***
— Он просто стоял и наблюдал за нами? — спросил обычным тоном Саске, затягивая пояс потуже. Мизуки в это время надевала стандартную черную короткую сетку и такой же длины топ на тонких бретельках. Она усмехнулась и встала с постели, подняв с пола свои штаны. — Да. Но его сложно было не заметить. — Значит, тебе нравится, когда за тобой наблюдают? — голос этого парня, как и всегда, был серьезным и холодным, а взгляд не выражал ровным счетом никаких эмоций. Но девушка, можно сказать, уже около трех лет живет с ним под одной крышей, так что она поняла — его несколько удивил этот вывод и, в какой-то степени, даже завел. Натянув штаны, она подошла вплотную к парню и взялась крепко за его пояс. Таким образом, Мизуки обычно притягивает Саске к себе и намекает на то, что она не прочь с ним уединиться. У нее была такая привычная для нее хищная улыбка и хитрый взгляд. — Это действительно возбуждает. Но, ты ведь тоже его заметил, и, кажется, начал двигаться еще быстрее и жестче. Тебе ведь тоже это понравилось, а? — голос девушки переходит на шепот, и она встает на носочки, касаясь губами подбородка парня, спускаясь ниже к ключицам и груди. — То, как он восхищенно смотрел на нас. Как сильно он хотел меня, и как же сильно он ненавидел и завидовал тебе в тот момент. Саске не сильно взялся за волосы на затылке брюнетки и оттянул их назад, заставляя тем самым поднять голову и смотреть ему в глаза. На губах была все та же улыбка, а в глазах новая волна возбуждения и смешинки. Какое-то время парень молча осматривал ее лицо. Щеки до сих пор были покрасневшими, дыхание восстановилось не до конца, а некоторые прядки прилипли к мокрому лбу. Больше всего Учиха задерживал взгляд на губах. Они были опухшими и искусанными. И ему это нравилось. Он не любил поцелуи, для него это казалось слишком нежным, но ему нравилось целовать эту девушку так грубо, что потом на языке чувствуется вкус металла. Нравится доводить ее до такого состояния, когда она сама кусает свои губы, когда умоляет его не останавливаться. Нравится оставлять на ее теле все больше и больше новых укусов и засосов, потому что на ее бледной коже это смотрится красиво, вызывающе. Есть ли у них друг к другу чувства? Нет. Для обоих это приятное времяпровождение. Секс, который ни к чему не обязывает. — Не боишься, что твой любимый папочка узнает обо всем? — спросил брюнет, как бы намекая на Кабуто, который вполне может рассказать все Орочимару. Все сказанное девушкой ранее он проигнорировал. Ну, в принципе, этого она и ожидала. Улыбнувшись более мило, Мизуки убрала руку парня и начала приводить волосы в порядке. — А что такое, боишься моего отца? — она хохотнула и отвернулась от Саске. — Не беспокойся об этом. Я все улажу. Не то, что бы эти двое боялись Орочимару. Да и, в любом случае, вряд ли он что-то сможет сделать: Мизуки его дочь, а Саске — драгоценный сосуд. Он не сможет навредить им. А как-то оградить их друг от друга будет невозможно, ведь они все находятся в одном логове. Но, тем не менее, будет лучше, если великий Саннин не узнает об этом.***
Стоя снова в лаборатории, Кабуто пустым взглядом смотрел на свой рабочий стол, прокручивая в голове увиденное и разговор с Орочимару. Тот заметил странное поведение подчиненного и спросил, не случилось ли чего. И почему-то вдруг завел разговор про Мизуки. Все это напрягло парня. Может, он знает что-то? Знает, что Саске и его дочь спят? Или знает о желаниях самого Кабуто относительно девушки? Но, как и всегда, улыбаясь дежурной улыбкой, Якуши сказал, что все хорошо и волноваться не о чем. И Орочимару, вроде бы как, поверил. Кабуто тяжело выдохнул и, сняв очки, потер глаза. В последнее время ситуация начала выходить из-под контроля. Возможно, это связано с тем, что теперь Мизуки и Саске подросли. Когда они были детьми, они еще не думали о подобном. Став старше, очевидно, у них у обоих появились определенные потребности, и это нормально. Вряд ли для них обоих это что-то значит. Но парню это очень не нравится. Да и когда Мизуки была еще ребенком, Кабуто чувствовал себя словно старшим братом для этой милой девочки. Сейчас же чувства совсем другие. Но, наверное, стоит немного подождать, и когда тело Учихи Саске будет принадлежать Орочимару, беспокоиться будет больше не о чем. И тогда он сможет действовать более активно. — О чем задумался, Кабуто-ччи? — послышалось прям над самым ухом, а на плечах лежали чужие ладони. Парень резко открыл глаза. Когда она успела зайти? Он не услышал и даже не почувствовал ее присутствия. Парень прокашлялся и надел очки, приступая к работе. Губы растянулись в привычной для него улыбке. — Конечно же о работе, Мизуки-сан. Вас что-то беспокоит? Кабуто старался делать вид, будто ничего странного он сегодня не видел и, вообще, ничего не знает. Руки девушки гуляли по плечам парня, спустились к запястьям и вернулись на плечи. Брюнетка чувствовала, как Якуши напрягается, он не двигается и дышит теперь так тяжело. Она тихо хохотнула. Сжав его плечи, Мизуки встает на носочки и касается губами мочки парня. — Эй, Кабуто-ччи, — соблазнительный шепот, горячее дыхание, мягкие губы. От всего этого у парня пошли мурашки, и появилось легкое возбуждение. Он чувствует спиной ее грудь. Кабуто поджимает губы и тихо выдыхает. — Давай то, что ты увидел сегодня, останется нашим общим секретом? Перед глазами появляется та самая сцена, которую он увидел днем в комнате девушки: она полностью голая, прижимается попкой к Саске, он до синяков сжимает ее бедра, а потом Мизуки начинает ласкать себя. Стоны, вздохи, эта атмосфера… Кабуто прикусывает нижнюю губу, возвращается в реальность и кивает головой, не в силах выдавить хоть слово. Чувствует, как улыбается девушка. Ухо горело от прикосновений ее губ. Тут брюнетка опускает голову и целует пепельноволосого в шею. — Спасибо, Кабуто-ччи. Я знала, что на тебя можно положиться, — говорит с довольной и широкой улыбкой, после убирает руки и выходит из лаборатории. У парня снова стояк, горят ухо и место поцелуя на шее, и он ненавидит Учиху, черт его дери, Саске.