***
12 лет — С вами пойду! — настойчиво повторяет Ричард. — Нефиг тебе с нами делать, малявка, — возражает Колин. — Я всего на год младше! И мама сказала вам взять меня с собой! — А мы не возьмём! — Ма-а-ам! — Ну тише, тише, Ричи, — Коннор, спустившийся со второго этажа, треплет его по волосам и укоризненно смотрит на Колина. — Пусть идёт с нами, жалко тебе? — Но мы же собирались... — И сходим, а Ричи ничего не расскажет взрослым. Правда? — Коннор подмигивает Ричарду, приложив палец к губам, и тот с готовностью кивает. — Вот видишь? Он же тоже наш брат. Колин хмурится, резко отворачивается и, прежде чем выйти за дверь, шипит тихо: — Он не такой, как мы. Они пролезают под погнутым сетчатым забором, и у Ричарда дыхание сбивается от восторга — это же настоящее приключение! Как он потом друзьям будет рассказывать, что вместе со старшими братьями ползал по заброшенному отелю, про который столько слухов ходит! — Ричи, ты же знаешь, что это Проклятый Отель? Здесь живёт дух Джона-С-Топором! — зловеще говорит Колин, открывая ветхую скрипящую дверь и светя внутрь фонариком. — Он сошёл с ума и зарубил двадцать постояльцев, после чего этот отель и забросили. Ричард сглатывает и с трудом перебарывает желание вцепиться в футболку Коннора. — Кровь жертв впиталась в эти стены так глубоко, что его не могут ни сжечь, ни снести, а призрак Джона-С-Топором убивает любого, кто заберётся в его логово... — Не слушай его, это всё выдумки, — беззаботно говорит Коннор, но Ричард-то замечает, как срывается его голос. Ох, если даже Коннор боится, то это наверняка правда. — Можете не верить, но лучше запоминайте дорогу, потому что когда Джон-С-Топором погонится за вами, бегство станет единственным шансом на спасение, — мрачно предупреждает Колин. — Хотя трусишки могут остаться снаружи. — Я не боюсь, — неуверенно говорит Ричард, но всё же входит внутрь вслед за старшими братьями. — Ты засранец, Колз, — вздыхает Коннор. — Ричи, дай руку, запнёшься ещё. — Я аккуратно, не надо меня за руку держать, — возражает Ричард и, собрав всю смелость, обгоняет Коннора. Внутри Проклятый Отель и правда выглядит жутко: свет заходящего солнца, просачивающийся в криво заколоченные окна, выхватывает железные остовы кроватей, разбитую покосившуюся мебель и сползающие со стен, словно кожура банана, обрывки обоев. Откуда-то сбоку раздаётся шорох, и Ричард нервно оглядывается. — Наверное, это призрак, — шепчет Колин. — Простых бояться не надо, они ничего тебе не сделают, а вот Джон... Пойду посмотрю. — Колз, ну не дури! Это всего лишь крысы — покусают ещё, придётся тебя в больницу везти и уколы от бешенства делать. Но Колин не слушает Коннора, и свет его фонарика теряется где-то в тёмных коридорах. — Коннор, пойдём домой? — зовёт Ричард. — Пусть этот придурок тут остаёт... Договорить он не успевает — из темноты доносится короткий вскрик, и Коннор в тот же миг срывается с места. — Колин! Чёрт возьми, Колз, где ты?! — зовёт он, чувствуя нарастающую панику. — А ВОТ И Я! — А-А-А!!! — кричит Ричард, и с разбега сбивает Коннора с ног. Тот крепко держит младшего брата, а сам падает на спину — руку обжигает горящей болью. — Попался, трусишка, — смеётся Колин, подсвечивая своё лицо фонариком, но, заметив упавших братьев, тут же кидается к ним. — Ой, блин. Вы в порядке? — Ты идиот! — рявкает Коннор и отвешивает ему оплеуху. — Тут же ноги переломать — раз плюнуть, нашёл место для игр! — Ну прости, кто ж знал, что Ричи настолько сильно испугается, — без особого раскаяния в голосе, откликается Колин. И замирает вдруг. — Руку дай. Он светит фонариком, и только тогда Коннор понимает, отчего так жжёт — от запястья до локтя с внешней стороны тянется длинная кровоточащая царапина. Колин поджимает губы, смотрит на Коннора, потом на насупленного Ричарда. — Нет, не при нём, — говорит Коннор. — Ричи. Эй, Ричи, прости