Темноокая Анита

In vino veritas — истина в вине

Всполыхнул восход и по небу разлилось янтарное зарево, округу наполнила сладкозвучная переливчатая трель утренних птиц, и лишь только знойно поющие цикады не утихали с ночи́. Анна неспешно шла вдоль берега, считая угасающие звёзды на оранжево-розовом небе и шепча себе под нос что-то на одной ей понятной причудливой смеси языков. Южное море пело людскими голосами на веками мёртвых языках. Анна слышала и свой голос среди разноголосого и нестройного хора. Пенистые тёмно-синие волны накатывали на берег, в водах моря ей мерещились ярко-белые лица. Тонкие ниточки едва различимых губ кривились в надменных улыбках и тотчас же содрогались от раскатистого жуткого смеха. Но в Анне не было страха, она была изумлена и чувствовала предвкушение. Она знала, что грядёт что-то страшное и неотвратимое. Оно затаилось в фасаде старинных домиков, лицах людей, морской солёной воде и на тучном небе. Слишком внезапно небо заволокло тёмно-сизыми тучами и чересчур скоро откуда-то издали донёсся рокочущий гром. Анна вздохнула полной грудью лёгкий морской воздух пред бурей, пропитанный напряжённым ожиданием и устремилась к небольшому одиноко стоящему домику у раскидистого тиса, дабы укрыться от спустившегося холодного ливня. Она сидела на ступенях крыльца и ей всё бросались в глаза пунцовые ягоды тиса — дерева смерти и бессмертия. 《Любопытно, каково же веками, наблюдать, как сменяются поколения, рушатся империи и уходят эпохи?》— подумала Анна, рассматривая мрачных сов, облюбовавших старый тис. — Угу. — громко и сурово раздалось в ответ, вторя её мыслям. Погода скоро переменилась и на небе показалось солнце. Анна собрала волосы, взяла вещи и направилась в город. Рыночные лавки полнились свежими южными фруктами, ягодами, овощами и орехами. Нагретый солнцем воздух пах пряностями, Анне казалось, что и сама она пропахла насквозь тмином, розмарином, шафраном и имбирём. Город утопал в зелени, запахах и голосах. Не сразу девушка заметила, что слышит всё те же голоса, что слышала она прежде, у тёмного моря. Анна резко остановилась и оглянулась назад, её взору представился высокий, но неприметный храм, испещрённый старинными давно выцветшими фресками. Он был целиком и полностью увит плющом, лишь виднелись стрельчатые окна в некоторых местах. Анна про себя отметила, что храм вовсе не похож на православную церковь, коих здесь страсть сколько, но и на костёл он тоже вовсе не был подобен. Подобравшись ближе ко входу до её слуха донеслись мужские голоса, расслабленно беседующие о чём-то на болгарском и тихое напевание на латыни, её лёгкие в одночасье наполнил удушливый, густой для дыхания воздух и она отпрянув от сводов входа в храм, прокашлялась. От испуга она в ту же секунду припустилась бегом и отдалившись на приличное расстояние, девушка оглядываясь, резко остановилась и припала телом к холодной каменной кладке дома, в попытке отдышаться. — Скверно, а ведь тех голосов, когда я подобралась ближе к храму я уже не слышала, — вздохнув, сказала Анна и посмотрела туда, откуда минуту назад неслась, словно умалишённая и усмехнулась, — И зачем только побежала? От кого? Ответом ей была тишина и внезапно прозвучавшая песнь рокочущих цикад. Девушка услышав шарканье сверху, на балконе, резко отошла от стены и вздёрнув голову, увидела среди горшков с пёстрыми бархотками и густо-зелёными вьющимися цветами, тёмнокудрого паренька, что с любопытством рассматривал её, закуривая сигарету. Поймав её взгляд, он обаятельно улыбнулся. — Здрасти, — просиял ещё большей улыбкой он, — Какво ти правиш тук, скъпа? [Что ты здесь делаешь, милая?] — Просто прогуливаюсь. — ответила она и резво направилась вверх по улице, оглядываясь на кудрявого паренька, что всё не сводил своего завораживающего взгляда с постепенно отдаляющейся от него девушки. Вскоре она добралась до площади и найдя поблизости тихий безлюдный сквер, скрылась от чужих взглядов, притаившись на лавочке расположенной, по мнению Анны, крайне удачно, ведь саму лавочку без малого полностью скрывали три ветвистых бука. Два сочных и сладких, словно мёд персика, найденных в сумке и попавших в руки Анны, без сожаления были съедены. В её голову закрадывались всякие дурные мысли, что побуждали её каждый раз одёргивать себя и внушать себе же, что все её предчувствия, лишь скверная игра с воображением. Она