Паргелия

      — Одна комната лучше другой, — ворчал себе под нос Патрон, освещая одну из комнат магией.       Я нахмурился, когда увидел на полу пятна засохшей крови, клочки шерсти и ошметки кожи, словно ее вырвали зубами и пару раз прожевали прежде чем выплюнуть. В дополнение к этому повсюду валялись осколки стекла и гильзы.       Патрон усилил магический огонек на кончике своего рога, чтобы можно было увидеть помещение целиком. Вокруг валялись перевернутые стулья и несколько столов. Компьютерные терминалы оказались выключены. Я попытался включить один из них, но на экране появлялась надпись об ошибке системы, а некоторые и вовсе не запускались. Плюнув на это, мое внимание привлек большой выложенный из плитки чёрный треугольник на стене. Его внимательно осматривал Патрон, щурясь и неприятно чавкая. Он всегда так делал, когда еще не пропитанные винтом или любой другой наркотической дрянью извилины мозга начинали работать.       — Слушай, а этот бункер на бункер не особо похож, — единорог повернулся ко мне, когда прекратил рассматривать фигуру. — Он какой-то слишком чистенький. Когда мы дверь прошлого вскрывали, то неделю блевали после той вонищи.       Я открывал ящики столов, надеясь найти в них что-то ценное, что можно продать за пару крышек. Но в них не было ничего, чисто. Это начинало меня бесить. Пройти весь путь, пробиваясь через гулей и мутантов ради того, чтобы просто осмотреть этот богами забытый бункер — нет, я не хотел мириться с этим и со всей силы хлопнул ящиком.       — Говно какое-то, — фыркнул я, взглянув на Патрона. — Бункер-хуюнгер.       Единорог покачал головой, осмотревшись по сторонам, его глаза бегали от стульев к терминалам, от них к столам и треугольнику, а потом остановились на мне.       — Могло быть и хуже, — он подошел ко мне и успокаивающе пихнул по спине. — Тут хотя бы нет тех мутантов или тварей пострашнее, — Патрон дернулся, стоило ему упомянуть об этом.       Мне самому стало не по себе от наплывших воспоминаний. Меньше всего хотелось думать об этом.       В комнату зашел Нож, держа в зубах фонарик, он со хмурой мордой посмотрел на нас, после быстро осмотрел помещение. Я и Патрон переглянулись. По его морде было понятно, что и ему ничего не удалось найти.       — Тоже ничего? — выплюнув фонарик, внимание Ножа перевелось на нас.       — Галяк, — протянул Патрон. — Тут даже пробирок с той странной дрянью нет, — единорог задумался на несколько секунд, — все же не стоило нам продавать те пробирки тому фермеру.       — Ты постоянно вспоминаешь то Стойло, — не смог промолчать я, — ты действительно хотел вколоть в себя эту дичь?       Патрон сделал неопределенный жест копытом.       — Я распробовал всю дрянь Пустоши, меня уже ничего не берет, ты сам прекрасно об этом знаешь. А это был мой единственный шанс сдохнуть обдолбавшимся и счастливым, — его голос с каждым словом становился жалостливее, словно у жеребенка отняли любимую игрушку и поставили в угол, — но ты и Нож не дали мне это сделать и сбагрили все этому грязепони за жалкие десять крышек и жратву, — он ткнул копытом мне в плечо, несильно надавив. — Надо было его тогда грабануть.       — Как же ты заебал, Патрон, — фыркнул Нож, — ты больше нас двоих чуть ли не жрешь колеса и еще при этом продолжаешь выеживаться, — его голос стал мрачнее. — И нам ничего не оставляешь.       Единорог состроил обиженную морду, отвернувшись от нас.       — Ну и хуй с вами, мужики, никакой моральной поддержки, — проворчал обиженно тот.       Мы в ответ заржали.       — Смог, пошли, пусть эта нежная лань ворчит дальше, — Нож взяв в зубы фонарик и вышел из комнаты.       Я последовал за ним, краем глаза наблюдая за Патроном. Он решил дальше изучать комнату, что-то бормоча себе под нос.       Нож вел меня за собой по темному коридору, иногда останавливаясь, освещая все вокруг и проверяя рядом ли я. Он ничего не говорил, да и вряд ли бы у нас состоялся разговор в силу того, что его рот занят фонариком и кроме мычащих звуков, а также капающей слюны как со рта, так с единственного источника света, ничего бы не смог сказать.       Мы остановились около лестницы на этаж ниже. Нож выплюнул фонарик и вытер рот копытом.       — Я беру следующий этаж, а ты тот, что ниже, — он посмотрел на меня. — Схему спасения сам знаешь. Видишь тварь — драпай со всех копыт, стреляй только по необходимости. Главное, чтобы Патрон перебесился и мог ебнуть по мутантам своим фирменным шариком.       