Persephone

      Утром Рей проснулась в липкой крови, запачкавшей бёдра и простыни.       Приняла душ. В ванной нашлись салфетки и коробочка с тампонами. Сама сняла постельное белье, свою сорочку, переоделась в чистое. В красное. Как-будто это что-то значило, как-будто он должен был что-то понять и не коснуться ее.       «Я не беременна. Теперь они уже могут не делать свои тесты», — с какой-то тихой радостью подумала она, — «И он не притронется ко мне в «грязные дни». Побрезгует. Но намеренно придет перед своим отбытием со станции. Ещё и скажет, что как прилежная жена я должна поцеловать его на прощание и пообещать не сильно убиваться от горя. Скажет, просто чтобы поиздеваться надо мной».       Рей так отчетливо это представила, что уже ждала, что откроется дверь. Ждала и сверлила ее взглядом. Железные створки, не задернутые шторами, неуместно смотрелись среди мягкой мебели, подушек и ковров. Ее клетка точно была золотой. Золотым оазисом на чёрной станции, несущей смерть. Разве могла Рей мечтать на Джакку о большой мягкой постели, шелковых пижамах; о воде — чистой, пей сколько захочешь, — и целой ванне с густой пеной? Об узорных бутыльках масел и баночках с кремами? О еде ... о еде — не пайке! — которую не нужно было доставать или выменивать. И о лекарствах.       Нет, не клетка. Золотая шкатулка, даже без замочной скважины. Без единой щели, чтобы хоть знать о том, что происходит снаружи. Ее комфортабельная темница, в которой часы считают не дни и ночи, а время от его визита к визиту. Он хочет свести ее ума. Чтобы она смирилась и ждала его как избавления. Чтобы ждала, а ее тоскливый взгляд с его приходом загорался, а она сама бежала бы ему навстречу. А потом снова ждала, сидя напротив двери и уткнувшись в неё взглядом.       «Совсем как сейчас», — невольно поймала она себя за тем, что ждёт, чтобы хоть кто-то зашёл к ней.       Кайло не пришёл. Что он уже улетел, ей сообщила Фазма. Она словно была недовольна тем, что осталась на станции. Тем, что осталась из-за Рей. А потому скупилась на слова. — Император отбыл ещё сегодня утром, — она поморщилась. — Он что-то говорил? Обо мне или для меня? Фазма сцепила руки за спиной и расправила широкие плечи. — Нет. О вас он ничего не говорил. Рей смотрела в ее безразличные льдистые глаза и ощущала себя совсем маленькой перед ней. Слабой.       Не хотела задавать этот вопрос и так и не смогла переступить через себя. Остатки гордости не позволили. Но женщина произнесла сама: — Ждите не раньше, чем через два дня. Сами все спросите. Рей постаралась вложить в свой голос всю твердость, на какую была способна: — Я хочу, чтобы мне сообщали, что там происходит. Чтобы я могла знать, как мой муж. И сама замерла в ожидании ответа. Если Фазма согласится, девушке будет гарантирована встреча с тюремщицей каждый день и хоть короткий разговор. И, самое главное, новости снаружи.       Та медлила. Поэтому Рей добавила: — Императору будет доволен узнать, что его жена спрашивала о нем. И он разрешил бы, будь здесь. Фазма смерила ее непроницаемым взглядом: — Я сама отправлю ему запрос. И только если он разрешит, я буду сообщать вам некоторые новости. Глаза девушки потускнели.       Фазма удостоверилась, что Рей ничего не нужно, оглядела комнату и попрощалась. Девушка ещё стояла какое-то время перед уже закрывшимися дверями. Снова одна.       Обошла все по кругу, рухнула в кресло и подтянула ноги.       Единственным развлечением было собственное сознание. Какой большой выбор занятий! Хочешь — фантазируй о том, чего никогда не было, хочешь — подгружайся в воспоминания. Из такого разнообразия занятий было сложно выбрать. Но Рей всегда цеплялась за прошлое больше, чем за призрачное будущее. Особенно сейчас, когда оно целиком и полностью не принадлежало ей.       