшую девушку и чуть сильнее сжимает её запястье. — Что это были за таблетки?       — Всё просто прекрасно, — вырывая из мужской хватки руку и отдёргивая свою белую рубашку, Юнин закидывает на плечо сумку и, наклоняясь обратно к столу, берёт в руки поднос, собираясь отнести и поставить его на специальную стойку. — Не скажу, что было приятно с вами пообщаться, господин Ким. Всего доброго, — делает небольшой реверанс и без лишних слов ретируется из столовой, борясь с противоречивым желанием оглянуться.

* * *

      Всё, как всегда, сверкает и блестит, играет лёгкая ненавязчивая музыка, отражаясь от стен, где-то звенит смех и слышатся разговоры, дети с довольными и недовольными лицами, что ходят из стороны в сторону и что с энтузиастом оглядывают витрины магазинов. И Сонкён, которая стоит напротив огромной карты торгового центра, пытаясь найти на ней бутик с названием «Cárine Gilsón». Всё дело в желании Юнджи обзавестись особенным нижним бельём именно от этого бренда. Не каким-нибудь там, по типу тряпья из «Victoria's Secret» или из «Agent Provocateur». Исключительно «Cárine Gilsón». Вопрос только в том, почему заранее нельзя было посмотреть, есть ли вообще в данном торговом комплексе нужный ей магазин?       — Ну, как успехи? — лёгкая на помине Юнджи подходит к подруге, скрещивает ноги и приобнимает ту за плечо. Сонкён, до этого внимательно изучавшая общую схему всех помещений магазина, делает усталый выдох и закусывает нижнюю губу.       — Напомни-ка мне, какого я вообще согласилась поехать с тобой в самый, мать его, огромный торговый центр Сеула, заведомо зная, что он похож на лабиринт, в котором нихрена невозможно найти, а? — стараясь максимально сдерживать свою злость, Сонкён взмахивает блестящими, обделанными кератином, русыми волосами и поворачивает голову в сторону Юнджи. — Я стою здесь уже пятнадцать минут, но не нахожу абсолютно ничего. Могла бы и помочь. Ради тебя вообще-то время трачу.       — Я была в соседнем магазине, покупала бомбочки для ванны, — Юнджи поднимает миниатюрный, благоухающий сладостями пакетик вверх и трясёт им перед женским носом. — Между прочим, и тебе пару штук захватила. В знак благодарности, — оставляет на правой щеке Сонкён затяжной поцелуй, дабы та перестала пыхтеть.       — Ладно уж, — вторая быстро тает под натиском дружеской ласки и, улыбаясь, указывает пальцем на синюю точку на карте напротив, как бы решая более не утрировать ситуацию. — Нашла я его. Вот он. Практически в другом конце здания.       — Тогда поспешим! — ещё раз чмокая успокоившуюся Сонкён и тотчас хватая её за локоть, Юнджи начинает идти вперёд и сразу же прибавляет шагу, стремясь как можно быстрее оказаться в желанном магазинчике.       За беззаботным смехом, купленным в стаканчиках кофе и разговорами обо всём, что видят вокруг, они обе и не замечают, как минуют большую часть намеченного пути. Когда же Юнджи допивает последние капельки своего капучино, они с Сонкён выбрасывают кофейные стаканчики в мусорное ведро и заходят в бутик. Сумасшедше-дорогое бельё, не оставляющее простора воображению – вот, что видит каждый, кто переступает порог этого магазина. Однако Юнджи не теряется. Ей переживать не о чем. Тем более о ценах.       — Добрый день, — когда Сонкён делает шаг к одному из манекенов и хочет дотронуться до надетого на нём леопардового бюстгальтера, возле неё откуда ни возьмись возникает продавщица-консультант. — Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — её белозубая улыбка ясно говорит о том, что к ней в бутик крайне редко наведываются посетители, а потому она не может сдержаться, дабы не предложить пришедшим гостям свои консультирующие услуги.       — Я покупать ничего не собиралась, — смеётся Сонкён и протестующе машет руками, давая продавщице понять, что и впрямь не нуждается в её помощи. — А вот ей, думаю, будет интересно послушать мнение профессионала, — подталкивает стоящую позади подругу чуть вперёд. — Посоветуйте ей что-нибудь эдакое. Всё-таки для мужика старается.       — Прекрасно вас понимаю, — не переставая улыбаться, девушка-консультант переводит взгляд на вторую посетительницу. Юнджи улыбается ей в ответ и неловко кашляет. — Желаете приобрести что-то особенное или наоборот, характерное? У нас выбор огромен.       — Да, мы заметили, — отвечает продавщице Юнджи, имея в виду, что они с подругой и вправду видят всю масштабность бутика. Они обмениваются добродушными улыбками, после чего работница бутика разворачивается на девяносто градусов и со словами «Следуйте за мной» ведёт свою гостью к отделу с самыми высококачественными комплектами нижнего белья. Сонкён же остаётся стоять недалеко от ворот на входе. К счастью, ей лично сегодня не нужно примерять никакие труселя, покуда желание закупиться ими изъявила исключительно Юнджи.       — Вот, смотрите, — проходит совсем немного времени, когда девушка-консультант приводит свою посетительницу к стеллажу с новой коллекцией шикарного нижнего белья из тончайшего шёлка и кружев. Красное, чёрное, белое и ещё множество различных цветов и оттенков, плавно перетекающих друг в друга и создающих достаточно необычное зрелище. — Если хотите, я могу помочь вам выбрать.       — Да, знаете, я даже не постесняюсь этого слова – мне нужно что-то очень сексуальное, — говорит Юнджи с хитрой ухмылочкой на лице и, подходя ближе к огромному стеллажу, легонько касается белого бюстгальтера, что висит на плечиках на уровне её лица. — Что-то такое, перед чем не сможет устоять ни один мужчина. А точнее меня волнует мнение только одного из них. Ну, вы поняли.       — Более чем, — отвечая своей гостье схожей гримасой, продавщица понимающе кивает и указывает ребром ладони на стену. — У каждой девушки в гардеробе должен быть красный комплект нижнего белья. Но вам, думаю, подойдет комплект тёмно-бордового оттенка. Как раз под тон вашей кожи. Будет смотреться идеально, — снимает с плечиков подобранный на глаз размер красного комплекта и показывает его Юнджи. — Что скажете? Желаете примерить?       — Безусловно.       Юнджи сразу же соглашается с выбором консультанши и берёт из её рук предложенный ей комплект. Затем она расплывается в улыбке и спешит направиться в примерочную кабинку. Пять минут. Десять. Пятнадцать. Столько времени проходит, пока Юнджи не убеждается в том, что данный ей размер белья сидит на ней как влитой и заслуживает того, чтобы кто-то ещё оценил его по достоинству. Тогда она снова смотрит на себя в зеркало, после этого оборачивается через плечо, выглядывает за шторку и подзывает к себе Сонкён, которая стоит неподалёку. Та, замечая на физиономии подруги подозрительную ухмылку, ухмыляется ей в ответ и начинает шагать в сторону примерочной.       — Ну, как тебе? — ставя обе руки на талию, Юнджи поворачивается к зеркалу сначала левым боком, затем правым, как бы оценивая саму себя на сексуальность. Надо отдать продавщице должное – этот бордового оттенка комплект и впрямь идеально подчёркивает её фигуру, а ещё её светлый тон кожи. Чёрные, местами осветленные пряди, что небрежно спадают на женское лицо, также делают своё дело – её кожа становится ещё более бледной. Ровный, белоснежный тон, словно первый весенний подснежник.       — Очень даже ничего, — комментирует телесный видок подруги Сонкён и супит брови, когда засматривается на её зад, что так искусно подчёркивают красные стринги. — Была б я мужиком, не раздумывая присунула бы тебе прямо здесь. Ей-богу.       — Хорошо, что ты не мужик, — смеётся Юнджи и, легонько хлопая Сонкён по плечу, снова поворачивается к зеркалу. — Как думаешь, Тэ понравится?       — Я что, похожа на Тэхёна, чтобы знать, какое женское бельё ему нравится, а какое нет?       — Знать ты и не должна. А вот предположить – почему нет?       — На твоей фигуре любое бельё смотрится великолепно. Будь то трусы в цветочек или же дорогущий комплект кружевного. Так что давай закругляйся. Переодевайся и пошли на кассу, — взмахивая своими длинными тёмными волосами с белыми концами, Сонкён отходит от пробной кабинки и задёргивает за собой шторку, дабы Юнджи могла спокойно снять с себя этот шикарный шёлк и с таким же спокойным сердцем покинуть бутик, в предвкушении отправившись покорять своего благоверного.       