благородные души

            Когда Дино был ребёнком, ему нравилось возвращаться домой.       Там его ждала мама. У неё была мягкая ласковая улыбка и длинные блестящие волосы. От неё пахло чем-то горьким, чем-то, что его отец называл «треклятыми успокоительными для смертных», и ненавязчивыми сладкими духами, которые она втирала за уши и в запястья. Мама обнимала его, пряча их обоих за плотной пеленой белоснежных крыльев, и негромко смеялась, стряхивая с его плеч перья. Она была очень тёплой; иногда Дино казалось, что его мать прячет в себе гигантское пламя.       Она светилась, как огонь.       — У тебя всё в порядке? — спрашивала она.       — Всё хорошо, — отвечал он.       Дино лгал ей. Непростительная для ангела, эта ложь была во благо; дома ему хотелось нежиться в объятиях матери и слушать байки о службе отца, а не думать о своих мелких школьных проблемах. Да и какие проблемы? Он уже давно не считал перепалки с Люцифером чем-то серьёзным.       Мама делала вид, что поверила, и вела его гулять в сад. Она рассказывала ему историю каждого цветка, который они встречали на своём пути. Дино слушал, открыв рот, и мама, улыбаясь, трепала его по голове.       — Цветы — это хорошие, благородные души, — тихо говорила она, когда Дино останавливался и наклонялся, чтобы бережно дотронуться до бархатных лепестков роз и шёлковых — ароматных белых лилий.       — Души? — переспрашивал он. Мама кивала. — Как это?       Она брала в руки совок и саженец, затем раскапывала небольшую ямку, опускала в неё будущий цветок и осторожно прижимала ладонь к земле.       — Когда человек, ангел или демон умирает, его тело закапывают в землю, а потом оно прорастает здесь, в нашем саду. Становится цветком так же, как и обычные саженцы. Понимаешь?       Дино очень серьёзно кивал и накрывал её ладонь своей. Он чувствовал энергию, которую мама передавала земле, и задерживал дыхание, преклоняясь волшебству момента, наблюдая за тем, как рождаются и распускаются лепестки.       — Никогда не срывай цветы, если не хочешь отправить чистую душу в Ад.       Мама гладила его по голове. Дино внимательно смотрел ей в глаза.       — Я рад, что похожу на тебя больше, чем на отца, — говорил он.       Мама смеялась. Дино казалось, что у неё был самый красивый на свете смех. Она опускалась на колени, чтобы быть с ним на одном уровне, и обхватывала ладонями его лицо.       — Ты гораздо лучше нас обоих, Дино.       Они возвращались домой и заходили в столовую. Мама светилась. И неизменно меркла, когда дома появлялся отец.       Он был очень строг. Дино расправлял расслабленные плечи и высоко поднимал подбородок. Мама с грустной улыбкой наблюдала за этими переменами. Престол Фенцио — так его тогда называли — удовлетворённо кивал и награждал Дино одобрительной улыбкой.       — Надеюсь, ты не позволил себе ничего лишнего.       Мама раздражённо шипела. Отец поднимал бровь, и она выдыхала, отворачиваясь к окну и до побелевших костяшек сжимая деревянный подоконник.       — Иди в свою комнату, Дино, — глухо говорила она.       Он обязательно подчинялся. Дино знал эту интонацию — когда мама говорила с ним так, глухо и жёстко, совсем как отец, она непременно громко кричала на Фенцио и плакала, закрывшись на чердаке. Когда мама хлопала дверью, отец замирал, вцепившись пальцами в ручку, и прижимался лбом к дверному косяку. Дино наблюдал за ним из-за угла. Фенцио медленно сползал по стене и долго молчал, сидя на полу, пока мать не впускала его. Затем они спускались обратно в столовую и вели себя так, будто бы ничего не произошло.       — В школе всё в порядке? — буднично интересовался отец. Он сидел, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди, и пристально смотрел на маму. Она вздыхала и садилась напротив, закинув ногу на ногу и оперевшись локтями о стол. Дино переводил взгляд с матери на отца и никогда ничего не спрашивал; они учили его не лезть не в своё дело.       Он не успевал ответить. Мама приглаживала выбившиеся из причёски волосы и говорила:       — Ему пора возвращаться.       В школе всё было совсем иначе. Дино не чувствовал того волшебства, которое окутывало его, стоило переступить порог собственного дома. Родители не позволяли ему возвращаться слишком часто. Мама говорила, что несколько дней дома превращаются в несколько месяцев в школе и лет — на земле. Отец был уверен, что, возвращаясь, он теряет форму и будет вынужден работать в несколько раз усерднее, чем раньше. Дино сжимал зубы.       — Я хочу тобой гордиться, — замечал отец. — Ты должен быть лучшим во всём.       — Я уже тобой горжусь, — улыбалась мать. — Для меня ты всегда лучший.       Ему хотелось быть таким же сильным, как они. Он тренировался вдвое больше, чем его сверстники, и через пару лет смог сравняться с лучшим учеником. С Люцифером.       — Какой смысл в соперничестве? — удивлялся демон.— Как по мне, нам бы больше подошёл холодный нейтралитет.       — Я родился со своей силой. Ты каждый день борешься за то, чтобы её получить. Это не может не заслуживать уважения, — серьёзно говорил демон.       Дино молчал. Отец мог бы им гордиться. Мама бы не одобрила.       Он редко видел её. Дважды ребёнком, столько же — подростком. Она была из тех, кого смертные называли профессорами и докторами наук. Мама много читала и много знала; Дино предпочитал возвращаться домой только тогда, когда был уверен, что застанет её.       — Ты так изменился, милый, — ласково говорила она. — Уже совсем взрослый!       Она касалась основания его крыльев на спине. Он вздрагивал и тянулся вслед за нежной тёплой рукой.       Сама мама не менялась. Только глаза у неё были другие, покрасневшие, будто бы воспалённые, больные, и светилась она уже не так ярко, как раньше. Ему казалось, что пламя, горящее внутри неё, старательно притоптывает чей-то тяжёлый безжалостный сапог.       Они выходили на прогулку в сад. В школе у него тоже был сад, но он не шёл ни в какое сравнение с домашним. Цветы там были другие, неживые. Мёртвые. Будто бы души, заключённые в них, в чём-то провинились. Будто бы они были навечно обречены оставаться чужими, скитаться и звать на помощь без надежды услышать ответ, будто бы всё, что им оставалось, это вечная пытка тишиной. Иногда Дино казалось, что в Аду тихо.       Отец бы осудил его за такие мысли. Мама лишь пожимала плечами.       — Это интересная мысль, — задумчиво говорила она, — но в Аду никогда не бывает тихо. Ты услышишь, когда у вас будут уроки на факультете демонов.       Мама плавно опускалась на землю, прислонялась к стволу единственного в их саду дерева и хлопала по земле, приглашая его сесть рядом. Он опускал голову на её грудь, она распускала его волосы и задумчиво перебирала их. Они молчали. Затем появлялся отец; он морщился, заметив Дино, и скрывался в доме.       — Фенцио не нравится, что ты проводишь время здесь. Ему кажется, что я морочу тебе голову и отвлекаю от того, что действительно важно.       Мама зло хмыкала и тёрлась щекой о его макушку. Дино поджимал губы.       — Полагаю, отцу не мешало бы хоть раз поговорить об этом со мной.       Подростком он уже не уходил в свою комнату, когда мама начинала кричать. Он прекрасно помнил, как застал их обоих на кухне. Крылья матери были напряжены и угрожающе дрожали. Дино чувствовал скопившуюся в её руках энергию. Отец тоже это чувствовал; он молчал, мрачно глядя на мать исподлобья, и Дино заметил, как в его глазах на мгновение мелькнул страх.       Мама вдруг резко выдохнула. Она отвернулась и прижала ладони к стене; под ними тут же появились чёрные обугленные пятна. Мама прикрыла глаза.       — Она уничтожит тебя так же, как ты уничтожаешь меня, Фенцио, — прошептала мать.        Дино замер в дверях. Хмурый отец молчал. Затем ударил ладонью по столу. Мама громко рассмеялась.       — Куда делись твои амбиции, Фенцио? — насмешливо спросила она. — Неужели эта непризнанная настолько особенная, что страсть к ней вызвала у тебя помутнение рассудка?       — Довольно, — тихо сказал он.       — Как скажешь.       Издеваясь, она сложила за спиной крылья и поклонилась.       — Позволите идти, престол Фенцио?       Мама стремительно покинула столовую, будто бы даже не заметила неподвижного Дино, и взлетела, со свистом рассекая воздух, вверх по лестнице. Хлопнула дверь. Отец сжал лежащую на столе ладонь в кулак.       — Ты действительно связался с непризнанной?       Фенцио медленно повернулся к нему и криво улыбнулся.       — Трудно представить, верно?       Он так же медленно поднялся, не глядя Дино в глаза, прошёл мимо и поднялся по лестнице. Дино услышал, как отец стучит в дверь. Мама расхохоталась и велела ему убираться.       Дино вернулся в школу. Люцифер заметил, что он стал ещё более молчаливым, чем обычно, и на первой же тренировке по крылоборству, явно наслаждаясь, сбил его на землю.       — О чём ты думаешь? — удивился демон. — Ты где угодно, но не здесь.       Лилу заглядывала ему в глаза и дарила искренние улыбки. Она была чудесной подругой, очень доброй. Она переглядывалась с Люцифером и нетерпеливо тормошила Дино за плечо, когда он погружался в свои мысли, игнорируя происходящее вокруг него.       — Что с тобой происходит?       Дино терзали дурные предчувствия. Он впервые отправился домой во второй раз за год. Тогда он впервые заметил, что мама перестала расправлять крылья. Она прижимала их к спине; жёсткие перья покорно смотрели в пол, будто бы они были мокрыми из-за того, что их нерадивая хозяйка возвращалась домой под дождём; из белоснежно-белых они превратились в светло-серые, пожелтевшие у самого основания на спине. Ему показалось, что маме тяжело ходить, и он бросал встревоженные взгляды на её лицо, тщетно пытаясь что-то разглядеть в нём. Отец хмурился и молчал.       Мама улыбалась, но глаза её были грустными.       — Тебе не кажется, что с ней что-то происходит? — спросил он у отца.       Они летели рядом. Фенцио смотрел прямо перед собой, сложив руки на груди. Отец оглянулся по сторонам, подбородком указывая на стенки водоворота и летящих вокруг ангелов и демонов, и покачал головой.       — Кажется.       В следующую их встречу мама выглядела ещё хуже. Они гуляли по саду и шли очень медленно. Тогда отец впервые за много лет присоединился к ним. Дино держал мать под правую руку, Фенцио — под левую. Они втроём сели под старое раскидистое дерево.       Оно напоминало Дино мыслительное дерево, которое он нашёл в школе. Рядом с ним думать всегда было проще.       Отец обнимал мать за талию, и её голова покоилась на его плече. Она жмурилась и мелодично смеялась, затем вдруг спросила:       — Говорят, Ребекка стала первой непризнанной среди серафимов. Ничего не хочешь сказать по этому поводу?       Фенцио помрачнел.       — Ничего.       Мама вздрогнула как от удара, минуту смотрела на отца, словно не верила, и улыбнулась.       — Поздравляю.       Она резко встала и пошатнулась. Фенцио бросился к ней и подхватил её. Мама вывернулась.       — Возвращайся, Дино, — сказала она, глядя на отца. — Будут много говорить. Никого не слушай, ты понял?       Они отправили его в школу. Через несколько дней он узнал, что его отца лишили всех званий за порочную связь с непризнанной — Ребеккой; он помнил её: она принимала сторону, когда он только-только начинал учиться, и у неё было жуткое несчастное лицо; — и с позором призвали работать преподавателем в школе. Люцифер молчал, но награждал его странными долгими взглядами. Лилу осторожно гладила его по плечу.       В школе говорили. Многие смеялись, показывали пальцем; некоторые демоны, чьи семьи тоже когда-то пострадали, выказывали ему поддержку, некоторые ангелы сочувствовали. «Будут сплетничать», — говорила ему мать и просила никого не слушать. Дино холодно смотрел на насмехающихся над ним учеников и поджимал губы. «Для меня ты всегда лучший, милый», — говорила ему мать, и Дино с замиранием сердца ждал встречи с ней.       Однако этого не случилось. Когда Дино встретил в школе отца, он хотел пройти мимо, но тот удержал его за локоть и завёл в пустой кабинет.       — Что? — раздражённо спросил он.       Отец выглядел плохо. Тени залегли под глазами, меж бровей появилась морщина. Он тяжело сглотнул и вдруг обнял его.       — Прости меня, — в отчаянии сказал он.       Дино осторожно обнял его в ответ. Он подумал, что мама обязательно примет его, со званием или без. Подумал, что, возможно, сейчас отцу поможет только она, что…       Мама умерла на следующий день.       Отец разгромил свой кабинет в школе и половину верхнего этажа дома. Дино вернулся, когда Фенцио собирался спуститься в сад, и вырвал из его рук мамины садовые ножницы.       — Что ты собрался делать? — выдохнул он.       Фенцио дёрнулся. Дино схватил его за воротник плаща и прижал к стене.       — Приди в себя, — попросил он. Он надеялся, что просьба не вышла жалобной. — Хотя бы ради меня.       Отец молчал. Кивнув в сторону дерева, он медленно двинулся вдоль разноцветных клумб и опустился на землю. Устало прислонился спиной к широкому стволу. Дино сел рядом.       — Мама говорила, что хорошие души обязательно появляются в нашем саду. Превращаются в красивые цветы, как саженцы, которые она сажала в землю. Ты помнишь?       Фенцио горько улыбнулся.       — Помню. Мне всегда казалось, что это чудовищно глупо.       — Как думаешь, мама станет цветком?       — Полагаю, самым красивым из когда-либо существовавших.       Отец отвернулся. Затем замер. Схватил Дино за плечо, будто бы боялся упасть, и трясущейся рукой указал туда, откуда они пришли. Дино проследил взглядом за тем, куда именно он указывал.       Там, на маминой любимой клумбе, цветущей прямо под окнами родительской спальни, распускался цветок.

©zuvlavik 2020