Стоило лишь прикрыть глаза, как она вспоминала пустыни Джакку. Бескрайние пески с остовами кораблей, точно скелетами древних животных. Место, которое она не любила, но не могла его покинуть по своей воле. Она наивно рассчитывала дождаться кого-то. И из-за этого вся ее короткая жизнь прошла безрадостно, в поисках того, что можно было выменять на паёк, и побеге от тех, кто тоже искал. Только не запчасти, а «слабых».       Рей несколько раз видела, как работорговцы появлялись среди песков. На этой планете они были не частыми гостями. Она помнила три случая, когда пленниц затаскивали на борт. Рей ничем не могла им помочь, только выдала бы себя. Их было некому защитить или они были плохо спрятаны. Рей тоже пряталась, притворялась. Сколько бы ей удалось скрываться ещё? Год или десяток лет? Они все равно догадались бы, что она «слабая». У хозяев невольничьих рынков и их людей был на таких нюх.       Своё собственное похищение Рей помнила смутно. Утром приземлился корабль и она решила не выходить, пока незваные гости будут рыскать в округе. Но они пришли с темнотой, вломились в ее лачугу. Попытки отбиться были тщетны. Дальше только укол и схлопнувшийся в одно мгновение мир. Обрывками она помнила какие-то комнаты, где пахло цветами и мылом. Там были и другие женщины, несколько. И, кажется, круглые кровати под занавесками. Но больше Рей не могла выудить из памяти, сколько ни старалась.       «Почему Сноук пришёл за мной? Почему он сам покупал? Он говорил, что чувствует что-то во мне. Что-то про Силу. Но это глупости. Этого не может быть. Все это выдумки жрецов. Только в избранных есть Сила, не во мне. Конечно нет. Сноук играет в свою игру. Только какую? Против Империи? Нет, он слишком ей предан, ей и своей вере. Он играет против Императора. Но зачем? Верховный сам никогда не станет Императором, в нем нет крови Вейдера. Тогда что ему нужно?» — Кхм. Рей вздрогнула и вскочила с кресла. — Не хотел напугать. И не хотел прерывать твои размышления, девочка. Сноук прошёл в комнату своими бесшумными шагами. — Я вовсе не напугана, — Рей постаралась напустить как можно больше храбрости выпрямившись. — Конечно, — он улыбнулся изуродованным ртом. Его золотой халат с высоким воротом зашуршал, когда Верховный опустился в кресло напротив Рей. Не дожидаясь разрешения. Теперь девушка сама стояла перед ним как гостья, словно должна была что-то сделать или дожидалась позволения. — Присядь, я хочу поговорить с тобой. Он сцепил длинные пальцы в замок. Его лицо, словно раскроенное и сшитое вновь, не выражало ничего. Только глаза не отрывались от пленницы.       Рей медленно села обратно, обдумывая, сможет ли она схватить стул или запереться в ванной, если он захочет что-то сделать. — Красивое платье. Такое .., — он скользнул по нему взглядом, — красное. Символично. Ведь сегодня первый день твоей крови? Девушка сглотнула, не собираясь отвечать. Он продолжил сам: — Кровь ... Кровь женщин их очищает. И боль, с которой она приходит. Я всегда знал, что только через боль люди понимаю то, что не могли или отказывались понимать. Свое место, свои ошибки, свою слабость. Твои боль и кровь очистят тебя перед служением. Рей хотелось заткнуть уши или выбежать, лишь бы не слышать его голоса. — Твое служение заключено в том, чтобы выполнить желание мужа. Быть преданной ему и покорной. Ты научишься быть правильной женой быстро, девочка, если не захочешь понести наказание. Но твой муж не только твой господин, но ещё и Император. Ты удостоена чести быть подле. Так близко к самому важному человеку ордена ... К сожалению, не все хотят покориться. И таких не щадят и не берут в плен. Что же ты побледнела? Я говорю не о тебе, девочка. Ты разумна, ты сделаешь все как надо. Но что ты знаешь о сопротивлении? Девушка почувствовала как вспотели ее ладони. Настоящий допрос. — Н-ничего. Вообще ничего. — И