***
Киоко — девочка-сладость, вся в красивых рюшах и в нежно-пастельных тонах. Она улыбается сладко, певуче тянет гласные и по-птичьи склоняет голову набок, выдавая этот жест за любопытство. Милая куколка. Пушистый рыжий цветочек. Маленькая, маленькая лживая гадость. Тсунаёши лежит у неё в ногах, прижимает руки к лицу и прячется, прячется и отползает, как избитая псина, чтобы после получить лакированной туфлёй в бочину и завизжать. Киоко, ласковая и нежная Киоко, садится на неё сверху и заботливо убирает с лица Савады пряди, открывает вид на исцарапанный осколками от бутылки колы лоб. Ранки саднят от шипящей жидкости, приторно-вишнёвым вкусом оседает сладость. Сасагава усмехается и отросшими с того раза, как их сломала Тсуна, ногтями дерёт царапины в длину и ширину. Савада надеется, что когда-нибудь сможет выдрать рыжей сучке глазное яблоко и запихнуть в поганый рот. Киоко улыбается, и внутри Тсуны пенится, как газировка, ярость, обжигает горло и затмевает рассудок. Сигаретный дым бьёт в лицо, когда бычок вдавливают в окровавленный лоб, а потом — рядом с глазом. Губы у популярной в школе девчонки приторно-сахарные, как переспелая клубника, мерзкие и стервозно-пухлые. Крик не заставил себя долго ждать.***
Тсуна, глядя на неё плохо видящим глазом, хрипло хохочет и разбивает бутылки о стены. Сасагава, не взирая на такую мелочь, как Савада, гордо выпрямляет спину и переступает через балку. В заброшке воняет плесенью и мокрым мхом, в носу противно свербит от дурного запашка местных стен. Под ногами хлюпают грязные лужи. «Место явно не для принцессы из мира сказок. Да, Киоко-чан? Надеюсь, что на тебя упадёт самый тяжёлый кусок бетона и раздавит.» Принцесса Намимори качает головой, точно читает мысли, и со стеклянными глазами растягивает рот в оскале, имитирующем у нормальных людей улыбку. Тсунаёши никогда не обманывается этим. Она пружинит на месте, как дикая кошка — перед прыжком, и размахивается для броска. Бутылка ощутимо попадает Киоко в плечо и заставляет покачнуться на месте. Какой бы неудачницей не была Савада, её клыки входят под кожу болезненно. Сасагаве думается, что злоба Савады, в какой-то степени, обидна. Ведь Киоко её очень любит и отдавать кому-либо не собирается. Савада позволяет ей подойти ближе, прижать к стене и пальцами надавить на бьющуюся жилку. Щурится и собственнически дёргает в разные стороны рубашку, позволяя пуговицам раскатиться по бетонному полу. Киоко жадно впивается зубами в кожу ниже ключицы и посасывает, мурча от удовольствия. Ей нравится власть. Ей нравится контроль. Ей нравится Тсуна. До ломки, сломанных запястий нанятых собственноручно киллеров и интимного шёпота на ухо. У Ёши часто-часто вздымается маленькая грудь и затвердевают от холода аккуратные соски. Киоко нравится в Саваде многое, она царапает ей ногтями кожу и с томлением прикусывает ушной хрящик. Глаза смыкаются от пьяного удовольствия, Сасагава постоянно в бреду и постоянно изучает тело Тсунаёши. Она влюблена, а её нездоровая тяга позволяет многое. — Держи меня, — шепчет Принцесса Намимори. Она повторяет это себе и ей. Это злой рок. Это проклятая одержимость. Это жадность и порок. Ближе. Кожа к коже. Прикоснуться ладонями и ощутить вкус языком. У Тсуны влажный рот и горячее дыхание, а на губах оседают кровь и соль.