***
Тоби семнадцать. И все наивные мысли о счастливой жизни с соулмейтом вмиг улетучились. Страшная авария, унесшая жизнь его сестры, перевернула почти всё внутри него. Мысли о том, что он не смог помочь ей заставляла его плакать. Он чувствовал невыносимую тоску по ней, вину, и гнев и разочарование к отцу, которого не было в тот момент — тогда умер бы он, а не Лира. Тоби вспоминал изредка о буквах на запястье, но все мысли возвращались к сестре и вина поглощала его полностью. Он самоизолировался, заперся в своей комнате и не вылезал из неё, не желая никого видеть. Наверное, именно тогда у него поехала крыша. Он начал жевать свои руки, обгладывать пальцы почти до костей, сгрызать куски мяса и вызывать обильное кровотечение. Мать, увидев его за этим занятием, пришла в ужас и стала следить за ним чуть ли не каждую минуту. А потом начались сбои в памяти. Тоби начал забывать почти всё, но только не о соулмейте. Он забывал часы и дни, но о соулмейте и надписи на руке он помнил все детали, все его чувства и ощущения. И это раздражало. Он хотел сгрызть эту грёбаную надпись с руки, чтобы она исчезла и не мозолила ему глаза, чтобы он наконец забыл. Но буквы, будто издеваясь, не исчезали, а проявлялись даже через кровавое месиво на запястье. Когда начались галлюцинации, он видел имя ещё чаще. На стенах, в зеркале, везде. А после похода к психиатру всё полетело к чертям. Тоби хорошо помнил тот день. Слишком хорошо. День, когда его жизнь кардинально изменилась. День, когда уже ничего не имело смысла. Голос в его голове шептал, голос в его голове отдавался звоном в ушах, голос в его голове приказывал. И Тоби выполнил приказ. Вонзил глубоко в плечо отцу кухонный нож, схваченный второпях. Бил со всей силы того в лицо, безумно смеясь, пока оно не стало похоже на кровавый фарш. Тоби свернул отцу шею и, распоров ему плечо, начал раз за разом вонзать нож в туловище, пачкаясь в крови и заливая ей пол. Он не останавливался, пока не услышал пронзительный крик матери. Роджерс, оставив нож, сбежал в гараж, оставляя рыдающую и задыхающуюся в ужасе мать за спиной. Он забрал отцовские топоры и, услышав полицейские сирены, устроил пожар. Тоби бежал в сторону леса, но был окружён пламенем и когда уже смерть дышала ему в затылок, он вновь услышал звон в ушах. Тонкий человек стоял прямо возле него, положив руку на плечо и казалось, что он улыбается, хотя рта на его лице не было. Огонь приближался к ним вместе с полицейскими сиренами, но Тоби не слышал. Он не слышал ничего, кроме противного звона в ушах, и пугающего холодного голоса в голове: — Пойдём. И Тоби без раздумий схватился за его костлявую руку.***
С тех пор больше не было никакого Тоби Эрин Роджерса. Был только Тикки-Тоби — глупое прозвище, которым его звали в детстве, теперь наводило ужас на жителей города. Слендер давал ему поручения и Тоби неизменно их выполнял. Два верных топора сопровождали его везде и раздирали плоть людей, имевших глупость соваться в лес глубокой ночью. За годы он научился обращаться со своим оружием и, несмотря на свои неконтролируемые подёргивания, ловко засаживал лезвие топоров в шеи свои жертв, отделяя их головы от тела. Тоби скрывался от полиции в подворотнях, в заброшенных зданиях, в лесу. Он не мылся неделями и от него разило за метр, а сам он выглядел отвратительно, но Тоби было абсолютно плевать. Тоби на всё было плевать, кроме своей жизни, больше похожей на выживание. И было плевать даже на соулмейта. Тоби перестал верить в них и больше не желал находить своего. Вполне очевидно, что он просто сразу его убьёт, ведь его соулмейт тут же закричит от ужаса и захочет вызвать полицию. А Тоби проблемы не нужны — он не хочет снова бегать от них неделю. Тоби скрывал буквы на запястье за бинтами и рукавом старой поношенной толстовки. Не смотрел, не желал видеть и даже почти забыл. Как он надеялся, что забыл. Он продолжал спокойно засаживать лезвия топоров в черепные коробки жертв, продолжал искать себе место на ночлег, продолжал пытаться не забывать кое-как обработать раны — иначе он сдохнет, и даже не заметит это -, продолжал выживать. Пока не пришёл момент, когда жизнь-мразь снова решила над ним посмеяться. Тоби было уже двадцать три, когда это случилось. У него была удачная охота — молодая супружеская пара оказалась полностью беспомощной ночью и Тоби без проблем пробил им головы. Они жили далеко от города, на природе, и люди не сразу заметят их пропажу, значит можно было остановиться в доме на пару дней. Он сидел на чужом диване после душа и ел, когда увидел, что совсем недавно обновлённый бинт на запястье стал окрашиваться в красный. Почувствовав неладное, Тоби оторвался от еды и стал медленно развязывать бинт. Только увидев своё запястье, он замер. Бинт вылетел из ослабевших рук и мягко приземлился на ковёр, а на него стали падать капли крови. Под маленькими и неаккуратными буквами буквально на глазах начали прорезаться другие: размашистые, будто оборванные. Они выглядели так, словно их писали кончиком острого ножа. Буква за буквой, порез за порезом, и уже через пару минут Тоби смотрел на кровавую надпись, занимающую почти всё запястье:К Л О К В О Р К