ты никогда не была в сопротивлении? — Нет. Их не было на Джакку. Я их никогда не видела. Сноук вздохнул. — Знаешь ли, было бы намного проще, будь о тебе больше известно. Те, кто продали тебя, утверждали, что ты сирота и проблем с тобой не будет. Однако, чем больше вопросов я задаю, тем сложнее мне понять, откуда ты взялась. В твоих данных нет никакой записи о происхождении. Может, ты знаешь то, что там не указано? — Я ничего не помню. Я всегда была на Джакку. — Не верю, что твои родители были простыми мусорщиками. Что продали тебя ещё в детстве за несколько пайков. Я чувствую — я знаю, — что это не так. А я не могу ошибиться. — Зачем вы все это говорите? — Рей сжала кулаки, — Зачем спрашиваете? Я на допросе? — Я проверяю тебя. Ты так близка к Императору, что это может быть не безопасно. Если ты что-то скрываешь, я это почувствую. Сейчас я ощущаю твою злость. Но ещё больше страх. Это хорошо, что ты опасаешься. Ты должна помнить эту дистанцию. Соблюдать баланс. Он прошёлся взглядом по напряженной позе Рей, по сжатым кулакам. — Слабых не просто так достают с такими сложностями, девочка. Если бы это могла быть любая сильная, поверь, эти покои могли бы менять своих хозяек каждый день. Но сильному нужна слабая. Так сохранится баланс, так сохранится порядок. Слабые не разделяют привязанности от любви. Ты привыкнешь и даже не поймёшь, как забудешь себя от любви к твоему мужу, к нашей вере. Твоя любовь взрастет из маленького зернышка. Такого же, как те гранатовые, такого же крохотного. Она взрастет и окрепнет, пустит свои корни. И ты, сосуд, напитаешь ее собой и понесёшь в себе Силу. — Я не хочу больше слушать про баланс! — не смогла сдержаться Рей и вспыхнула, — Про любовь! Что вы знаете о любви? Как можете говорить о ней? — В тебе все ещё нет смирения. — Смирения? Чтобы я забыла саму себя? Чтобы превратилась в «сосуд»? Сноук сдавил подлокотники. — Я никогда, — Рей захлебнулась воздухом под его тяжелым взглядом, — никогда не превращусь в вашу марионетку! Сама природа, говорите, создала меня такой? Слабой? Я буду сопротивляться столько, сколько хватит сил! Сколько есть во мне, слабой, сил! Вот моя Сила! Сноук поднялся. Он и так был выше Рей на две головы, а стоя над ней сидящей, Верховный был особенно внушителен и опасен. — Я слышу дерзость от рабыни, — проскрежетал он, — Неповиновение. Не будь ты так глупа, девочка, будь твои глаза раскрыты, ты бы видела, что я хотел научить тебя и помочь. Ты часть замысла. И я бы пошёл на встречу. Но ты произнесла опасные речи. — Накажете меня? Пока нет Императора, запрете в той камере? — Закрой свой рот, слабая. Помни своё место. Если я прикажу вырезать твой язык, поверь, это не сильно помешает твоему служению. И знатно облегчит жизнь мне и Императору, — он взглянул сверху вниз, как на сор, — Но я не распоряжусь о твоём наказании. Ты забылась. И, верно, зерно уже пустило в тебе корни, от того Императора ты боишься меньше. Я сам расскажу ему. И накажет тебя тоже он. Мужу полезно учить непокорную жену. Он развернулся и уже у самых дверей сказал: — Я знаю, что ты просила о новостях. Так вот, я запрещаю, чтобы тебе что-то говорили. Тебе стоит посидеть в одиночестве и обдумать свои слова. И впредь выбирать их тщательнее. А ещё лучше молчать и слушать. Створки щелкнули.       Рей трясло от ненависти и обиды.       «Он знал! Он все знал. И он специально провоцировал меня. Он хотел, чтобы я сорвалась, чтобы понесла наказание. Гнусный слизняк!»       С размаху кинула подушку в стену. Ударила по металлу двери и сама же взвизгнула от боли. — Ненавижу! Ненавижу! Не-на-а-а-ви-жу! Рухнула на пол, сжалась.       «Как сбежать? Двери, охрана, лабиринты станции, ... Поймают прежде, чем я даже пойму где транспортный отсек. И это будет уже не наказание, а приговор. Как у тех, что были до меня».

