Пальцы Шики медленно врывались в его тело. Они заходили снизу, через живот, после чего поднимались вверх под грудную клетку. Грубо продираясь сквозь кожу и мышцы, его рука достигла бьющегося сердца и крепко его обхватила. А затем потянула вниз. Шики чувствовал, как разрывались от натяжения его артерии и вены, и видел неостановимые потоки крови, хлещущие на пол из проделанной им самим дыры. Но при этом он ни на секунду не прекращал исполнять веленое. Шики продолжал вырывать своё сердце. Медленно и мучительно.
— Как? — недоумённо вопросил он, глядя на вынутый из себя окровавленный орган.
— Встань на колени и не смей ничего делать без моего приказа.
Едва эти слова достигли ушей Шики, как он немедленно рухнул на колени.
— Ну что? — злобно скалясь, ехидно поинтересовался у него Шики. — Тебе всё ещё плевать?!
Мощный пинок в лицо заставил Шики покачнуться, однако коленопреклонённого положения он не сменил. И на вопрос не ответил. Ведь не было такого приказа.
— Отгрызи все пальцы на правой руке.
А вот это уже был приказ, который Шики послушно исполнил. Его острые клыки справились со всем за секунды.
— А теперь на левой.
И снова Шики повиновался.
Вообще не понимая, что происходит, он продолжал увечить себя по указке того, кого буквально только что собирался убить. На сей раз окончательно и бесповоротно.
Так почему же?!
— Мхмхмхмхм! Мммхмхмх! Мхм! — раздавались где-то там невнятные мычания Акихи, перемежаемые стуком шатающихся ножек стула.
А Шики не мог даже нормально на неё посмотреть. Потому что не было приказа.
— Сколько жизней у тебя осталось после Арквейд? — спросил у него Шики. — Назови мне точное количество.
— Семнадцать, — ответил на вопрос Шики, не поднимая глаз.
— Ха, так мало, что даже жаль. Но ничего, монстр, ты мне всё равно успеешь за всё ответить. Убей себя десять раз. Медленно и разными способами. И максимально болезненно.
Сцепив в кольцо вокруг шеи успевшие уже исцелиться руки, Шики принялся отрывать собственную голову. Рвалось всё. Мышцы, связки, хрящи, нервы, межпозвонковые диски… Вообще всё, что могло порваться при настолько ненормальном способе самоубийства. И Шики всё это чувствовал. Во всех мельчайших подробностях.
Когда дело было сделано, а Шики восстановился от этой даже для вампира смертельной раны, он приступил ко второму самоубийству. Пальцы обеих рук он неспешно погрузил себе в грудь, после чего стал мало-помалу разрывать грудную клетку. Размеренно, участок за участком. Открывая себе беспрепятственный вид на сердце и все прочие прилегающие к нему органы. А затем обхватил его двумя руками и начал сдавливать. До тех пор, пока не остался лишь бесформенный комок алой плоти, вышвырнутый по итогу на пол.
Далее Шики вернулся к голове. Грудь едва только зажила, а он уже сдавливал себе череп с двух сторон. Из ушей, глаз, носа и рта потекла кровь. Следом начали вываливаться и сами глаза. А также кусочки выдавливаемого из черепной коробки мозга. А Шики всё продолжал давить.
На третьем заходе к делу подключилась Тень.
И пока уже она рассекала его плоть и рубила кости, Шики всеми остатками самосознания силился разобраться в происходящем.
Только Акиха могла распоряжаться им подобным образом. После смерти Тоно Макихисы только она и никто другой. Это было её исключительное право. Однако теперь по какой-то неведомой причине Тоно Шики свободно отдавал ему приказы. Будто бы это он, а не она, являлся его хозяином. Но это не соответствовало действительности. Шики всё ещё ясно ощущал ту связь, что все эти годы была между ним и Акихой. Она не перестала быть его хозяйкой. В этом не было никаких сомнений.
