Я не буду читать своей дочери про принцесс

Подсвечник, одинокий и горящий слабо, тревожит темноту. Его ослепляющий свет падает на утонченную фигуру, хрупким зверем сидящей на белоснежном покрывале. Она безучастно смотрит на сонное лицо, умиротворенное, безмятежное. Янтарные глаза, пусть и пустые, искрятся нежностью. На дне зрачков, необузданных и неизведанных, таятся сомнения с хрупкими осколками разбитых надежд. Аристия слабо обнимает себя за плечи, словно в щите, стараясь отогнать непрошеные воспоминания прошлого. Она снова глядит на ребенка в постели, что уже несколько минут назад провалился в мир неизвестных сновидений. Снятся ли ей счастливые моменты, прекрасные события, прочитанные в придуманных сказках? Огромные замки, чудесные леса… — Мама, — хрустальные глаза ее горят восторгом, перемешанным с интересом, хрупкие пальчики жадно хватаются за подол платья матери, и голос срывается беззвучным шепотом: — А правда, что существуют принцы? Потемневшая пропасть между прошлым и настоящим снова собирает клубок. Она вздрагивает, впервые теряясь перед дочерью. Ложь, застрявшая в горле, утерялась в тишине. Она не имела права разбивать выстроенные мечты. Нежная улыбка, украшавшая лицо тогда, исчезнула в мгновение ока. Аристия чувствовала охватившую ее тело дрожь, пересчитывающую косточки позвоночника, заканчивая пальцами ног. Она боялась, что услышанное может быть правдой. Ее руки, похолодевшие от страха, перебирают серебристые, как у нее, непослушные волосы — мягко, нежно, стараясь успокоить бешено-колотящееся сердце. Аристия молчала, когда глаза дочери закрылись в приятной неге, и та провалилась в долгожданный сон. Почему ты не ответила? Почему? Янтарные очи вспыхивают болью — она не может забыть отражение момента, где ее чадо ласково задает вопрос, который так и остался без ответа. От одной картины ее душа хотела кричать, сердце, восседающее в груди, сделало лихорадочный кульбит. Существуют ли… принцы? Аристия закрывает глаза, где-то глубоко в мыслях смеясь над иронией судьбы. Когда-то она сгорала в желании познать мир, окутанная пеленой детских мечтаний. Совсем юная и наполненная надеждами, беспрекословно подчинялась приказам собственной судьбы. Она желала принести процветания там, где ее одаривали безмерным холодом. Раз за разом. Каждый отголосок тугой цепью, не дающей высвободиться из жестоких тисков. Аристия терпела, потому что такова была воля Бога, в которого она преданно верила. И каждый отголосок дополнялся ударом, который оставался на ее теле, как вечное проклятие. Ее заготовленная судьба, которую она считала сказкой, оказалась жалостливой игрой небес. В голове возникают мысли, что ее мог ждать совершенно иной исход, запятнанный кровью. Пиония. Дитя, полюбившееся Богу. Выбранная, чтобы стать спасением чужой алчности и бессердечия. Аристия в первую очередь была Пионией, красивым цветком, матерью народа, будущей женой… — Ты для меня — ничто. Когда-то она слепо надеялась, что появится герой, который спасет ее от бесчисленных бед. Что сапфиры, обволакиваемые льдом, обретут желанную теплоту и растопят ее сердце. Она закрывает глаза, прикусывая губу. И снова. Чужой издевательский смех, ледяные сапфировые глаза, циничная улыбка до сих пор всплывают в ее памяти разорванными обрывками. Аристия нежно касается губами ее лба — ты не повторишь моей судьбы. Ребенок мило морщится, недовольно отворачиваясь, но это лишь вызывает улыбку на лице. Отчаяние и боль, что просачивались в ее глазах, заменились облегчением. Огромные замки, чудесные леса, принцы — Тия никогда не будет ей читать глупые небылицы, в которые она преданно верила. — Мама, — вздрагивает, переводит непонимающий взгляд обратно. Хрустальные глаза глядят с легким упреком, обидой, а губы все бормочут неразборчиво: — Ты… не ответила мне. Аристия лишь гладит ее щеки, будто извиняясь, наслаждается мягкостью белоснежной кожи. Она не двигается, когда позади нее возникает возвышающаяся фигура. Тия поворачивает голову, встречаясь с хрустально-голубыми глазами, обжигающими, вызывающими успокоение. На ее улыбку он лишь по-доброму усмехается, переводя нежный взгляд на родное чадо. Огромные замки, умеренные леса — ей этого никогда не было нужно. Существуют ли принцы? — Да, — выдыхает бесшумно, вкладывая свою руку в чужую. Сейн бережно касается губами ее лба, отгоняя былые тревоги, и его очи, искрящиеся счастьем, загораются необузданным пламенем. — Существуют. Их принцесса, заснувшая с умиротворенной улыбкой на губах, больше не вредничала. Наверное, ее посетили прекрасные сновидения.