Песня

- Гляди-ка, наш контуженый пришел.. - Хорошенький какой… - Совсем молодой. - Сунми, погляди… - Кто это, унни? - В оркестр, саксофонистом. Он контуженый, поэтому в оркестр. - Повезло, что руки-ноги целы. - И не говори, сестра. - Женщины, у вас работа закончилась? - Ты посмотри на него, какой он важный! Шин Донхи, не думай, что если ты хозяин здесь, то мы все твои рабыни! - Боже упаси, Чунха, это скорее я ваш раб! Поживее, красавицы, поживее, нечего толпиться у входа! Сунми увидела его отражение в зеркале. Он смотрел украдкой из-за тяжелой шторы, топтался на месте. - Иди сюда. - улыбнулась она, не оборачиваясь. Потом вспомнила о контузии и поманила его пальцем. Он отклеился от стены и бочком прошел мимо всех столиков, гор яркого разноцветного шмотья и полуголых тел. - Чего тебе… - всмотрелась в нашивку. - Капрал Ким? - Мне нужно… - получилось слишком громко, кто-то обернулся на них, ворча, Сунми вздыхая поднялась из-за стола, схватила оторопевшего солдатика за руку и потащила к выходу в коридор. Поежилась в прохладном полумраке и нынула за трепетавшую на сквозняке занавеску. - Ну, чего тебе? - Мне бы… - он снова замялся, краснея щеками и кончиками ушей. - Уборная там. - она ткнула в конец коридора. - Тебе туда нужно? Капрал кивнул, Сунми подтолкнула его в спину, выудила из-под резинки чулка сигареты и зажигалку, модную, с полуголой девицей на ней. Закурила с удовольствием - здесь можно, здесь унни не начнут галдеть. - Как тебя звать? - протянула пачку солдатику, тот покачал головой, достал свои, американские, присел напротив, опираясь спиной о холодную стену. - Рёук. - почти крикнул он, понял, что получилось слишком громко, но Сунми только рассмеялась. - А ты? - Сунми-нуна для тебя. - для ясности наскоро нацарапала окурком на полу имя. - Не слышишь? Он покачал головой, показал на губы. - Ясно, по губам читаешь. Идем, мне пора выступать. Ей очень хотелось спросить, как он будет играть с контузией, но хозяин уже зазывал всех на сцену. Тяжелая сумка давила на плечо, лямки лифчика неприятно натерли спину, да и дождь не добавлял хорошего настроения. Но в тяжелом мешке были консервы и хлеб со склада гуманитарной помощи, поэтому Сунми торопилась домой. Поесть и лечь спать. Даже мыться не будет - воды в кране нет, а ходить на колонку уже поздно - тонкие стены - соседка аджумма будет поутру ругаться. Услышав шаги за собой, она обхватила сумку покрепче и побежала - в такое время никто не поможет ей, если кому-то вздумается ограбить слабую женщину. Обошлось. Сунми согрела банку консервов на керосинке и наскоро проглотила свой поздний ужин, запив водой. Выкурила сигарету у окна, закуталась в старый мешковатый свитер, легла под стеганое одеяло, подтягивая колени к животу, пытаясь согреться в холодной влажной постели. И так каждый день. Он смотрел, как танцует Сунми каждый вечер. Пальцы привычно жали на клавиши, он чувствовал всем телом ритм, отбиваемый ударником, музыка звучала где-то вдалеке, а Сунми танцевала. Изгибалась на сцене, оголяя красивые полные ноги, виляя бедрами, приоткрывая чуть больше, чем было дозволено и меньше, чем хотелось зрителям. Солдатня улюлюкала и жалась к краю сцены, Рёук видел их горящие глаза и приоткрытые рты и представлял, что в этом баре они наедине, что она танцует для него. Леопардовая юбка ползла вверх и Рёука накрывало горячей алой волной с головой. - Ты красивая. - А ты быстро обнаглел. Хорошенький как девчонка, все сестрицы от него без ума. Положил перед ней на стол пачку сигарет. - Ты б лучше еды ей принес - пошутил кто-то, но Рёук не услышал, а Сунми беззлобно огрызнулась в сторону, сунула сигареты в лифчик. - Мне нравится твой наряд. - Не тебе одному. - подула на челку, довольная. “Моя леопардица” - ласково звал