Я люблю...

Красива темноволосая девушка медленно шла по каменной кладке, продвигаясь вглубь подземелья. Ее шаги были неуверенными, она никак не могла найти ответ на мучивший её вопрос «зачем он это сделал?». По её щекам скатывались мелкие соленые капли, которые она поспешно растирала тонкими пальцами по лицу. Шаг, еще один, поворот, третий, четвертый… Деревянная, разбухшая от влажности дверь камеры, несколько перекрещивающихся прутиков посредине в ее основании, железный замок. - Мадемуазель Д'Артаньян, недолго, - мужчина с надеждой посмотрел на девушку. – Меня уволят, если кто-то узнает, что вы здесь были, - она судорожно кивнула в ответ. Язык словно онемел. Щелчок и она, осматриваясь, сделала шаг в убогое помещение. Обшарпанные каменные стены, немного соломы в углу, прогнивший деревянный стол с небольшой табуреткой, даже нет маленького оконца, через которое мог бы проникнуть дневной свет. Она прошлась взглядом по всему этому и остановила его на юноше, забившемся в угол. Прислонившись спиной к стене, он притянул к себе колени, обхватив их руками и устроив на них голову, словно пытаясь скрыться от всего этого кошмара, спрятаться. Девушка сделала несколько осторожных шагов, медленно приближаясь к нему, а потом замерла. Тело перестало ее слушаться, слезы хлынули с еще большей силой, а правая рука потянулась к нему. Легкое касание его волос, которые всегда были для неё дорогим китайским шелком, скользящим сквозь пальцы. Однако сейчас они и на сотую долю не соответствовали этому. Несколько дней в вонючей камере сделали свое, превратив их в солому. - Не надо, - его голос был еле слышен и больше походил на шепот. – Валентина, прошу, уходи, - она дернулась, убирая руку. – Твой запах, я не перепутаю его ни с каким-либо другим. - Гастон… - Пожалуйста, - голос стал более громким, было слышно, что он вкладывает в это последние силы. – Уходи. - Скажи мне. - Я ненавижу эту страну, - отозвался юноша, не поднимая головы. – Я всех ненавижу. - Ложь, - она упала на колени, пытаясь поднять его лицо, чтобы посмотреть в глаза. – Ты не поступил бы так, не поступил бы так с нами, со мной… - на последнем слове ее голос затих, словно она сболтнула лишнего. - Поступил, - он резко посмотрел на нее. Разбитое лицо, кровавые подтеки, красные глаза, взгляд полный боли. Он походил на избитого мальчишку, который, пытаясь казаться взрослым, не рассказывает маме о драке с хулиганами. – Что, больно? -Ты лжешь, - звук пощечины огласил тишину комнаты. – Это не ты, это не мой Гастон… - её голос сорвался, и она закрыла лицо руками, пытаясь сдержать слезы. - Валентина, - он тут же вскочил с места, прижимая ее к себе. – Не плачь, пожалуйста. Ты же знаешь, как я не люблю твои слезы, особенно если я виноват, – юноша коснулся губами ее волос. – Прости меня, но… - Это ведь не ты, - девушка подняла на него красные, опухшие от слез глаза. – Ты ведь… - он опустил голову: он слабак, он не может признаться ей. – Гастон… - Это ничего не изменит,- он поднялся на ноги и отошел к стене. – Осталось несколько часов, а потом я исчезну раз и навсегда, чтобы ты смогла спокойно идти к своему счастью, - его голос стал совсем глухим. – Больше не стану мешать… Юноша коснулся лбом грязной стены, вдыхая запах плесени, находившейся меж камней. Он отрезвлял его, заставлял говорить только то, что ей следует знать, ничего лишнего, лишь ложь, от которой хочется блевать. Спустя несколько секунд она легонько провела рукой по спине парня, а потом обняла, прижимаясь носом к грязной, пропитанной кровью одежде, которая все-таки была пропитана ее любимым запахом. Рубашка пахла им, таким родным ароматом, в котором хотелось прожить всю жизнь. Но… - Это Генри? – он напрягся, ясно давая понять, что ее предположение является верным. – Тогда почему ты это делаешь? – она резко разомкнула руки, начиная кулачками