Я лишь кивнул. Спорить с Ножом было бесполезно, он крайне упертый и имел замашки лидера. Пойти против его слов все равно что позволить промывать мозг и чувствовать на своей шкуре пристальный и прожигающий до костей взгляд. По крайней мере под его руководством ни я, ни Патрон не откинули копыта еще при нашей первой вылазке в один из бункеров. Тут надо отдать ему должное.       Мы быстро разделились, я достал из рюкзака фонарик, осветив коридор. Он ничем не отличался от предыдущего — железный, узкий и веющий холодом. Но, если сравнивать с другими местами, где мне доводилось бывать, внешне выглядит куда приличнее, нет никаких следов ржавчины, выцветшей краски или других подобных следов. Словно обитатели этого места покинули свой дом недавно, может, недели две-три назад или даже месяц.       Обыск комнат не принес плодов. Пустые ящики, пустые столы, пустые аптечки первой помощи. Пока я не открыл предпоследнюю дверь, в нос сразу же ударила вонь гнилой плоти. Подобный запах не вызывал во мне рвотных порывов, лишь отвращение и чувство голода.       Осветив комнату, в поле моего зрения попали сваленные в несколько маленьких куч трупы пони.       Я подошел к одной из них, заметив, как по повернутой ко мне спиной туше жеребца ползли небольшие трупные черви. Внимательно осмотрев остальные тела, мое внимание привлекли их головы, а точнее дыры в их лбах. Кого бы я не осматривал, не переворачивал тела, причина одна — всем стреляли в бошки. Это меня заинтересовало не меньше других находок. У некоторых пегасов не было крыльев, лишь забинтованные отростки, у единорогов отсутствовали рога. Определить, чего не было у земнопони, оказалось сложнее, пока у одной из кобылок не открылся рот и в нем не оказалось языка.       Убедившись, что кроме кучи тел ничего нет, я уже собирался покинуть комнату, пока не заметил шевеление в соседней куче. Черное заднее копыто дергалось. Мне вспомнились слова младшей сестры, медика, она как-то упоминала, что у мертвецов бывают подобные «шевеления» и они связаны исключительно с мышцами. Правдивость ее слов я не смог проверить, делать мне больше нечего, как следить за трупами, которые могли внезапно зашевелиться.       Подойдя к копыту, я пару раз его тронул. Оно вновь задергалось, словно в судорогах. Из-под кучи раздалось мычание и стоны. Убирая одно тело за другим, я обнаружил кобылку. Она дышала прерывисто, дергая всеми копытами и отростками на спине. Ее шерсть была испачкана всяким дерьмом, грива же настолько грязная, что определить цвет невозможно.       Вытащив пегаску, я увидел ее морду. Она оказалась вся в засохшей крови, глаза немного приоткрыты, а зрачки смотрели в разные стороны. Кьютимарка на крупе отсутствовала. Я даже не сразу обратил внимание на это, только когда посмотрел на остальные тела, заметил, что они все пустобокие.       Приподняв ее челку, помимо крови и дырки во лбу, мое внимание привлек небольшой «прыщ». Или опухоль. Или все сразу. У меня не было обширных знаний в медицине, потому я решил об этом долго не думать.       Я сел рядом с кобылкой, ожидая, когда та издаст последний вздох и отойдет в мир иной, а ее тело пойдет на мясо. После долгого пути хотелось забить желудок чем-то вкусным. Та дрянь, которую прихватил с собой Патрон, назвав это «овощами», вызывала у меня одно расстройство.       Но пегаска продолжала дышать, словно мне назло не собиралась умирать. Положив фонарик рядом, я достал из сумки нож и одним движением вонзил лезвие в ее глотку. Она дергалась, захлебываясь в крови, кашляя и пытаясь что-то сказать. Посчитав до пяти, я вытащил оружие и вытер о ее шерсть. Дело оставалось за малым — притащить эту тушу Ножу и… Пегаска закашляла, выплевывая кровь и дергаясь куда активнее.       У меня глаза на лоб полезли. Я был уверен, что после такого удара она не жилец. А промахнуться не представлялось возможным. Нож выпал у меня изо рта, пока кобылка медленно приподнималась на передних копытах и с затуманенным взглядом смотрела на меня. Точнее даже не так. Она вглядывалась, щурясь, немного пошатываясь и стороны в сторону, пока не упала, как только вытянула копыто к моей морде.       Я пытался поймать себя на мысли, что это действие винта от Патрона, что этот сукин сын мог намешать туда своей дури, сделав эффект не только сильнее, но и глюки более жесткими.       Она больше не предпринимала попыток встать, лежала, дышала, иногда открывая и закрывая рот, словно рыба на суше. Я пару раз ее тронул, перевернул на спину, набравшись для этого смелости. Никакой реакции. Изредка у нее дергалось левое заднее копыто на все мои тычки.       