меня, — мягко говорит Колин, касаясь плеча младшего. — Я дам тебе свою приставку на неделю, идёт? — Правда, что ли? — тут же оживившись, недоверчиво переспрашивает тот. — Правда. Только при условии, что никто не узнает о том, что здесь происходило, хорошо? — Колин... — Договорились! — Вот видишь, — ухмыляется Колин. — Он действительно наш брат. А после светит фонариком на стену, пока не находит... Окровавленный гвоздь, торчащий из стены. — Ричи, не смотри, — шепчет Коннор, пытаясь оттащить его за руку. Но Ричард вырывается и в шоке смотрит, как Колин, прижавшись к гвоздю локтем, резко дёргает рукой. Кровь тонкими ручейками стекает по его пальцам, а он стряхивает её так, будто ему совсем не больно! Будто ничего не произошло! У Ричарда голова кружится, и он сам прижимается к Коннору, только чтобы устоять на ногах. — Что это? Зачем?.. — Всё хорошо, Ричи, — спокойно уверяет Колин, стирая кровь носовым платком. — Главное — никому ни слова. Поклянись. Ричард нервно кивает. И никому-никому об увиденном не рассказывает.***
15 лет — Идиот, и нужно тебе было к ним лезть? — Коннор стряхивает пепел и быстро неглубоко затягивается снова. — Это они ко мне полезли, я-то чего?! Колин вытирает лицо мокрой футболкой, сплёвывает кровавые сопли и забирает у Коннора недокуренную сигарету. Затягивается сипло, возвращает обратно — с окровавленным фильтром. Коннор делает последнюю затяжку, прежде чем выкинуть окурок, и облизывает губы. — Мигель на всю башку отбитый, а ты выёбываешься так, словно в запасе девять жизней. Я, вообще-то, на свидание собирался, — недовольно ворчит Коннор, скидывает рюкзак на землю и принимает удобную стойку. — Хрен тебе, а не свидание. Улыбнувшись и продемонстрировав розовые от крови зубы, Колин замахивается и бьёт в нос. А у Коннора рефлексы взбрыкивают быстрее, чем он успевает себя остановить — и бьёт в ответ. — Эй, какого чёрта?! — возмущается Колин, хватаясь за разбитую губу. — Прости, — гундосит в ответ Коннор, утирает кровь из носа и зажмуривается. — Давай. Зубы только не выбей! Второй удар тоже рассекает ему губу. — Чёрт! Колз! Ещё раз подерёшься без причины — и я откажусь от тебя! Они отмываются в школьном туалете, переводят все бумажные полотенца, а когда кровь останавливается — сверяют результат. И ухмыляются. Почти одинаково получилось. Только на выходе их встречает злющая училка литературы, а на следующий день родителей вызывают к директору.***
17 лет — Подними руку. Офигеть, у нас даже родинки на одних и тех же местах, — шепчет Колин, завороженно разглядывая обнажённого близнеца. — Мы совсем-совсем одинаковые... Он ведёт кончиками пальцев по родинкам и шрамам, и Коннор точно зеркалит его движения, ведь шрамы у них тоже одни на двоих. И мурашки одинаково рассыпаются по коже, и вздыхают они в унисон, и также одновременно поднимают головы, глядя друг другу в глаза, будто в отражение в зеркале. — А этот шрам откуда? — едва слышно спрашивает Коннор, поглаживая большим пальцем чуть ниже и левее пупка. — У меня такого нет. Колин удивлённо разглядывает белый росчерк на своём животе и никак не может вспомнить, когда успел его получить и почему не сказал Коннору. — Я... Не знаю, может, не заметил? — растерянно отвечает он. — Исправим, — улыбается Коннор. — Неси аптечку. Пока Колин достаёт большую белую коробку из-под кровати, Коннор отыскивает маленький складной нож — отец подарил, когда они в последний раз всей семьёй ходили в поход. — Я режу — ты заклеиваешь? — уточняет Колин, доставая антисептик, бинт и пластырь. Коннор Кивает, передавая ему нож. Колин медлит, а после тянет Коннора к зеркальной дверце шкафа. — Дай посмотрю, как чертить. Примерившись, он опускается перед Коннором на колени, прижимает холодное острое лезвие к коже — Коннор вздрагивает и сжимает бинт так, что раствор капает на пол. Сталь