бить его по спине, позабыв о том, что его сутками избивали плетьми, кололи и резали шпагами. – Чем ты думал, когда сказал отцу, что это все ты?.. - О тебе!!! – юноша резко обернулся, поймал её руки и сжал в ладонях запястья. – О том, что ты любишь его, хочешь прожить свою жизнь с этим убожеством, что я для тебя только друг, брат, но не человек, за руку с которым можно пройти всю жизнь… - Но это… - Не мое дело, - он смотрел ей в глаза, ему было больно об этом говорить, стыдно, но через пару часов от этого не останется и следа. – Можешь не договаривать, я все понимаю, - Гастон выпустил ее из своих рук и слегка оттолкнул. – А теперь уходи. Это была плохая идея прийти сюда. - Гастон… - Валентину душили слезы. Его слова причиняли боль куда более сильную, чем шпага, рассекающая плоть. – Ты все не так… - А что? – он сделал шаг вперед, пугая ее так, что она отступила назад. – Не бойся, я никогда не причиню тебе вреда. Скорее себе, чем тебе, - он закрыл глаза, пытаясь сдержать слезы, которые так не вовремя собрались в уголках глаз. – Уходи!!! - Нет, - она сделала несколько уверенных шагов, беря его лицо в ладони. – Я никуда не пойду, пока ты не выслушаешь меня. - Мне это не интерес… - Я люблю тебя, - по ее щеке скатилась очередная слеза. – Тот разговор, который ты подслушал… Я говорила о тебе, - она закрыла глаза, попыталась сглотнуть ком в горле. – Я бы никогда не вышла за Генри, никогда… - Это не важно, - он взял ее руки в свои, убирая их от лица. – Больше не имеет… Стук в дверь заставил Валентину вспомнить, что время ограничено, а лицо стражника – бросить полный мольбы взгляд в сторону приоткрытой двери. Тот легонько кивнул и закрыл её. - Гастон, - девушка повернула голову, но его не было рядом. Он уже сидел на соломе, опираясь головой на руки. – Пожалуйста, прости меня, - она упала на колени рядом с ним, наблюдая за его действиями взглядом. – Я…я не смогу так, без тебя… а теперь – тем более, - по щекам катились слезы. – Как жить, зная, что отправила к палачу того, ради кого готова умереть в любой момент? - девушка наклонилась вперед, касаясь губами его волос. – Я постараюсь все исправить, - она вскочила с колен, чтобы со всех ног мчаться к королю. - Стой, - он схватил ее за руку, потянув на себя так, что девушка упала ему в объятья. – У нас слишком мало времени, - он прижался к ее губам, ощущая их соль. - Нет, - она попыталась выбраться из теплых объятий, но юноша был сильнее. – Я не позволю тебе умереть. Мне нужно… - Провести следующие несколько минут рядом со мной, - он провел пальцем по ее щеке, стирая дорожки от слез. – Я хочу хотя бы попытаться насладиться тобой, столько, сколько позволят, - она прижалась к нему, вдыхая запах, который был присущ только ему. Прошло несколько минут, прежде чем Валентина решилась на отчаянный шаг. Она схватила концы его рубашки, поднимая их вверх, оголяя его тело, похожее на один большой синяк. Девушка провела рукой по груди, ощущая, как напряглись мышцы. - Валентина, - он поймал ее руку и поднес к губам. – Не надо. - Тебе больно? – она прижала к губам свободную руку. - Это ничто в сравнении с тем, что будет потом с тобой, когда в моих глазах потухнет свет, - он опустил голову. – Ты пожалеешь о том, что просишь сейчас. - Никогда, - она кинулась ему на шею, целуя в губы… *** Шум, исходящий с площади, где сейчас должны были казнить предателя, медленно проникал в камеру, где на старой соломе лежала обнаженая девушка, прикрытая его рубашкой. - Гастон, - она резко вскочила, осматривая камеру. Нескольких минут ей хватило, чтобы одеться и выбежать во двор. – Гастон, - посреди площади стояло деревянное возвышение, где, замахнувшись, стоял палач. Голова юноши лежала на деревянном пне. – Гастон… - Прощай… Удар. Серые глаза цвета сегодняшнего неба смотрели на нее, но было уже поздно – его там уже не было…