— Мхмхмхмхм! — бессильно замычала Акиха, когда Тень Шики десятками лезвий шинковала его грудь.
Думать становилось всё сложнее. Слишком много физической боли, чтобы от неё и дальше можно было отмахиваться. Но Шики не сдавался и отчаянно боролся за каждую оставшуюся у него частичку разума.
Акиха являлась ключом. Этот ублюдок что-то сделал, чтобы воспользоваться её правом отдавать Шики приказы. Точного механизма произошедшего Шики не знал, да и не был сейчас в состоянии здраво об этом думать. В чём он был уверен, так это в том, что Шики именно что пользовался правом Акихи, но никак не забрал его у неё. Об этом свидетельствовали и сохранившаяся связь с Акихой, и тот факт, что рот её был заклеен скотчем. Кое-кто очень не хотел, чтобы она имела возможность разговаривать. Чтобы она могла произносить свои приказы.
Десятую подряд смерть Шики принял от теневых копий, пронзивших его в таком количестве, что он стал похож на красно-чёрного морского ежа. Во всяком случае, именно такая картина возникала в голове Шики на основе поступающих буквально отовсюду сигналов боли.
— Мхмхмхммхмх!!!
Снова Акиха.
Следом раздался звук, похожий на падение чего-то увесистого, но Шики не смог сразу сообразить, чем конкретно он был вызван.
— Что ж ты делаешь-то, Акиха? — отзвучал вопрос.
Понятно. Это она упала. Видимо, слишком сильно дёргалась, будучи привязанной к стулу.
— Это всё из-за него, да? Это из-за него ты продолжаешь… Аргх! — зарычал Шики, нервно расхаживая рядом. — Я покажу тебе… Покажу! Покажу его настоящее лицо!
Он схватил Шики за подбородок и развернул так, чтобы их взгляды с Акихой пересеклись.
— Скажи ей, монстр! Скажи правду! — закричал он. — Скажи, что она ничего для тебя на самом деле не значит! Что ты — не её брат! Ты — монстр! Скажи, что ты ничего к ней не чувствуешь! Открой ей глаза! Скажи ей правду!
Шики не моргая смотрел в блестящие от слёз глаза Акихи и старательно подбирал свои следующие слова. Он опять же не мог не повиноваться озвученному приказу. Говорить его вынуждали. Но, пожалуй, только это требование Шики готов был выполнить, не просто не противясь всей оставшейся у него свободной волей, но и даже с некоторой охотой. Ему было велено сказать правду. И в данный момент Шики не имел ничего против правды.
— Я — кровожадный вампир, на чьих руках кровь сотен тысяч людей, — ровным голосом начал говорить Шики, глядя прямо на Акиху. — Меня заставили играть роль Тоно Шики, брата Тоно Акихи. Сперва это сделал Тоно Макихиса, а затем сама Тоно Акиха. И все те любовь и забота, что я испытываю по отношению к ней, как к моей сестре, являются следствием отданных мне приказов. Навязанное притворство. Не более того.
Акиха потупила взгляд.
На её лице отобразилось безропотное принятие давно известного, но так старательного избегаемого факта. Места для фальши не осталось. То, о чём она никогда не решалась спросить, а Шики сам никогда не брался рассказывать. Это было озвучено. И отыграть назад они уже не могли.
— Вот видишь! Видишь! — взревел, брызгая слюной, Шики. — Я же тебе говорил! Он — просто монстр! Он — не твой брат! Я — твой брат! Я — Тоно Шики! Я! Я люблю тебя, сестрёнка! Я!
Он ликовал так, как мог ликовать только маленький ребёнок, получивший подарок, о котором он всегда мечтал. Искренне и со всей отдачей.
Но его празднику не суждено было продлиться долго. Ведь его приказ ещё не был выполнен. Шики ещё не сказал всей правды.