***

      Сноук сдержал слово. Фазма больше не заходила. Хоть наверняка следила и контролировала все. Только служанки в красном приносили еду и забирали грязную одежду. Всякий раз разные. Они не называли своих имён и вообще молчали все короткое время, сколько находились в спальных покоях.       Рей готова была лезть на стену. Сначала сдерживалась, но потом то бросалась проверять вентиляционные решётки, то барабанила в дверь, а обессилев опускалась, припав к ней спиной.        Ей казалось, что прошло не меньше недели, настолько она потеряла счёт дням, но вряд ли в действительности прошло больше двух суток. По-первой храбрилась и увещевала себя не верить угрозам Сноука, но чем дольше, тем больше боялась. Страх ледяным спрутом обхватывал сердце и силился выдавить из груди. С ужасом она ждала возвращения мужа, а потом и вовсе не смогла есть от волнения. Пока служанка смотрела, ковыряла еду и с трудом глотала. Но как только та ушла, Рей вывернуло над раковиной. Даже руки подрагивали.       Кайло вошёл тогда, когда Рей стояла между рядов вешалок с застывшим взглядом и думала вовсе не о платьях. — Рей Рен! И девушку затрясло от ожидания. Знала бы, что он придёт, одела бы что-нибудь такое, что бы ему пришлось снимать как можно дольше. Но она не должна была заставлять его ждать, а потому вышла в чем была — в сорочке и босая.       Рей потряхивало, но она заставила себя опустить глаза, как и следовало. — Рей Рен, — проговорил он, подходя и касаясь ладонью ее щеки, путая пальцы в волосах, — Ты ждала меня? Она только плотнее сжала губы. — Смотри на меня и отвечай, когда я спрашиваю. Подняла покрасневшие глаза, застыла. — Ждала. И нисколько не соврала. Последние несколько дней в ожидании были хуже пытки. В ожидании его прихода и наказания. — Кайло, я, — забормотала Рей, надеясь вставить хоть слово, прежде чем он начнёт ее отчитывать, — пока тебя не было ... — Нет, не говори. Ничего не хочу слышать сейчас. Он развернул девушку к себе спиной и притянул ближе, сомкнув руки на ее талии. Рей уперлась голыми лопатками в его мундир. И охнула, почувствовав, как ей в ягодицы упирается его восставшая плоть. Ее впервые это не испугало. Наоборот, Рей едва не рассмеялась от облегчения: Кайло не знал! — Дрожишь от нетерпения? — пробормотал он ей куда-то за ухо. Поцеловал шею, спустился к плечу, — Мне тоже пришлось ждать, дорогая. Но я хочу получить тебя прямо сейчас. Все разговоры потом. Его горячие ладони гладили живот девушки, то и дело сминали грудь, пока Рей была к нему прижата. — Ты победил? — Да, — горячо выдохнул он ей в плечо, — Восстание в Цертне подавлено. Они признали мою власть. Когда я возвращаюсь после боя, я бываю ... бываю голоден. Больше не дожидаясь, муж подхватил девушку поперек живота и дошёл до кресла. Сел в него, а Рей оказалась на его коленях. И развернулась, чтобы видеть лицо, чтобы удостовериться, что он не злится и не собирается ее ударить. — Я хочу тебя прямо сейчас, — повторил он. Рей и так это чувствовала под своей ладонью. — Я не могу, у меня «нечистые дни», — выпалила она, тут же опуская голову. — Разве нет иного способа удовлетворить своего мужа? — Кайло вскинул бровь. И с усмешкой заметил, как вспыхнули щеки Рей. — Я никогда ... никогда ... — Ты научишься. А теперь не заставляй меня ждать и вставай на колени, Рей Рен. Девушке пришлось соскользнуть с колен и опуститься на пол. Испуганно смотря перед собой, она видела, как он сам снял широкий пояс и расстегнул ширинку. Восставший член больше не сдерживала одежда. От стыда ее щеки и шея горели огнём. — Ну же, я и так ждал. Подобравшись ближе, Рей неуверенно дотронулась. Пальцы впервые прикоснулись к нему, налившемуся, ждущему. Под