* * *
— Старик, ты живешь сотни лет и совсем не меняешься. В тебе до сих пор за все это гребанное бесконечное время не появилось и капли понимания истинного искусства и красоты! — раздраженно просипел мужчина, сидя в глубоком кожаном кресле винного оттенка. Он фыркнул, и откинул длинную светлую прядь с лица, цокая поправил тугой хвост, державший длинные волосы. Перед ним и его соперником стоял шахматный столик из черного дерева и серебра. Комната утопала в полу-мраке, где-то горели канделябры со свечами, изредка издавая краткие трески. Свет от свечей дрожал неровно и прыгал. — Дейдара, сгинь еще на пару десятков лет, если тебе не нравится, — раздался безразличный ответ. В кресле напротив, лениво подперев подбородок кулаком, раскинулся брюнет. Его глаза были полуоткрыты, а в руке лежал граненый стакан с янтарной жидкостью. Из-под полуопущенных густых ресниц блеснул алый взгляд. — Фу-ты, ну-ты, твои красные глазенки тоску наводят, Саске, — неловко поеживаясь пробормотал собеседник. Впрочем, замешкался он лишь на секунду. В следующее мгновение он одернул себя, вспыхнул от злости, и напротив оскалился, — Может, махнемся? Я сам себе кровопускание готов сделать. Шахматы — скука собачья. Брюнет залпом опустошил стакан, повертел его в руках, рассматривая хрустальные грани, и резко опустил на стол. Его резкие черты лица словно заострились. — По-моему, мы торчим здесь потому что однажды я уже убил тебя, — надменно отрезал мужчина. — Да не убивал ты меня, кусок говна. Я тебе еще раз повторяю! Я сам себя взорвал. Сам! Потому что взрыв — это хреновое достояние искусства. Что бы ты понимал. Повисла тишина. Брюнет молча смотрел на блондина, лениво перебегая взглядом по всему лицу. Задержался на секунду на раздраженных глазах навыкате. Многозначительный смешок вырвался из его груди. Блондин резко вскочил, взбешенный нахальством собеседника. Его лицо осветила безумная рваная ухмылка. В мгновении, занесенная рука блеснула острием кинжала. Раздался утробный звук глухого раската грома. Из тишины и полумрака, в которой утопала комната, послышались мягкие шаги. Оба парня перевели взгляд на далекий дверном проем, в котором показался силуэт. Внезапная вспышка молнии осветила непрошенного гостя — на пороге сидел кот.* * *
Ночной мегаполис — забава для глаз и услада для души. Можно бродить до бесконечности под мягким светом фонарей, слушать обрывки пустых разговоров и разглядывать толпу нелепых прохожих. Так рассуждал мужчина, небрежно прогуливаясь вдоль набережной и бросая безразличные взгляды на разношерстную толпу. Среди бесконечного людского потока он заметно выделялся своей огненно-красной шевелюрой. Мужчина был одет просто, в синие джинсы и белую рубашку, но по-какой-то неведомой силе притягивал взгляды прохожих. Душный летний воздух стоял неподвижно. — Разве мы не уговорились, что ты заберешь меня, Сасори? — за локоть потянули. Сасори обернулся. Перед ним стояла бледная розоволосая девушка. Миловидное черты лицо исказило гримасой. Она стояла в помятом белом сарафане и гневно сдувала челку. Волосы прилипли от пота ко лбу и нависли над внимательными зелеными глазами — Сасори, я в гребанном морге очнулась. — Как будто мне не все равно, — усмехнулся мужчина, — Сакура, если бы это было в моих силах, я бы тебя сам отправил в морг. — Я знаю, — девушка безразлично пожала плечами и схватив парня под локоть двинулась вперед, — но на тот свет отправила тебя я. Сасори продолжил идти. В сущности ему было плевать кто кого отправил и куда. И тот свет оказался миром, где они застряли на очень и очень долгое время. 3 тысячелетия считаются таковым? Ирония заключения состояла в том, что порядка сотни шиноби были приговорены к новой бесконечной жизни. «Скользкий ублюдок, наверное, в восторге», — промелькнуло в голове у красноволосого парня. Орочимару он недолюбливал. Впрочем, спутницу рядом с собой он ненавидел куда больше. Ладно прервала его интересную жизнь сговорившись с его бабкой, но теперь и она единственная с кем ему позволено видеться. Бесит. — Харуно, — безразлично протянул парень, — я не понимаю тебя. Палач и жертва не дружат. — Нашел жертву, — округлив глаза возмутилась Сакура, — Если бы я могла видеть кого-то еще кроме тебя, то поверь мне, я бы так и сделала. Не считая Наруто. Но он шатается по миру, имея право общаться со всеми. Ты конечно еще тот моральный урод, но будь хотя бы честным уродом. - Урод? - машинально