Убрав нож в сумку, я долго думал, что делать с этой тушей. Была идея вновь ее попытаться убить, но какая-то часть меня не советовала, ссылаясь на то, что пегаска может оказаться каким-нибудь ебаным гулем и откусить мою голову.       В реальность меня вернул заявившийся Патрон, которого я сразу не заметил, пока тот не тронул меня за плечо. С перепугу я чуть ли не закричал, вскочив с места и чувствуя, как моя шерсть встала дыбом.       — Ты чего, уебок? — он сам не завопил из-за моей реакции, но быстро взял себя в копыта.       Я пытался ему ответить, но язык заплетался. Патрон взглянул на кобылку, а потом на меня.       — Ты где эту отрыл? — единорог посмотрел на пегаску и пару раз ткнул копытом в бок.       Ответная реакция не заставила себя долго ждать. Но вместо того, чтобы просто дергаться, как до этого, она широко открыла глаза. Сначала ее взгляд был на мне, а потом медленно начала поворачивать голову. Стоило ей увидеть Патрона, сразу же вскочила и начала пятиться назад, пока жопой не уткнулась в стенку. В ее глазах читался страх, а все тело трясло.       Единорог усмехнулся и посмотрел на меня.       — Наконец-то что-то годное за целый ебаный день, — Патрон широко улыбнулся и начал медленно подходить к пегаске.       Я бы поступил так же, но мои инстинкты начали кричать. Вопить. Резать мой мозг и не давать даже шага сделать. Такое со мной было лишь пару раз, когда надо было бежать от сраных рейнджеров или ебанутых выходцев из Стойл.       — Не бойся, малышка, я тебе ничего не сделаю, — единорог был в паре шагов от кобылки.       Она от страха зажмурилась и начала пыжиться. Это выглядело смешно, пока из-под челки не показался небольшой шарик белого цвета. Патрон сразу же его заметил и отскочил назад, вытащив из сумки пистолет магией и наставив на нее.       — Эй-эй!.. — это последнее, что он успел сказать, вспышка поглотила всю комнату.       Я инстинктивно отвернулся, зажмурившись. Открыл глаза спустя несколько секунд, от Патрона и след простыл. Исчез. Испарился. Мое сердце начало биться сильнее и чаще.       –…Патрон? — я сделал пару шагов к тому месту, где стоял единорог.       Не веря случившемуся, пару раз постучал по полу, словно он как сраный волшебник выскочит из-за угла и напугает меня до усрачки. Но. Нет.       Я медленно повернул голову к пегаске. Она дрожала, рыдала, оскалившись и явно пытаясь повторить свой трюк. На лбу темно-синий шарик был, но он то исчезал, то появлялся. Пегаска оказалась на грани истерики. Будь у нее язык, не удивился б крикам и воплям.       — Вы что долбоебы натворили?! — в комнату ввалился Нож, тяжело дыша с перепуганной мордой.       Он посмотрел на меня, потом на кобылку, вновь на меня.       — Где Патрон? — приведя дыхание в норму, Нож попытался выпрямиться.       Я указал копытом на пегаску.       — Он… — так и хотелось сказать «Стал волшебником», кем и всегда хотела быть эта рогатая идиотина, но не стал, –…испарился.       Нож прищурился, подошел ко мне и треснул копытом по голове.       — А теперь выблюй колеса и скажи нормально.       Я прикусил язык, взглянув на пегаску. Не зная, как еще объяснить, подошел к ней, как бы та не старалась своей жопой пробить стенку и не угрожала мне своей сраной магией. Оказавшись рядом с ней, я приподнял челку, чтобы Нож увидел эту опухоль на лбу.       — Эта ебнутая заставила Патрона исчезнуть, — в доказательство моих слов пегаска вновь напряглась и на кончике прыща появился шарик магии.       Нож пару раз поморгал, ударил себя по морде и даже умудрился проблеваться, отхаркивая не только содержимое желудка, но и полупереваренные менталки.       — Так… Так, Смог, — он убедился, что теперь совершенно чист, мозг не загажен колесами, и мог здраво мыслить. — Вот эта вот. Вот она, — Нож указал копытом на пегаску. — Она, мать твою, своим сраным отростком заставила Патрона исчезнуть? Ты, блять, серьезно?       Будь я на его месте, вместо блевотины и попыток быстро очиститься, закинулся бы винтом. Мой мозг отказывался это принимать. Отказывался верить в это. Но я видел собственными глазами. Собственными, блять, глазами.       Убрав копыто от лба пегаски, я пытался ему что-то ответить.       — Я пиздец как серьезен, Нож.       Он опустил взгляд к полу.       — Я видел сраную вспышку, Смог, ты хочешь сказать, что эта херка смогла скастовать такую херню с этим прыщем?       — Я бы не удивился, если бы после этой вспышки она б натянула Патрона на свой прыщ и крутила им как сраным волчком.       Мы оба замолчали и посмотрели на пегаску, которая пыталась уйти от нас бочком, но уткнулась жопой в гору тел.