Проходит ещё минут пятнадцать, пока Юнджи не заканчивает переодеваться и не расплачивается с продавщицей за подобранное ей бельё, не забывая дать той заслуженные чаевые. И хотя консультанша и говорит, что это совершенно необязательно, Юнджи настаивает на обратном, мол, вы мне очень помогли, и я просто не могу вас не отблагодарить. По итогу оставляя на магазинном счету число с шестью знаками после запятой, с улыбкой до ушей и симпатичным пакетиком в руках она выходит из бутика и быстренько находит среди немногочисленной толпы свою подругу, после чего они делают несколько милых тематических фотографий и довольные спускаются прямиком на парковку, где их уже поджидает дорогой, стоящий на сигнализации автомобиль. Точнее говоря – автомобиль Юнджи, поскольку Сонкён посчитала бессмысленным ехать в торговый центр на двух машинах.       — Всё, — говорит Юнджи, когда решает на секундочку остановиться посреди парковки и ещё раз запечатлеть свои покупки на камеру телефона. — Теперь нужно заехать в продуктовый, купить шампанское и… пару тройку ароматизированных свечей, а то предыдущие мы все истратили, — посылает Сонкён хитрую улыбку. — Столько романтичных вечеров устраиваем, что и не сосчитать.       — Очень мило, — усмехается та. — Особенно учитывая то, что каждый такой вечер у вас всегда заканчивается одинаково.       — А как ещё такие вечера должны заканчиваться? — задаёт риторический вопрос подруге Юнджи и складывает руки на груди. Получая в ответ молчание в сопровождении подозрительно-загадочной ухмылки, она качает головой и непроизвольно бросает взгляд в даль, совершенно случайно замечая там знакомое лицо. — Эй, смотри, — теребит Сонкён за руку и бросается вперёд, пока та пытается сфокусировать глаза на мужской фигуре впереди. — Хосок, привет! — кричит Юнджи стоящему возле машины мужчине, который грузит коробки с различными вещами в открытый багажник.       Хосок на мгновение замирает, прекращая складывать в багажное отделение купленное барахлишко и, выпрямляя корпус, вперивается глазами в подошедших.       — Девочки, — его губы трогает лёгкая улыбка, — вы откуда здесь? Тоже шопитесь?       — Типа того, — отвечает за двоих Сонкён и в подтверждение своим словам кивает подбородком на один единственный пакет в руках подруги. — Видишь, сколько всего покупаем.       — Неплохо-неплохо, — с сарказмом в голосе произносит Хосок, затем ставит в багажник последние пару пакетов и захлопывает дверцу. — Вы, кстати, когда спускались, Чжихё нигде не видели? — замечая, как девушки неуверенно переглядываются и пожимают плечами, он добавляет: — Мы уже практически подошли к машине, когда она вспомнила, что забыла кое-что взять в продуктовом.       — И что же? — интересуется у мужчины Юнджи, параллельно вспоминая, что в данном торговом центре и впрямь есть продуктовый. А она уже собралась ехать в отдельный магазинчик возле своего дома.       — Майонез, — не без ехидства признаётся Хосок. — Начиталась в интернете иностранных рецептов и вот результат – уже третий день грезит о каком-то салате с тунцом, который страх как хочет приготовить. А там майонез нужен, куда ж без него.       — Слушай, стоило тебе заговорить о еде, как ко мне в голову пришла просто прекрасная идея – давайте поедем к Тэхёну в компанию, заберем его и все вместе съездим в ресторан? Французская кухня или азербайджанская, — от этой внезапной мысли у Юнджи загораются глаза и вспыхивает воображение. — Что скажете? — смотрит сначала на Сонкён, а потом на Хосока. — Мы втроём, плюс Чжихё, плюс Тэхён, м? Круто же будет. Может, по ходу к нам ещё и Ыну присоединится.       — Я за, — не раздумывая, даёт согласие Сонкён, так как не видит поводов отказываться. Провести время в хорошей компании – почему нет?       Юнджи улыбается ей, после чего переводит вопросительный взгляд на Хосока. Тот порядком минуты стоит молча, видимо, вспоминая, нужно ли им с Чжихё ещё куда-нибудь, но, так ничего и не вспомнив, коротко кивает, про себя умозаключая, что его спутница не будет против подобного предложения. Как, впрочем, и он. Им всем полезно хотя бы иногда отвлекаться от работы и, собираясь своей компанией, в непринуждённой обстановке веселиться и общаться на всевозможные темы. Но не так, как это было в последний раз. А так, как это и должно быть – весело, легко и свободно.