тонкой кожей чувствовался жар, когда она постаралась обхватить ствол. — Нужно поработать ртом, дорогая, — напомнил Кайло, — Я помогу тебе. Одной рукой он собрал ее рассыпанные волосы и сжал в кулаке. Другой взял член, несколько раз провёл по нему и направил ко рту Рей. — Ну же. Горячая головка прошлась по ее губам. Девушка бы отпрянула, но рука мужа удерживала ее на месте. А потому необходимо было приоткрыть рот и лизнуть его. Пришлось подключить руки. Она видела, как сделал он. Нужно повторить. Он даже не будет ее насиловать, нужно просто сделать это для него. Получит желаемое и больше не тронет.       Рей несколько раз провела пальцами по члену, почувствовав все выступающие венки. И задвигалась быстрее. Пришлось облизать плоть, чтобы руки скользили лучше. Перспектива ощутить большой член в своём рту пугала Рей, но пришлось медленно взять в рот его головку. — Только попробуй укусить — зубов лишишься, — прохрипел Кайло, все ещё не отпуская ее и напоминая о себе, — Но ты ведь постараешься. Да, моя маленькая? Обхватив губами плоть, девушка начала посасывать, обводить языком. Она была так напугана и занята тем, что происходило во рту, что забыла про руки. Вспомнила и даже слишком поспешно начала исправляться и помогать себе пальцами: поглаживать, обхватывать. Послышались чмокающие звуки, от которых Рей сама же и устыдилась. И даже боялась смотреть Кайло в глаза. Но, кажется, ему эти звуки нравились. Или ее действия. Он все ещё следил за девушкой, но хватка немного ослабла. — Вот так, — пробормотал он, когда она обхватила его плоть обеими ладонями, — Возьми глубже. Пришлось заглотить больше, чем одну головку. Когда он двинулся в ней, Рей испуганно дернулась и захрипела, но Кайло успокаивающе погладил жену по голове. И за все ещё зажатые в кулаке волосы стал направлять ее темп. Вверх-вниз заскользила она. Руки подстроились под голову. — Моя маленькая, — шептал он, — моя. Давай, я уже не могу терпеть. Кайло задвигался, удерживая жену на месте. Он входил только на половину, но и от того Рей захлебывалась. Ей приходилось сильно напрягать челюсть, чтобы побороть желание сомкнуть зубы. Влажные звуки стали громче, чаще. Рей сначала полностью отдалась его толчкам и движениям, но потом все же опомнилась, когда он стал проникать слишком глубоко, что ее начало тошнить. Пришла в себя, заработала руками по скользкому от слюны члену. От ее громкого причмокивания он не сдержался и застонал. И уже ничего не слыша, стал толкать ее затылок сильнее, насаживая Рей. Девушка поперхнулась и только сдавленно засопела, пока он заставлял ее быстро опускаться и подниматься.       Рей активно работала руками, чтобы хоть как-то помочь себе. И вскоре член запульсировал внутри неё, готовый излиться. Она испуганно захрипела, задергалась, но крепкая хватка Кайло за волосы удержала ее на месте. Мужчина ещё несколько раз размашисто двинул бёдрами и кончил.       Девушка почувствовала в горле вязкую субстанцию. От неожиданности и страха не ощутила вкус. И даже если бы захотела сплюнуть, плоть Кайло ещё была в ней. Пришлось проглотить, чтобы не подавиться. — Хорошо, очень хорошо, — прошептал мужчина, отпуская ее волосы. Рей медленно отстранилась, выпуская член изо рта. И наконец почувствовала, как сильно затекли челюсти от напряжения. Утёрла раскрасневшиеся губы.       