переспросил красноволосый. Он безмятежно взмахнул головой, потянулся, и подумал, что Сакура видно мощно головой приложилась когда падала. Иначе можно ли его так назвать? Будучи кукольных дел мастером, он знал, что такое настоящая красота и ясно видел, что и сам ею не обделен. Он скосился взглядом на девушку. Ну её, бездарную девчонку. Так они и продолжили идти сквозь толпу. Фонари были такие яркие, что звезд не было видно. Луна зависла очень низко от земли и была похожа на неудавшийся полукосой блин с помятыми боками. Темная вода мрачно стояла неподвижно. Пара, шедшая вдоль реки, молча не сговариваясь направились к стоянке такси. Через полчаса они уже сидели в новом баре, взрывавшем все топы. — Я думала очнусь у тебя в квартире, — раздраженно сказала Сакура и залпом осушила чарку с саке, — Сасори, знаешь не очень приятно вылезать самостоятельно из морозильной камеры, проверять не видит ли кто, оставлять после себя теневого клона. Кстати, отправь завтра свою марионетку. Мой клон дольше суток не протянет. — Мне лень, — пожевывая соломинку, протянул Сасори. Он перевел взгляд на Сакуру и уставился на нее неотрывным, немигающим взглядом. Его убийца сидела перед ним в соблазнительном шелковом черном платье. Еще чертов чокер игриво свисал с тонкой шеи. Надо же было ей заезжать домой и переодеваться. Дразнит! Схватиться бы руками за эту бестию. Сжать медленно пальцами и наблюдать как она судорожно хватает воздух своими тонкими губами. Синяя жилка на ее шее пульсировала. Харуно опрокинула вторую чарку с саке. Сасори хмыкнул. — Мне лень, — он повторил и уставился на разгоряченные тела на танцплощадке. Красивых людей было немало. Интересно, из кого бы вышла отличная марионетка? — Ни из кого нихрена не выйдет. Спать тебе только со мной нравится, признай — отрезала Харуно и схватив клатч, удалилась в дамскую. Сасори проводил ее смеющимся взглядом. Интересно, что это за связь если убийца и жертва последние пару столетий проводят жаркие ночи друг с другом. Он зевнул. Сакура ему немного надоела. Сколько можно носиться словно угорелой по свету и защищать обиженных и обездоленных? Он, конечно, знал, что у Харуно была особое отношение к отверженным. Надо же найти каждую обездоленную бедняжку и отомстить за нее? Правда, Харуно чаще бралась за нераскрытых жертв, сгинувших в неизвестности. Ее внутренний барометр справедливости не мог игнорировать молодых девушек, кто пропадал без вести. Зачастую, эти женщины были убиты после изнасилования или оказывая сопротивление насильникам. Сексуальные домогательства — то еще дно и Харуно запустила в это дерьмо руки по локоть. Шутка ли, каждый раз перевоплощаться в жертву и убиваться разными способами на камеру? Как правило, у окровавленного тела обязательно находили предсмертную записку, которую сама жертва оставить не успевала или же улики оставались в телефоне, на камере наблюдения. Словом, Харуно превратилась в меч правосудия для насильников и с каким-то нескрываемым удовольствием возвращала должки за тех, кто это сделать не мог. «У тебя изощренный способ коротать вечность. Ты знаешь?» — как-то спросил девушку Сасори. Она лишь провела ладонью по его лицу и странно улыбнулась. — Я чувствую что живу. Больше они к этой теме не возвращались. Сасори подозревал, что этот скрытый мазохизм имеет свои причины. Конечно, когда ты вечное проклятое существо, которое не может вернуться в цикл перерождений, то крыша едет по-разному. Впрочем, у него тоже едет крыша если он надолго задерживается рядом с Сакурой. Встретиться раз в 10 лет и отлично провести пару месяцев — так было заведено. Но в последние 4 года в розоволосую вселилось какое-то безумное состояние. Она не грезила Чистилищем. Да впрочем кто из них верил в Чистилище? Для отвергнутых от перерождения — уже все равно. Харуно изрядно затянуло в свершение правосудия. Подстраивать самоубийство можно было и клонов, и кукол Сасори, но Сакура находила удовольствие пройти это лично. Кукольник подозревал, что это не только мазохизм. Неужели надеялась однажды действительно умереть? Глупость. Наказание вечностью дарит до противного прочное тело. Говорят, есть пару приемов, чтобы сдохнуть, но это из разряда досужих слухов и отчаявшихся истерик других наказанных шиноби. — Сасори, не нравишься ты мне сегодня, — протянул над ухом знакомый голос, — Ты так и не обновил мне саке. Сасори только вскинул бровь, не удостоив взглядом Харуно. Малявка. Могла