ее Донхи, потрепав по округлому плечу. - Тебе пора. - показала на выход. - Можно пойти с тобой? - Господи, да не ори ты так! - Сунми покраснела от досады, унни стали смеяться над ней, подначивая, что кобылица нашла себе ездока не по седлу. - Идём. Увязался за ней с первой же недели. Улыбался, носил шоколад и сигареты, сидел молча рядом, пока она наносила макияж, но стыдливо рассматривал ботинки, пока она переодевалась. Сунми хотела было пошутить над ним, но раздумала. Мальчишка совсем. По пути отдал ей свое пальто, промок до нитки, стуча зубами коротко поклонился, Сунми еле успела поймать его за рукав. - Идем. Завтра ей влетит за то, что привела мужчину, но с этим она разберется. Не маленькая, постоять за себя перед старухой сможет. - Раздевайся. - кинула в него одеялом. Полезла под кровать, нашарила рукой сверток, достала бутылку рисовой водки. Надежно спрятала, похвалила себя, а иначе выкинут - аджумма-хозяйка терпеть не может алкоголь. Рёук покачал головой, натягивая до шеи шерстяной плед. - Я замерзла. У тебя губы синие. Выпьешь стаканчик, ничего с тобой не будет. Зажгла горелку, грея ладони у огня, в поисках ножа для консервной банки не заметила, как Рёук подошел сзади, накрыл ее пальцы своими. - Дай мне. - хрипло выдохнул поверх ее плеча, отобрал банку. Открыл складным консервным ножом, поставил на керосинку. Обнял, кутая в свой плед, обволакивая теплом нагого тела. Сунми медленно обернулась, ловя его губы своими, прижала горячие шершавые ладони к своему животу. Объятие стало крепче, спиной через одежду она почувствовала как бьется его сердце. Впервые в этой кровати лежал кто-то кроме нее самой. - Распутная девка! Притащить сюда мужчину! Не стыдно? Что за мать тебя родила, такую? Я, сердобольная, позволила тебе жить здесь, не выгоняла на улицу, хоть и говорили мне! Посмотрите на нее! Стоит улыбается! Сунми не улыбалась, Сунми думала, куда ей теперь идти. Все ее вещи лежали на улице, люди выглядывали во двор, посмотреть, что происходит, качали головами и прятались за ставни и двери, никто не вступился за нее, да она и не винила их за это - каждый живет как умеет. - Всё из-за тебя. - Сунми закинула мешок за плечи, банки забренчали. - Поэтому я пойду жить к тебе. Ты же согласен жить со мной? Здание общежития старое, но окна целы и неподалеку вышки с солдатами, в этой части города тихо и спокойно. Места мало: они столкнулись в прихожей, снимая верхнюю одежду, на крохотной кухне, пока грели еду и воду, чтобы умыться. - Чего ты пялишься на мою грудь? Нравится? Рёук зарделся, но кивнул. - Я у тебя первая? - Нет. - Хочешь раздеть меня? Сунми едва не рассмеялась, глядя как он сосредоточенно хмурит брови, возится с пуговицами на ее кофточке и застежкой лифчика. Накрыл прохладными ладонями ее груди, потянулся губами к темным соскам. Под одеялом стало невыносимо жарко, его пальцы скользят по ее влажным бедрам, стараясь прижать ближе, он сбивчиво шепчет что-то выдохами и входит глубже, он такой теплый и так вкусно пахнет, что Сунми вскрикивает и закусывает губу, и целует его в лоб, щеки, глаза, прихватывает зубами за плечо. Рёук переворачивает ее на живот, целует спину, и берет снова, сзади, вжимает в матрас, стонет глухо в длинные волосы. Сунми садится верхом и ее груди подпрыгивают в такт их движениям, Рёук тянется к ним руками, мнет в тихом восторге, Боже, какая же она красивая. Они засыпают под утро, его рука лежит на ее мягком животе, вторая под ее головой, Сунми горячая и влажная везде и дышит ровно, и внутри у него что-то кипит и клокочет. Окунаясь в сон, он видит как она танцует в ореоле из ярких огней, задирается ее платье и плавно качаются полные бедра. Утром она сидит у окна, расчесывая волосы и первое, что Рёук слышит - ее тихую песню.