Кайло подтянул ее к себе и усадил на колени. Позволил уткнуться в шею, обхватил за плечи. — Было ничего для первого раза. Его рука закружила там, где у девушки сползла тонкая лямка сорочки, приоткрыв грудь, чего Рей даже не заметила сразу. — Ты хорошо себя вела, так ведь? Она поспешно кивнула. Голос Кайло был тих. Мужчина получил разрядку и теперь был расслаблен. — Я не сомневался. Ты ведь соскучилась по мне, Рей Рен. Моя маленькая Рей Рен ... Ничего, твои крови уже должны закончиться и мы попробуем снова. Ты же будешь и впредь умницей? Ты скоро почувствуешь в себе мою Силу. Рей зажмурилась, сжала губы, молча слушая его. — И мы будем счастливы, ведь ты никогда меня не оставишь. Никогда. Она полулежала, свернувшись на груди мужа, когда внезапно сработал его браслет: пискнул, мигнул красным огоньком. — Что? — недовольно рявкнул Кайло. Голос Фазмы чеканил: — Верховный хочет говорить с вами. Он ждёт у спальных покоев. Рей зашевелилась и умоляющие взглянула на мужчину. — Нет, прошу, прошу! — сбивчиво зашептала она, — Я не хочу его видеть! Я не хочу, чтобы он входил! Кайло только шикнул на неё. Убрал руки с женских плеч, завозился с брюками и застегнул ширинку. — Пусть войдёт, — ответил браслету и огонёк погас. — Нет, нет! — почти взвизгнула Рей, когда муж стряхнул ее с себя и поднялся. — Верховный не придёт без веской причины. Он в праве говорить со мной всегда. Он смерил взглядом задрожавшую и осевшую на ковёр девушку. — Прикройся, — сорвал с кровати покрывало и кинул ей. Рей только больше сжалась, наблюдая, как Кайло оправил одежду и вышел в середину комнаты.       Двери разъехались в стороны, пропуская жреца в покои. Он держал голову поднятой. Заметив Рей, его маленькие глаза хищно блеснули. — Император, — он кивнул, — Сила сохранила вас и вернула нам целым и невредимым. Кайло сцепил руки за спиной. — Прошедшую операцию Цертны обсудим на совете. У Хакса есть план по перехвату сбежавших сопротивленцев. Но переходи к делу, не просто так ведь ты пришёл ко мне именно сейчас. Когда я со своей женой. Рей выползла из-за кресла и поднялась. — Не верь ему! Он скажет неправду! — Молчать! Кайло оглянулся. Его взгляд из расслабленного сменился гневным. — К тебе не обратились. Так что будь добра молчать. — Именно об этом я и хотел поговорить с вами, Император, — Сноук указал на Рей подбородком, — Об опасном неповиновении вашей жены. Я говорил с ней в ваше отсутствие. В этой слабой нет смирения. Отчаянные мысли о побеге и сопротивлении вашей воле толкали ее на дерзкие речи. Кайло вновь оглянулся на девушку. — Это правда? Не смей мне лгать, Рей Рен! — Мы говорили, но все было не так! — Она забылась, — продолжал Сноук, — и позволила себе сказать лишнего о вас. И о нашей вере. — Нет! Нет! Он провоцировал меня! Он сам хотел, чтобы я сказала это! — Так все таки сказала? — Кайло свёл брови. — Император, — потемнели глаза Верховного, — она оскорбила нашу веру. И замахнулась на меня, когда я указал на ее место. — Нет! Не правда! Этого не было! Не верь ему! Он лжёт! Кайло приблизился и схватил Рей за горло. — У тебя хватает дерзости говорить, что Верховный лжёт мне? Его пальцы схватили сильнее и удерживали девушку над полом. Она закашлялась. — Истинно, Император, — заскрежетал Сноук за его спиной, — В этой слабой ещё столько неповиновения, что это может быть опасно. Неповиновение нельзя оставлять безнаказанным. Рей покраснела и захрипела, вцепившись ногтями в стальную хватку мужа, задергала ногами. — Она забылась, — тяжело выдохнул Кайло, наблюдая, каким ужасом наполнились глаза девушки, — Стоит напомнить ей ее место. Наконец его руки разжались и Рей рухнула на пол. Цепляясь за раскрасневшееся горло и хватая ртом воздух, она сжалась на ковре. — Вспомни церемонию, Рей Рен. Твоё место у моих ног. — Решение за вами, Император, — Сноук отступил. Кайло активировал браслет и коротко вызвал Фазму. Когда она появилась, он, не оглядываясь на Рей, произнёс: — Я думаю, камера поможет моей жене собраться с мыслями и больше уважать нашу веру.