легко взрезает нежную кожу. Колин с секунду завороженно смотрит на сбегающую вниз алую каплю — и подхватывает её языком. — Что ты... Коннор замирает, когда Колин смотрит на него снизу вверх, прижимаясь к ранке губами, посасывает, а после снова лижет широким мазком языка. — Колз, я... Ты... Колин видит в отражении, как вздрагивает и напрягается член Коннора — и подхватывает его рукой, прижимая к щеке. — Боже, — выдыхает Коннор, приваливаясь спиной к холодному зеркалу. Дышит загнанно, смотрит из-под полуопущенных ресниц и, тихо выдохнув, берёт Колина за подбородок, направляя. Рассеянно прижимает к ранке едва не забытый бинт и расставляет ноги шире, когда Колин берёт в рот его член. Перед глазами взрываются звёзды, и Коннор со стоном кончает в тёплый мокрый рот. И опуститься бы сейчас на пол, переждать, пока пройдёт головокружение, но Колин, поднимаясь, удерживает его и прижимается губами к губам. Коннор глотает свою сперму, обсасывает язык близнеца и дуреет, кажется, ещё сильнее. — Теперь ты, — шепчет Колин, и Коннор наконец съезжает влажной спиной вниз по зеркалу. Это так страшно и волнительно, и так будоражит одновременно — Коннор вжимается лицом в редкие тёмные волосы на лобке, лижет вверх до головки, и даже сквозь собственный вкус чувствует Колина — всё же здесь они разные, но это не расстраивает. Коннор неловко, также как и он сам до этого, берёт в рот, а Колин упирается вытянутыми руками в зеркало перед собой — и видит лицо Коннора. Который смотрит на него ошалевшими глазами, кусает губы и глубоко загнанно дышит. Колин наклоняется ближе, касается кончиком языка гладкой холодной поверхности зеркала и, не отрывая взгляда от собственных-чужих-их глаз, лижет сверху вниз, оставляя мокрый след. И кончает Коннору в рот. Бессильно опускается на колени, и они снова целуются, и теперь он сглатывает собственную сперму, прежде чем вылизать рот Коннора. Когда дверь комнаты хлопает, Колину кажется, что сердце в груди взрывается, и прежде чем вскочить на ноги, он замирает на бесконечную секунду, видя в глазах Коннора отражение собственного ужаса. Ричард стоит напротив, вжавшись спиной в дверь, и десертная ложка с оглушительным звоном падает из его рук — чёртовы разболтанные замки на их комнатах открываются так легко... — Ты чего тут забыл? — хрипло, а оттого ещё более угрожающе, спрашивает Колин. — Я... Я не знал... Я думал, вас дома нет, мне зарядка для п-планшета... Колина трясёт всего внутри, он готов просто взорваться, когда сзади раздаётся абсолютно спокойный голос Коннора: — Господи, Колз, оденься, — так буднично, будто ничего не произошло, говорит он, и Колину сзади на голову падают домашние спортивки. Колин послушно одевается, мельком оценивая в зеркало свой внешний вид — ну только идиот не поймёт, что они сейчас трахались. А Ричард не идиот и, Колин точно знает, уже не девственник, сам ему резинки покупал. — Ричи, — проникновенно говорит он, подходя ближе и отмечая, как бледные щёки младшего наливаются румянцем. — Ты же понимаешь, что это одна из тех вещей, о которых никто и никогда не должен узнать? Ричард нервно кивает, а Колин, подойдя вплотную, поднимает его лицо за подбородок. И будто впервые вглядывается по-настоящему — в голубые, совсем не такие как у них с Коннором, глаза, в родинки, которых меньше, но те, что есть, точно совпадают с их собственными, в контур губ, точно таких же, что он целовал пару минут назад. Господи, как же они похожи-то, оказывается. Ричард почти такой же. Колин сам не замечает, как наклоняется слишком низко, а Ричард глубоко вдыхает его выдох — и нервно облизывает губы. Это получается как-то само собой, но даже закрыв глаза, Колин чувствует, что это не Коннор, что Ричард целуется совсем иначе — и это отрезвляет. — Теперь это и твой секрет тоже, — улыбается он, напоследок проведя языком по губам