старалась всему найти закономерное разъяснение. Не находила. Да и чувство беспокоящее её душу, сливаясь воедино с мёртвыми голосами, пророчило погибель. Всё это, лишь знатно сбивало с толку. Тёмно-каштановые волосы, выбившиеся из причёски, разметались по лицу от сильного порыва ветра, заставшего её в своём зелёном укрытии. Липкие губы и щёки от сока персика, блестели от закатных лучей солнца. Светлая тонкая рубашка с небрежно закатанными рукавами и растёгнутая до интригующего разреза красовалась на Анне, но это всё осталось ею незамеченным, она увидев, как небо озарило рдяными закатными лучами солнца и, как тягучим мёдом опустился на округу жёлтый сумрак, лишь только тихо, оторопело ахнула. Идя обратно, Анна разглядывая людей и фасады домов аккуратненьких домиков, в мгновение поняла, что что-то происходит. В её голове вновь послышались голоса, они принялись всё громче и громче звать её к тёмному морю. Девушка остановилась на том самом месте, где встретила того тёмнокудрого паренька, но его не было ни видно, ни слышно из приоткрытой балконной двери. Она подождала его и пошла домой. Девушка не знала чем он её привлёк, но посчитала, что было в нём что-то чарующее, покоряющее своей обольстительной натурой. Она решила вновь найти тот храм, но дорогу к нему найти уже не смогла. К своему удивлению, Анна не находила поблизости хоть кого-то, у кого можно было разузнать дорогу к этому чудному храму. Но тут она заметила мужчину. — Извинете, господине! — окрикнула она его, — Анна встретила непонимающий взгляд и растолковав его вопрос как-то по-своему, ответила на него — О, я ужасно говорю по-болгарски, — она была удостоена ещё более непонимающего взгляда, — Ох, значится и русский не знаете, тогда может быть English? Polski? Italiano? Deutsch? Français? Нет? Что же такое? Ах, ну может быть... На что же я надеюсь? Loquerisne Latine? [Вы говорите по-латински?] Мужчина, пришедшийся Анне по нраву, задорно улыбнулся и ответил: — Loquor. [Говорю] — Вы не могли бы мне помочь? Отведите меня к храму, что находится дальше, вниз по этой улице. На лице мужчины отразилось сомнение, он опасливо взирал на девушку, всматривался в бездонные глаза, но ничего подозрительного в девушке не увидел. Лжи он не ощущал, потому утихомирил своё необоснованную настороженность. Она не казалась ему похожей на него, ведь такие, как он хоть и могут с лёгкостью скрываться под человеческим лицом, но скрыть свою силу они не могут. Он знал о каком храме говорила она, но ежели она человек, как она увидела его? Это загадка, которую ему ещё стоит разгадать. Безмолвие продлилось недолго, он всё же сделал выбор пойти с ней. — Как тебя зовут? — Анна. — Я Ивели́н. Он заинтересованно рассматривая витиеватую татуировку, видневшуюся из-за ворота рубашки, спросил: — Откуда ты? — Я с севера. Шаг навстречу к Ивелину и в глазах Анны замелькало. Всё слилось в одно пёстрое пятно, горло сдавило и потеряв равновесие она грубо схватилась за его худощавое плечо. Ей мерещилось, что она шла к морю, утопленники тянули к ней свои длинные мёртвенно-бледные ладони и просили её. Только о чём они просили, Анна никак не могла разобрать. Она отуманенная, словно в бреду, в сопровождении Ивелина добралась до дома и не заходя в него, рухнула под широким стволом старого тиса, совы испуганно громко угукнули. — Может вина? — посмотрела она на своего спутника ещё затуманенным взглядом. — Не откажусь. — лукаво улыбнулся мужчина и пригладил ладонью свои всклоченные тёмные волосы. Ночь с бутылкой гамзы обещала быть бессонной и удерживающей от недомолвок. Несдержанная от вина Анна, поведала Ивелину о мёртвых голосах, что зовут её к тёмному морю и о пророческом предчувствии, что гложет её пылающие сознание. Старый тис тоже слушал да недовольно роптал иголками на юную, весьма словоохотливую деву в этот полночный час. Ивелин вглядывался в смешливые от вина тёмно-карие глаза Анны и не мог разгадать, кто же прячется под обликом темноокой юницы. Его одолевали сомнения, он смотрел внимательно и серьёзно, будто в чём-то дурном подозревал её, но Анна даже не замечала этого, лишь всё сетовала на здешние непрекращающиеся штормы. Анна — собирательница людских душ, уж точно разбирающаяся в людях, даже будучи опьянелой от вина и вечернего воздуха, ясно видела в Ивелине нечто нечеловеческое, не поддающееся её дару видеть насквозь.