* * *

      Шагая по длиннющему коридору «BCHO» и погружённая в свои мысли, то есть в такое воображаемое место, где её никто не может тронуть, Юнин совсем не смотрит по сторонам, а потому лишь испуганно вздрагивает, когда слышит шум раздвигающихся дверц лифтовой кабины, что располагается по её правую руку. Первые несколько секунд оттуда никто не выходит, поэтому она решает просто пройти мимо, всё также держа курс по направлению не куда-нибудь, а аккурат вперёд, однако всё меняется в тот момент, когда ей в плечо несильно врезается кто-то высокий, а голос, раздающийся над ухом мгновение спустя, тотчас переворачивает всё её спокойствие с ног на голову и заставляет потеряться в пространстве.       — Ничего себе, вот так встреча, — всплескивая от изумления руками, Сокджин вытягивает лицо и забавно морщит носом. — Юнин, кажется, в дальнейшем мы с тобой будем натыкаться друг на друга ещё чаще. К слову, при самых занимательных обстоятельствах, — его улыбка становится похожа на оскал. — Сначала в супермаркете, теперь здесь. Где мы пересечёмся в следующий раз? В квартире моего братца?       — Д-джин, ты ч-чего здесь? — Пак в ужасе сжимается, не зная и не понимая, когда Сокджин успел приехать сюда и с какой, мать его, целью. После их встречи в магазине она молилась всем богам, лишь бы не встретиться с ним ещё раз.       — Я-то приехал по делу к одному мелкому, но от этого не менее взрослому засранцу. Он же, по совместительству, председатель этой компании и, как ни странно, наш общий знакомый. А вот что ты здесь делаешь – действительно вопрос, — мужчина склоняет голову и вполсилы хватает Юнин за плечо, дабы она не вздумала убежать. Он видит по её глазам – ей страшно. И правильно. Им многое нужно обсудить. Жаль, конечно, что место опять выпало не самое подходящее.       — Я с Ч-чимином, — запинается Пак, как бы невзначай кладя правую ладонь на удерживающую её руку. — Он теперь занимает у Тэхёна должность личного юриста. А я… — судорожно сглатывает, надеясь, что Сокджину этого хватит, и он никак не затронет тему её ребёнка. — А я работаю у Чимина, его личной помощницей. Так уж сошлись звёзды. Изначально ни я, ни брат не знали, кому принадлежит эта корпорация. Ну… я во всяком случае не знала.       — Странно, — произносит вслух Сокджин и отводит взгляд в сторону, начиная о чём-то очень глубоко размышлять.       — Что странно? — приподнимая брови, весьма деликатно любопытствует Юнин.       — Странно то, что Тэхён ничего мне рассказал. Ни о тебе, ни о Чимине.       — Ну-у… — Пак делает осторожный выдох, как бы стараясь не выдать своего беспокойства, а затем закусывает губу, не понимая, почему Тэхён и впрямь ничего не сказал о ней тому, с кем делился даже самыми сокровенными секретами. — Он – занятой человек. Может, просто не успел.       Сокджин кривит физиономию и отрицательно качает головой.       — Он бредил о тебе столько, сколько я себя помню. Ездил по ушам только так: «Люблю, скучаю, не могу». По крайней мере, последние годы точно. И вдруг, когда ты снова входишь в его жизнь, он решает смолчать. Не сказать мне ни слова. Тебе это ни о чём не говорит?       — Я не имею ни малейшего понятия, почему он ничего тебе не сказал, — честно отвечает на каверзный вопрос Юнин и тут же пытается сдвинуться с места, желая продолжить путь в никуда, однако Сокджин только сильнее стискивает пальцы на её плече. Они ещё не закончили. — Ты… можешь не держать меня? Мне надо идти. Ты ведь тоже вроде как спешил. Разве нет?       — У нас с тобой есть одна нерешённая проблемка, — начиная издалека, Сокджин приступает к разговору, который долго откладывал и в котором вообще не был уверен. Считывая с блестящих от страха глаз девушки немой вопрос, он улыбается проходящей мимо женщине и затем возвращается к мине малышки Пак. — Я пробил по своим каналам имя Шин Мины и, если хочешь знать, ни у одной девушки с таким именем в нашей стране нет детей, — супится, словно демонстрируя Пак своё недоумение. — Это может показаться невероятным, но – да, ни у одной носительницы данного имени нет ребёнка. Да и имя довольно редкое. А значит и носительниц не так уж и много, верно?       