бы она его хоть пальцем тронуть, если бы не бабуля? Он перевел на девушку ленивый взгляд. Такая дрянь. Сидела подложив ладонь под лицо и игриво улыбалась ему. Нога, покачивавшаяся под столом, вдруг потянулась к нему. Он почувствовал, как она сбросила туфлю и как ее стопа коснулась его ноги. Сасори разочарованно вздохнул. Черт возьми, может попытаться если не удавить ее, то замуровать в стене? Он вперился в нее пристальным взглядом. Харуно засмеялась запрокинув голову. В мгновение ока, она вскочила с барного стула и впилась губами в его губы. «Вот сучка», — Сасори впился пальцами в белоснежные плечи Харуно и прижал к себе. Видимо, сегодня он не уедет, куда торопиться? Лучше изучить тело Сакуры, ведь однажды он сделает из нее послушную марионетку, с холодными пластиковыми глазами, соберет ей новые волосы, выпотрошит все внутренности. Харуно оторвалась от Сасори, рванулась к его шее, и тихо прошептала на ухо: — Кукла, Сасори. Отправь куклу в морг. И тут он рассмеялся. Холодный бесцветный смех в бесконечно громком баре звучал беззвучно, перекрытый музыкой. Подсветка мазнула по лицу Сасори, высвечивая безумный металлический блеск в глазах мужчины.* * *
В темном зале воцарилась загробная тишина. Черный кот с красным круглым колокольчиком на шее, мягко ступал по ковру. Дейдара не сводил с животного напряженный взгляд. Саске также полу-лежал в кресле, закрыв глаза. Послышался еще один раскат грома. Небо полоснула вспышка. — Эй, Учиха, может ты не слышал, но в Камеруне существует особое блюдо из кошатины. Говорят, оно приносит удачу. Не желаешь отведать? — блондин нервно засмеялся и зло сузил глаза. Кот невозмутимо запрыгнул на шахматный стол. Склонил голову набок. Еще одна вспышка. Платиновые фигуры полетели со стола на пол. — Твое чувство юмора, как обычно, никакущее, — вдруг послышался голос. Кот зевнул, уставился небрежно склонив морду набок на Дейдару, и добавил, — ладно жизнь тебя ничему не учит. Но шутки можно было отрепетировать перед зеркалом. Тишину разорвал резко хлынувший дождь. Он забарабанил по подоконникам и навесам. Очередная вспышка осветила перекошенное смеющееся лицо блондина; спокойно рассевшегося кота на шахматной доске и безразличное выражение лица брюнета. На алебастровую кожу легла неровная тень от зажжённой сигареты. Учиха смакуя затяжку, медленно выдохнул сизый дым. — Тебе хоть где-нибудь рады? — зло бросил Дейдара. Кот зевнул. — Как и тебе, Дейдара. Как и тебе, — и принялся демонстративно вылизываться. Так прошло четверть часа. Дейдара уже успел отскочить к софе у стены, едва освещаемый светом канделябров и лишь гневно смотрел на кота. Его била мелкая дрожь. Саске не двигался, прикрыв глаза. Наконец тишину нарушил тяжелый вздох кота. — Три тысячелетия для наказания не мало, я так полагаю? Каждый месяц вы исправно чувствуете на своей шкуре тяжесть этого мироздания. — Это у кого шкура, — едка процедил блондин. — Следующие три тысячелетия пройдут иначе, — зевнув, сказал незваный гость. Дейдара встрепенулся. Саске приоткрыл один глаз, сверкнув алым сиянием, — С вас снимается запрет видеться с остальными шиноби. Практически со всеми вам разрешено встретиться вновь. Настала глухая тишина, в которой физически ощущалось давление. Кот спрыгнул со стола и медленно направился к выходу. Резко остановился, обернулся: — Но не для тебя Учиха. Свой клан ты не увидишь. У Вас по-прежнему действует запрет. А других — пожалуйста. Наслаждайтесь предоставленной щедростью. Запрет снят. Кот растворился в воздухе. Блондин медленно кивал сам себе. Мгновение и хищная улыбка озарила его лицо. Несимметричная рваная ухмылка заиграла на его губах. Он подорвался с места и выбежал прочь. Саске открыл второй глаз и рывком привстал. Неужто благодать спустилась на понесших наказание? Он медленно подошел к окну, по пути захватив бутылку с виски. Дейдара выбежал под проливной дождь, рывком завел мотоцикл и был таков. Дурак. Дурака даже смерть не вылечит. Учиха сделал большой глоток и потянулся за новой сигаретой. Три тысячи лет быть самому по себе, общаясь с незнакомыми хрупкими людьми, проживающими лишь краткий миг или коротать время с врагом — удовольствие средней паршивости. Брюнет прильнул лбом к стеклу. И что теперь будет? Дурное предчувствие закралось под дых. Неужто Они облегчают наказание? Змеиная улыбка тронула губы. Учиха разразился громким смехом. Интересно, как поживает бывшая супруга?