Ричарда. И, кажется, только тогда тот начинает дышать. — Х-хорошо, — отрывисто кивает Ричард, снова облизывая губы и заливаясь краской. И сбегает из их комнаты. — Эй, а зарядку-то?! — кричит Колин ему вслед, но слышит лишь хлопок двери в комнате младшего брата. — Ну и чего ты натворил? — недовольно спрашивает Коннор, заклеивая свежую ранку пластырем. — Ладно мы близнецы, нам можно быть ёбнутыми, но Ричи не такой. — Уверен? Спорим на двадцатку, что он вернётся? — Лёгкие деньги, — фыркает Коннор и пожимает протянутую руку. Колин только ухмыляется — он-то чувствовал, он знает, как Ричард тянулся к нему в этом недолгом, но таком жадном поцелуе.***
18 лет Свою двадцатку Колин получил спустя две недели. Почти год прошёл с того времени, и поначалу было так непривычно пускать ещё одного человека в свой собственный мир, который они с близнецом делили на двоих с самого рождения. Но Ричард, в конце концов, тоже их брат, родная кровь — и он нашёл своё место в этом мире. Единственное, чем они с ним не поделились, это шрамы. Потому что даже скопировав их все, Ричард не смог бы стать полностью таким же, как они. — Как больные ублюдки, — смеётся Колин, пытается отпить шампанское из только что открытой бутылки, и оно, конечно же, летит фонтаном во все стороны и течёт из носа, продирая шипящими пузырьками. — Идиота кусок. Теперь ясно, кто из нас умный, а кто красивый, — смеётся Коннор. Ричард подхватывает его смех и запирает за собой дверь мотельного номера. К чёрту, послезавтра близнецы уезжают в колледж, и в эту последнюю ночь не хочется сдерживаться, прячась за хлипкими дверями собственных комнат и вздрагивать от каждого шороха, боясь быть застуканными родителями. — Ха-ха, очень смешно, — морщится Колин, оттирая лицо полотенцем. — Идите сюда и вылижите меня так, чтобы ни одного липкого пятнышка не осталось! Они нетерпеливо раздеваются, не тратя времени на душ — дома помылись, ну нахер эти мотельные душевые, — Коннор валит Колина на пошляцкую круглую постель, застеленную не менее пошляцким тигровым бельём, и лижет грудь, чувствуя терпкий винный вкус. — Мало шампанского, — замечает Ричард, и Колин вздрагивает, когда об грудь разбиваются холодные капли. — Эй, не на кровати! — протестует Коннор, тянет Колина за руку, поднимая, и Ричард обливает его с плеч до самых ног. — Бля, ну и придурки же! — смеётся Колин. А потом только стонет и пытается удержаться на ногах, потому что его правда вылизывают с ног до головы. Когда Ричард, раздвинув его ягодицы, проталкивает язык внутрь, а Коннор берёт член в самое горло, Колин кончает и всё-таки падает на колени, на несколько секунд потеряв ориентацию в пространстве и не чувствуя ничего, кроме всепоглощающего удовольствия. Братья его не торопят, давая прийти в себя. А потом Ричард говорит: — Я хочу вас обоих. В себе. Одновременно, — и возбуждение снова проходит электричеством по всем внутренностям. Ричард точно знает, что хочет этого, ему нужно это. Он много думал о своей роли в жизни братьев. Да, они всегда были близки, он хранил все их секреты, а они никогда не отказывали ему в помощи. Но теперь, когда между ними нечто большее, чем просто дружба и братская любовь, он хочет стать для них объединяющим звеном. Раз уж точно таким же, как они, ему никогда не стать. Это больно, действительно больно, несмотря на то, что они долго раскрывали его пальцами. На то, что Колин нежно целует его плечи, а Коннор ни на секунду не отрывается от губ. Когда они натягивают его вдвоём, на глазах наворачиваются слёзы. Но братья не предлагают остановиться, они всё же чувствуют, что ему это необходимо, и Ричард благодарен им за осторожность и понимание. Они двигаются в нём одновременно, а Ричард, запрокинув голову, не сдерживает ни стонов, ни слёз. Потому что именно так всё и должно быть. Именно так он чувствует себя на своём месте.