— Акиха, — мягко обратился он к ней, не обращая внимания на раздающиеся радом вопли. И, судя по поднявшимся на него глазам, Акиха его прекрасно слышала. — Я никогда по-настоящему не любил тебя как сестру, — повторил он. — Но вот как женщину я люблю тебя уже очень давно. Люблю сильно и беззаветно. И это только моё чувство. Самое подлинное из всех. Так что, — улыбнулся он, подчёркивая искренность своих слов, — как только это закончится, давай сядем и обстоятельно поговорим. Нам уже давно пора было это сделать.
Хотел бы Шики узнать её ответ прямо сейчас. Хотя бы прочитать его по выражению её лица. Но только он закончил произносить последнее слово, как его лицо развернули и подняли кверху. И посмотрели с такой ненавистью, на какую и самые злобные демоны Ада не были способны.
— Ты! — рявкнул на него Шики. — Да как ты смеешь?! Мою Акиху?! Убей себя! — во всё горло заорал он. — Убей себя навсегда!
Шики тут же приступил к исполнению. Он призвал Тень и немедленно начал рвать себя её лезвиями на куски. У него оставалось всего шесть душ в запасе. Всего шесть жизней, которыми он мог пожертвовать вместо своей собственной. Ничто, если сравнивать с тем, чем располагал Шики менее часа назад.
Однако он и не думал сдаваться. У него ещё был шанс. Последний приказ был лишён конкретики. Он предписывал Шики убить себя, но при этом никак не оговаривал ни способа реализации этого, ни отведённых временных рамок. Разумеется, вложенные в приказ эмоции и намерения не позволяли Шики растягивать весь процесс на часы или дни, ибо смерти ему желали самой скорейшей. Но всё же до определённой степени оттянуть свой конец он мог.
Как мог и повлиять на орудие своего убийства.
Например, немного удлинить одно из теневых лезвий и подкорректировать его траекторию так, чтобы зацепить по пути кое-что ещё. Недостаточно, чтобы убить другого вампира (даже стоящего практически вплотную), ибо это стало бы слишком серьёзным отклонением от приказа. Но вот разрезать какой-нибудь маленький и не особо прочный предмет… Организовать что-то подобное Шики был вполне способен.
А большего и не требовалось.
***
Акиха пребывала в смятении.
Слова, сказанные Шики…
То, что его заставили сказать.
Правда.
Его правда.
Она просто не знала, что должна была об этом думать.
Он сказал, что любит её. Любит по-настоящему. Её. Ту, кто насильно привязала его к себе, заставив играть роль её брата. Эгоистку, испугавшуюся одиночества и оттого продолжившую когда-то так ненавистный ей маскарад.
Ему не следовало говорить этого. Она не имела права на его любовь. Только на презрение и ненависть.
И всё же он сказал. Сказал от всего сердца.
А так старательно убиваемые Акихой в себе надежды заполыхали, подобно лесному пожару. Так же ярко и так же неистово.
И в то же самое время она вынуждена была смотреть, как Шики убивает себя. Убивает из-за неё. По её вине. Из-за её промахов и ошибок, которых было уже не счесть.
Что-то более жестокое не получалось и вообразить.
Всё не могло закончиться так. Только не для него. Он ничем не заслужил подобного.
Акиха билась изо всех сил. Перестав обращать на боль какое-либо внимание, она дёргалась всем телом в бесплодных попытках вырваться. Её вынуждали смотреть, как самый дорогой для неё человек из раза в раз убивал себя самым чудовищным образом, не давая ни малейшей возможности это остановить.
Молитвы, проклятия, угрозы и прошения. В мыслях Акиха перепробовала всё, взывала ко всем и вся, дабы прекратить творящийся перед её глазами ужас, но… ничего не выходило. Совсем ничего.
И вдруг…
В момент полнейшего отчаяния Акиха ощутила поток ветра. Мимолётный. Почти неразличимый. Но позволивший ей снова вздохнуть. Вздохнуть через рот.
Его залитые кровью глаза были обращены к ней. Шики… Даже в такой безвыходной ситуации, когда ему приходилось страдать, как никому другому, он всё равно нашёл способ. Он дал Акихе шанс. Ту самую возможность остановить.