Вспышка паники происходит настолько внезапно и мощно, что первые мгновения Юнин напрочь перестаёт осознавать, где находится. Если бы в тот день, в супермаркете она знала, чем обернётся её враньё, она б уделила своим оправданиям куда больше внимания, не утешая ни себя, ни Сокджина лапшой, навешанной ему на уши. Какая-то Шин Мина, рост и стиль одежды которой похожи на её собственный? Бред. Чистой воды абсурд. Неужели тогда её слова казались ей правдоподобными? А ведь Джин всё запомнил. Даже не поленился проверить данную ему информацию на достоверность. Похоже, ему действительно небезразличен Тэхён и всё, что с ним связано. Иначе бы он не стал столько времени тратить ни на допросы, ни на расследования.       — Что ты хочешь от меня услышать? — Пак пытается отодвинуться от мужчины, когда ощущает, как запах его тела – терпкий, с примесью горных трав, начинает приятно щекотать ей ноздри.       — Я хочу знать, почему мой племянник растёт без отца, — с плеча рубит Сокджин и одновременно с этим убирает с женского тела руку, понимая, что после такого Юнин и без его тисков останется стоять по стойке смирно. Так и выходит. Она не шевелится, не моргает и даже не дышит, словно окаменевшая статуя.       — П-потому что… — сглатывая, Пак ощущает резкую тяжесть в животе, а потому тут же прикладывает к нему ладонь, — потому что Тэхён сам от меня отказался, — она жмурится так сильно, что в уголках её глаз начинают скапливаться прозрачные, точно горный хрусталь, слёзы. — Он выкинул меня как ненужную тряпку. Вышвырнул на улицу, словно мусор. И после такого я что, должна наплевать на свою гордость и упасть перед ним на колени, сказав, что все эти годы растила нашего ребёнка, которого мы успели заделать ещё до развода?       Сокджин ничего не отвечает. Он водит зрачками из стороны в сторону, внимательно изучая блестящее от влаги девичье лицо и пытаясь разобраться, кто же в произошедшем шесть лет назад виноват на самом деле: Юнин, которая была до невозможности глупым ребёнком и, следовательно, совершенно не понимала, что во взрослом мире означает любить, или Тэхён, который настолько потерял от любви голову, что не смог совладать ни с этим чувством, ни с ребёнком, отданным ему на попечительство, в последствии пойдя на поводу у своей ревности и злости и, соответственно, лишив собственного сына отцовской любви? Так что же должен делать Сокджин? Кого послушать, кому помочь? А, может, он должен помочь обоим?       — Каждый год, — продолжает Юнин, шмыгая и всхлипывая, — каждый, мать его, год, на день рождения своего сына я вспоминаю свою прошлую жизнь, думаю о том, какой же дурой я была, когда предавала его, когда ездила к другому, не заботясь о последствиях, — прикладывает тыльную сторону ладони к носу и прикрывает веки. — Каждый год я задаюсь вопросом: почему за мои юношеские ошибки расплачивается мой ребёнок? Мальчик, который каждый день требует от меня невозможного, — открывает глаза обратно и опускает руки вниз, но всё также продолжает хлюпать носом. — Я знаю, чего он хочет – чтобы у него была полноценная семья, с мамой и папой. Но как я могу объяснить пятилетнему ребёнку, что дороги его родителей давным-давно разошлись? Что его отец живёт своей жизнью, и что, скорее всего, в скором времени у него появятся дети от другой женщины?       Видя, как Пак скулит и захлёбывается своими же соплями, Сокджин позволяет себе опустить планку претензий и требований к ней, после чего делает небольшой шаг вперёд и заключает девушку в тёплые, утешительные объятия. Прикладывая правую ладонь к её затылку, он принимается гладить её по волосам и успокаивать. Юнин не думает, правильно это или нет, а просто отвечает ему, обводя руками его широкую талию и утыкаясь носом в его плечо. Ей всегда так не хватало этого. Выговориться кому-то, кроме Чимина. Кому-то, кто хоть как-то связан с Тэхёном. И пускай Джин, это не сам Тэхён. Главное, что теперь её услышала и другая сторона. Сторона, которая много лет слышала только одну правду.       — Не плачь, малышка, не плачь, всё хорошо, — ласково приговаривает Сокджин на девичье ухо, так как прекрасно слышит, что Юнин ещё не до конца успокоилась. Быть может, она расплакалась не только от горестных воспоминаний, а потому, что боялась осуждений с его стороны? Возможно. Однако он не собирался упрекать Пак в том, что она растит ребёнка одна, без Тэхёна. Скорее, он просто пытается разобраться в ситуации. Понять её мотивы.       — Ну вот, — спустя несколько минут Юнин медленно отстраняется от широкоплечего мужчины и затем, расцветая в красивой улыбке, поднимает на него красные от влаги глаза. — Теперь ты знаешь. Нет никакой Шин Мины. И никогда не было. Есть Пак Тэквон и есть я. Только мы и больше никого.       — Юнин, — кладя уже обе ладони на женские плечи, Сокджин чуть наклоняется вперёд и делает серьёзное лицо. — Расскажи мне всё. И, пожалуйста, ничего от меня не утаивай. Возможно, зная всю правду, я смогу тебе помочь.       Пак лишь иронично ухмыляется.       — Моя история, как и история Тэквона слишком длинная, чтобы рассказать её в двух словах.       — Сейчас мне и не нужно ничего рассказывать. Мы подберём время, встретимся где-нибудь и уже тогда всё обсудим. Идёт? — добродушие Сокджина делает своё дело – Юнин доверяется ему. Доверяется как никому за последние годы. Не считая Чимина, естественно.       — Идёт, — соглашается она и делает облегчённый выдох. Кажется, ей только что дали понять, что Тэхён об этом разговоре не узнает. Во всяком случае в ближайшее время. А когда они с Джином встретятся, и она поведает ему всё, что с ней приключилось за прошедшие шесть лет, у неё к нему будет только одна просьба – позволить ей самой всё рассказать Тэхёну. В данной ситуации, с данным вопросом они обязаны разобраться сами. Вдвоём. Без постороннего вмешательства. Когда? В своё время.       — Ну что ж, тогда пошли? Со мной же тебе будет не так страшно заходить к Тэ в кабинет, м? — с забавными искорками во взгляде интересуется у девушки Сокджин и, когда она в ответ отрицательно машет головой, как бы говоря нет, не страшно, он приобнимает её за плечо и уже собирается двинуться в сторону лестницы, однако высокий женский голос, раздающийся из кабинки уже знакомого ему лифта, вынуждает и его, и Пак передумать:       — Джи-ин! — голосит Юнджи, когда оказывается в центре коридора. Юнин направляет на неё зловещий взгляд и супит брови. Следом за этой длинноногой красоткой из элеватора выходит другая фифа, разукрашенная как курица на восьмое марта. После неё оттуда выходит ещё какая-то девица, но эта, по крайней мере, не выглядит как главная стерва города. А вот замыкает эту толпу человек, лицо которого Юнин очень хорошо помнит. Проходит совсем немного времени, когда Хосок тоже замечает её и от удивления распахивает зенки, при этом не произнося вслух её имени. Кого-кого, а малышку Пак он уж точно не ожидал здесь увидеть.       — Юнджи? Вот так сюрприз, — Сокджин искренне радуется встрече с этой прелестной девушкой, после чего они подходят друг к другу и обмениваются поцелуем в щёку.       — Как чувствовала, что застану тебя здесь, — смеётся Юнджи и затем, бросая взгляд на стоящую рядом Юнин, говорит ей: — Извините, — просит прощения за то, что уже через секунду встаёт возле Джина таким образом, что закрывает спиной саму Пак, и та как бы остаётся стоять вне импровизированного круга. Брови Юнин ползут вверх точно сами собой. Она не ожидала от этой особы такой наглости. Кажется, её загородили очень даже нарочно.       — Рад видеть, — Хосок подходит к старшему брату своего друга, и они пожимают друг другу руки. С остальными же они просто перебрасываются стандартными словами приветствия. Ибо не состоят в столь близких отношениях, дабы переходить от слов к каким-то более видимым действиям.       — Какие тут высокие потолки, — ни с того ни с сего произносит Чжихё, когда поднимает глаза к вверху. — На первом этаже так вообще музей.       — Так и есть, — поддерживает беседу Юнджи, одновременно с этим кладя локоть левой руки на правое плечо Сокджина. А тот и не возражает. — Тэхён же проектировал здание вместе с этим, как его… — пару раз щёлкает пальцами, пытаясь вспомнить нужное имя, — ну, этот… остроносый и в очках.       — Минсук Чо, — поправляет девушку Сокджин и мило улыбается.       — Точно. Минсук Чо. Вот с ним они и проектировали этот офис. Оттого здание и вышло похожим на дворец. Потому что над всеми его чертежами и планировками работали настоящие профессионалы, — публично восхваляя талант Тэхёна и одновременно напоминая самой себе, насколько отчаянным гением своего дела он является, Юнджи обводит рукой локоть Сокджина и поворачивает голову в его сторону. — Ты, кстати, не хочешь узнать, что мы здесь делаем такой большой компанией?       — Не поверишь – только хотел спросить, — дразнится Сокджин, хотя на самом деле он и вправду хотел уточнить, с чего вдруг столько народу привалило к Тэ на работу.       — А вот, — загадочно произносит Юнджи. — Расскажем всем разом. Поэтому пойдём. Тэхён же у себя?       — Должен быть.       — Тогда поторопимся, — делая шаг вперёд, Юнджи тянет старшего брата своего наречённого за собой, после чего они вместе идут туда, куда пятью минутами ранее Джин собирался пойти с Юнин. Последняя же смотрит на их отдаляющиеся фигуры и мысленно приходит к заключению, что Юнджи обладает теми качествами, которыми никогда не обладала она сама – смелость, настойчивость, инициативность, самоуверенность. Она действительно идеально подходит Тэхёну. Уж слишком у них много общего.       Сонкён и Чжихё просто проходят мимо Пак и следуют за идущими впереди, и только Хосок решает подойти к старой знакомой, дабы перекинуться с ней парочкой слов. Главное, не отстать от остальных. Всё-таки он плоховато ориентируется в здешних коридорах.       — Привет, — говорит он Юнин, когда все отдаляются на приличное расстояние. Пак поднимает на него грустный взгляд и посылает ему натянутую улыбку.       — Привет.       — Извини за этот сумбур. Юнджи иногда забывает, что мир крутится не только вокруг неё и её друзей, но и вокруг других людей тоже.       — Да, забывать о таком не стоит, — тихо произносит Пак и снова опускает глаза в пол. Хосок видит, что её состояние сейчас едва ли можно назвать нормальным, а потому он тактично кашляет и кладёт левую ладонь на женское плечо:       — Пойдём. Нагоним остальных.       Юнин только качает головой, решая не спорить с Хоби на тему того, что ей совсем не хочется идти к Тэхёну в кабинет. Его поведение днём, эти его слова о свидании, а ещё попытки всячески прикоснуться к ней – не то, чтобы ей было неприятно, просто теперь, когда сюда приехала его девушка, ему придётся снова сменить маску и с выражением глубочайшей любви нагло врать ей в лицо. Врать и не краснеть. От такого Тэхёна Пак становится тошно. Он не должен так себя вести. И она ему это уже говорила.       Догнать своих не составляет труда, ибо топают они медленно – Юнджи и Сокджин, что идут во главе сей шеренги, болтают и смеются, а Чжихё и Сонкён, что семенят следом, то и дело вертят головами и рассматривают стены офиса. Хосок и Юнин присоединяются к этой колонне в качестве замыкающих спустя пару минут. Хосок периодически задаёт ей вопросы, на которые Пак не сразу, но отвечает. А когда их беседу внезапно разбавляет пронзительный смех обоих, Сонкён, шагающая впереди, поворачивает голову назад и хмурит брови. Да, кое-что ей кажется странным. С чего вдруг Чон Хосок, редко предпочитающий общаться с незнакомцами, шушукается с этой девчонкой, как с закадычной подругой?       — …круто, всё-таки, что тебе не нужен пропуск, чтобы войти. Я вот всегда должен сначала позвонить сюда, чтобы мне разрешили пройти дальше вестибюля, — делится интересным фактом с Юнджи Сокджин, когда они уже практически подходят к кабинету председателя «BCHO».       — Просто последние пару лет я так часто сюда наведываюсь, что Тэхён решил сделать мне персональный пропуск. Да и работники ресепшена знают меня в лицо. Это на самом деле очень удобно, — хихикает Юнджи, так как сама радуется тому, что ей, в отличие от большинства желающих попасть внутрь компании, не нужно звонить администрации и заранее договариваться о приходе. Её благоверный об этом позаботился.       А Юнин всё это слышит. Она специально концентрирует внимание на том, о чём говорят идущие впереди, а не на том, что говорит ей Хосок. Конечно, из обычной вежливости она улыбается и отвечает ему, однако это вовсе не означает, что ей интересны его перипетии. Куда больше её занимают разговоры Сокджина и Юнджи. И её очень сильно задевает, что в своё время она была обязана приходить к Тэхёну на работу с паспортом, дабы её пустили к нему в кабинет. А этой мадаме он сделал личный пропуск, да и ещё познакомил её с сотрудниками собственного офиса. Кажется, Юнджи ему дорога намного больше, чем он себе признаётся.