Тоби проводит большим пальцем по буквам, собирая кровь, и улыбается. Его голова дёргается, но он, не обращая на это внимания, внезапно заливается смехом. Маньяк сам не понял с чего смеётся: с того, что его соулмейт, кажется, тоже поехал крышей или… Или с того, что его соулмейт тоже поехал крышей. Забавная ситуация получилась. Но это не отменяет того факта, что он при встрече — если она будет — просто напросто проломит ей череп, только уже по другой причине. Тоби ещё не придумал причину, но она обязательно появится. Завязав бинт обратно на запястье, Тоби вернулся к еде, совершенно не обращая внимания на то, что кровь из раны начала уже пропитывать рукав недавно постиранной толстовки. Ему совершенно плевать на то, что его соулмейт, очевидно, сошёл с ума и, возможно, сейчас сидит в психиатрической больнице. Ему некогда думать о какой-то новой надписи на запястье — нужно думать о том, куда деваться, когда он покинет этот дом.***
Когда-то давно, Лира говорила ему, что своего соулмейта можно встретить лишь тогда, когда ты его меньше всего ожидаешь. Маленький Тоби не верил и искал её день за днём, пытаясь подсмотреть, что написано у симпатичных девчонок на запястьях. Тоби не верил и сейчас. Он больше не искал своего соулмейта, но он всё равно не приходил к нему прямо в руки. Значит, его нужно искать. И Тоби искать не собирался. Тоби двадцать пять, когда он замечает чужие следы от ботинок на белом свежем снегу. Он усмехается в маску, сжимая рукоять топора в руке. Ещё один глупец, который решил погулять ночью в лесу, чтобы получить адреналин. Он идёт в сторону, куда ведут следы, и старается быть максимально тихим. В его планах не было убийства какого-то идиота, забредшего в лес, но если он это не сделает, то это может принести кое-какие проблемы самому Тоби. Вдруг чужак наткнётся на его временную лачугу там? Разминая руки и уже готовясь отрубить кому-то голову, Тоби останавливается. Следы обрываются возле одного из деревьев, а самой жертвы нет на месте. Маньяк непонимающе хмурится, обводит взглядом пространство и замечает следы снега на коре того самого дерева. Он улыбается и резко вскидывает голову, тут же увидев на одной из веток девушку. Тоби замечает её отличие от других. Болезненного цвета кожу, худощавость и глаза. Точнее, глаз. Один единственный глаз, токсично-зелёного цвета, который смотрел на Тоби в упор, иногда подёргиваясь. Второй её глаз был заменён самым настоящим часовым механизмом, а вокруг него были корки засохшей крови и гнили. Он чувствует что что-то не так, смотря на циферблат в её глазу, и пропускает момент, когда девушка кидается на него, точно вонзая охотничий нож в плечо. Тоби не чувствует, но нож сковывает движения и ему приходится немного повозиться, прежде чем повалить девушку на спину, а самому оказаться сверху. Он сжимает своими коленями и бёдрами её ноги, и закрывает ей практически все пути побега. Девчонка что-то шипит, брыкается под ним и пытается достать свой нож обратно. Тоби, улыбаясь, без проблем вытаскивает его из плеча и бросает в сторону, при этом уже вскидывая топор, чтобы вонзить его прямо в шею своей жертвы. Её глаза расширяются, когда видит как над ней заносится топор, и она судорожно придумывает, что делать. Заметив краем глаза какую-то ветку, она рывком вытаскивает руку из-под бедра Тоби и, не обращая внимания на боль, хватает её и со всей силы бьёт ей в лицо парня. От неожиданности он замирает, но тут же смыкает свои руки, обернутые в перчатки, на тонкой шее девушки. Задыхаясь и захлёбываясь, она пытается убрать руки, колотить его своей, брыкаться. В глазах уже темнело, когда Тоби внезапно сам вскакивает с неё и отходит на пару шагов. Его взгляд застыл на запястье девушки, но она, не видя этого, шатаясь встаёт на ноги и устремляется прочь. Тоби слышит звон в ушах. Оглушающий, неприятный, он перекрывает собой все остальные звуки. Лира оказалась права. Его мёртвая сестра оказалась права во всём. Он встретил своего соулмейта именно тогда, когда меньше всего ожидал, и чуть не убил его собственными руками. Ему хотелось рассмеяться, что он, впрочем, и сделал. Захохотал, запрокидывая голову и проклиная грёбаную жизнь. Когда она, пытаясь убрать его пальцы со всей шеи потянулась к ним своей рукой, он увидел её запястье. Он увидел буквы на нём и с ужасом узнал в них своё имя, написанное его почерком. Его угловатым и мелким почерком. А внизу, совершенно другим, крупным и нервным, было выведено неаккуратное:Т И К К И — Т О Б И
Тоби хохотал до колик в животе, медленно оседая на белый снег коленями, и даже не пытаясь догнать чертовку Натали. Тоби знал, что они всё равно когда-нибудь снова пересекутся и тогда он не даст ей сбежать. Пусть она считает, что смогла сбежать — он ведь знает, что просто дал ей ещё немного времени. Времени, которым она, кажется, сильно дорожит. Закатав рукав до локтя, Тоби сорвал с руки бинт. На сероватой коже заметно выделялись кроваво-красные буквы:Натали Оуллет.
Клокворк.
Издав истеричный смешок, Тоби спустил маску и прижался искусанными в кровь губами к запястью. Тоби её поймает. И, возможно, даже не станет убивать.