И она не собиралась её упускать.
Акиха вдохнула полной грудью и… ничего не сказала. Ни одного слова не сорвалось с её уст.
Почему?!
Почему она колебалась?!
Акиха посмотрела на своего единственного старшего брата. Его лицо искажали злоба, ненависть и безумие. Всё, как тогда. Один в один. История повторялась. Она снова должна была убить его. Своим словом. Своим приказом. И на этот раз абсолютно осознанно. Без детского страха и детской же наивности.
И Акиха с умиротворяющей ясностью поняла, что могла это сделать.
Легко.
Очень-очень легко.
И вовсе не потому, что её брат уже давно стал чудовищем, которое необходимо было уничтожить.
И не из-за долга главы рода Тоно, обязывающего убить его.
А просто потому, что в этот раз Акиха точно знала: заслуженное возмездие настигнет её. Неизбежно и незамедлительно. Возмездие от самого Шики, чью жизнь она собиралась отнять уже во второй раз.
«Единое целое».
«Пока не умру я, не умрёшь и ты».
Его слова.
Шики связал их жизни. Превратил их в одну на двоих.
Поэтому Акиха была спокойна.
Она могла это сказать.
— Убей его, Шики! — закричала она во всю силу своего голоса. — Убей его сейчас же!
***
Шики был молниеносен и последователен.
Сперва зажал правой рукой рот и ей же раздробил челюсть. Затем, игнорируя жалкие попытки отбиться, левой пробил грудь и уничтожил сердце. А после подключил к делу Тень, что сотней клыков вонзилась в плоть и, просочившись вглубь, распространилась по всему телу, уничтожая клетку за клеткой.
Шики смотрел в его испуганные и ничего не понимающие глаза. На протяжении всего процесса. До того самого мига, как багряная тьма пожрала и их.
Тоно Шики погиб на его руках. И от его рук.
Снова.
Навсегда.
И Шики почти ничего не почувствовал.
Было только осознание своей победы и его поражения. Они оба стояли на краю — запасных жизней не осталось. Но выбор Акихи предрешил исход этого затянувшегося противостояния.
И уже ей Шики был благодарен до глубины души.
Он поспешил к ней и в мгновение ока избавился ото всех верёвок, после чего медленно и осторожно снял с лица рваную полоску скотча.
— Прямо в последний момент, — с лёгкой улыбкой признался он.
— Прости, — отозвалась она вялым голосом.
Видимо, перегорела ото всех этих переживаний.
— Чего извиняешься, глупая? — шутливо произнёс Шики, одной рукой приподнимая её в полусидячее положение, а второй аккуратно убирая налезшие ей на лицо пряди волос. — Если бы не ты, я бы вообще помер.
— Нет, — слабо покачала она головой. — Я не… из-за этого…
Речь её стала сильно тише, а паузы между словами приобрели неестественную долготу.
— Акиха? — нахмурился Шики, глядя в её явно теряющие фокусировку глаза. — В чём дело, Акиха? — легонько тряхнул он её. — Эй!
Тут он услышал. Её сердце. Оно билось очень медленно. Опасно медленно. И продолжало замедляться. Будто…
Будто оно останавливалось?
— Спасибо… — Акиха приподняла левую руку, и Шики перехватил её за ладонь, как только заметил, что та падает обратно. — То… что ты… сказал…
— Нет, — прошептал в ужасе Шики.
— Я… была… рада… это… услышать…
— Нет, — повторил Шики.
Это не могло происходить взаправду.
Почему? Как? Зачем?
Что он сделал не так?!
— Очень… рада… — едва слышно сказала Акиха, закрывая глаза так, словно её одолевал сон. — Мне… жаль…
Последние слова.
Последнее дыхание.
Последний удар сердца.
А затем ничего. Вообще ничего.
Только тишина.
Мёртвая тишина.