* * *

      — …нет, вот эту мазню от сюда уж точно надо убрать, — говорит Тэхён Чимину, который стоит напротив и показывает ему пример бланка отчётности. — Должно быть чуть больше места для подписи и государственной печати. А так нормально, сойдёт, — проводит указательным пальцем по листку бумаги, что Пак держит в руках, и затем поворачивает голову к Ыну, который также стоит рядом и лишь задумчиво пялится в одну точку перед собой. — Приятель, ты ничего не хочешь сказать? — толкает его локтем в плечо, отчего тот приходит в чувства. — Как тебе наброски Чимина? По-моему, это как раз то, что нам нужно.       — Э-э, — Ыну не совсем понимает, о чём его спрашивают, ибо последние минут пять он на пару с мыслями находился за пределами этой комнаты. Он уже, можно сказать, открывает рот для того, чтоб ответить, вот только внезапно распахнувшаяся дверь вынуждает его потеряться окончательно.       — А вот и мы! — оглушительный фальцет Юнджи разносится по кабинету, после чего она подбегает к рабочему столу Тэхёна, расталкивает руками всех, кто стоит рядом, и хватает самого Тэхёна в объятия, минуту спустя сливая их губы в настойчивом поцелуе. Тэхён же, совершенно опешивший от происходящего, распахивает глаза, не сразу додумываясь ответить. А когда отвечает, в поле его зрения попадает Юнин, что входит в кабинет самая последняя. Она смотрит на него исподлобья, смотрит тёмными, напряжёнными глазами, едва ли не с ненавистью. А потом резко отводит взгляд и уходит куда-то вглубь комнаты.       — Что вы здесь делаете? — восторженно и одновременно удивлённо задаёт вопрос всем сразу Ыну и уже через мгновение ощущает, как его кто-то до больного ударяет ладонью по спине. Этим человеком оказывается Сокджин.       — В двух словах – мы едем в ресторан, — коротко отвечает Сонкён и тут же переводит глаза на целующихся Юнджи и Тэхёна. — Дорогая подруга, аргументируй, будь добра.       — Ой, да, я извиняюсь, — произносит Юнджи, когда они с Тэ отрываются друг от друга и облокачиваются на край его стола бёдрами. — Идея такая – сейчас мы все собираемся и едем ужинать. Ресторан пока ещё не выбран, однако это не проблема. Сейчас нас больше, а значит мозговой штурм, так сказать, нам в помощь.       — Детка, тебе не кажется, что мы зачастили с походами по ресторанам? — ласково и одновременно осторожно, дабы не ляпнуть ничего лишнего, любопытствует у девушки Тэхён, обводя рукой её плечи. Юнджи поворачивает к нему голову и фальшиво улыбается.       — Нет, не кажется.       — На столько человек столик нужно бронировать заранее, — напоминает ей Тэхён.       — Звонить туда, куда ходят единицы, нет никакого смысла.       — Вот как. А зачем нам идти туда, куда ходят единицы?       — Затем, что такие места для таких, как мы, и предусмотрены.       — Смотри, какая умница, — хвалит девушку Тэхён и оставляет затяжной поцелуй на её левом виске. — Сумела-таки выкрутиться.       — А ты думал?       Весь кабинет заходится в дружном смехе. За парой исключений. Чимин, что всё это время стоял в сторонке и изучал модель своего бланка, реагирует на этот гомерический хохот слегка иначе, после чего обводит шумную компанию недовольным взглядом и спустя несколько секунд переводит глаза на сестру. Она сидит на местной софе спиной ко всем и… жуёт сопли. Чимин не может сказать наверняка, однако что-то ему подсказывает, что так и есть. А посему он, не раздумывая, бросает всё и подходит к ней, присаживаясь рядом. Как и ожидалось – у Юнин нет повода для радости. Она не плачет, в буквальном смысле, но эмоции сдерживает с большим трудом.       Почему так?       «Почему они вместе? Почему он не обращает на меня внимания? Почему не понимает, насколько мне больно видеть его рядом с ней, таким весёлым и радостным? Почему он выбирает её, а не меня?» — думает про себя Пак, в то время как её сердце разрывается от боли, обиды и… зависти? Ей тяжело в этом признаться и, в первую очередь, признаваться самой себе, но, да, она и вправду завидует. Отчаянно завидует Юнджи. Завидует тому, что у неё есть Тэхён и поддержка его друзей и близких.       Когда-то всё это было и у Юнин. Вот только тогда она не понимала, насколько это важно.       Шмыгая носом, Пак взглядывает на сидящего по правую руку Чимина и без тени эмоций поворачивает голову через плечо. Пришедшие всё также общаются между собой, Тэхён говорит им что-то про вчерашних журналистов и о том, что вся эта история благополучно закончилась, а потом ни с того ни с сего замолкает и с той же самой улыбкой, коей улыбался остальным, бросает спокойный взгляд карих глаз на Юнин, в котором, с её точки зрения, не отражается абсолютно ничего. Он смотрит на неё долго, долго и пристально. И в какой-то момент в горьком отчаянии сжимает руки в кулаки, с трудом заставляя себя их разжать.