Butterflies

      В кабинете по-летнему душно и тесный красный мундир, украшенный по уставу и времени золотой канителью и пуговицами, неприятно прилипает к вспотевшему телу, усаженному в глубокое, неудобное кресло с массивными резными подлокотниками: к правому он приставил бесполезную шпагу, чтобы не мешалась под рукой. Гарри не привык долго находиться в одном месте, одежде, позе, мире — львиную своенравность и свободолюбивость не исправило даже немалое количество прожитых лет, пусть внешне он совсем не изменился. Будто только вчера сова принесла оповещение из Министерства об отмене запрета на колдовство вне школы, официально обозначив его статус совершеннолетнего. Как же давно это было…       У Фантомхайва ужинают рано, с пунктуальностью, присущей истинным английским аристократам — нужно успеть сыграть партию-другую в шахматы, пока всех гостей чисто из вежливости любезно не пригласят к богато сервированному столу и не начнутся нудные разговоры о политике или экономике. Он никогда не задерживается и не трапезничаете с теми, кому не доверяет. Ему, в целом, не нужно ни есть, ни пить, ни спать.       Роскошное поместье — магическая иллюзия на месте обгоревших руин — встречает его шумной оживленностью, в виде разбредшихся по кипарисовой аллеи джентльменов. Неудивительно, сейчас многие делают ставку на долгосрочное сотрудничество с Цепным Псом королевы и спешат замолвить за себя словечко, не взирая на его юный возраст и откровенно взбалмошный характер. Знали бы они, что Их хваленное Величество, как ни прискорбно, выжила из ума после потери любимого мужа, то сто раз хорошо подумали бы к чьей стороне примкнуть. Винить пожилую женщину, однако, не в чем — он и сам едва ли справился со смертью Тома, хоть и был полностью и всецело повинен в ней.       Гарри мгновенно выбрасывает все мрачные, больные мысли из головы стоит инфернальному наваждению во фраке открыть перед ними парадную дверь и пригласить собравшихся внутрь. Его отдельно и чуть более теплым голосом, чтобы подчеркнуть особую важность… для самого демона. — Прошу, господа. Мистер Поттер, следуйте за мной. Легкий муравьиный бег по коже вызван не чем иным, как внезапным порывом сквозняка.       Глаза цвета пьянящего бургунди, смоляные пряди, вздернутые уголки тонких губ, похожих на яркий росчерк кисточки на бледном холсте идеально отточенного лица. Дьявольски красивый и неотразимый, как и Том. Неужели тот-кого-нельзя-называть обзавелся новым именем, новой сущностью и обликом, вопреки обещанному забвению его проклятому праху?

***

      Граф Фантомхайв подпирает щеку рукой и буравит прищуренным взглядом шахматную доску, словно желает увидеть там что-то доселе неизведанное. Все те же резьбленые фигуры, черно-белые клетки и безвыходное положение на грани приближающегося «шаха». Его соперник — крохотная пешка в мировом масштабе, за спиной которой стоит истинный король, пусть сейчас и в шутовском амплуа.       Может ли распыливший на части душу безумец стать демоном? Кем же ему еще быть, как не порождением тьмы? Но Себастьян Михаэлис — хоть имя его и сплошная фикция — к сожалению, не Том. Воспоминание об умершем возлюбленном на крохотное мгновение царапает остывшее сердце и заставляет вздохнуть чуть глубже положенного, что, конечно же, вызывает неподдельный интерес со стороны хозяина дома и, особенно, его слуги. Нечасто он демонстрирует какие-либо эмоции, отбросив въевшуюся в характер ироничность.       Гарри понимает, что обманулся, только после месяца ежедневных визитов «по важному королевскому делу», когда присматривается к дворецкому внимательнее и рушит свои иллюзорные замки на счет возможного перерождения. Аромат синих роз, свежезаваренного черного чая и пандемонических крыльев, отдающих серой, травами чумных докторов и кровавыми водами Нила шлейфом тянется за Себастьяном, в противовес родному запаху сырости и ягод терновника. Слишком идеален и, в то же время, предсказуем, как и все демоны.       Том, получив новую ипостась, своего бы не упустил, заставил бы весь мир встать на колени перед ним и признать господство магии и чистоты крови над законами природы. Окончательно низвергнул бы свет, подавив любое сопротивление, и устроил переворот в кипящих лавами и душами нечестивцев пенатах. Себастьян может намного большее, но ему это не нужно — напрочь отсутствует людской интерес к власти и поклонению. Только скука смертная читается в тонкой игле взведенного вверх кошачьего зрачка. В этом Гарри его понимает, как никто другой. Постылое бытие похоже на полет синего мотылька, впорхнувшего несколько минут назад в приоткрытое окно и кружащего теперь над Сиэлем. — Себастьян, убери ее немедленно!       Бабочка намертво прибита к столу серебряным, начищенным до неестественного блеска ножом. Изящно, даже не сразу становится понятно, что она безнадежно мертва. Он не шевелится во время показательной казни несчастного насекомого, погибшего из-за чьего-то дурного настроения. Лишь ведет бровью и метает искру насмешки в сторону слишком самодовольного дворецкого. Один короткий взгляд, сулящий кое-кому вознесение до вершин рая и низвержение до самых глубин преисподней. И получает в ответ другой, не менее значущий, желающий испробовать с ним абсолютно все. Становится на несколько градусов жарче. Всему виной, конечно же, чай.       Гарри ходит конем и небрежным жестом забирает еще одну белую фигуру с доски, нарочито медленно отставляя ее к остальным, уже выбывшим из игры. Подсознательная месть за бабочку — они всегда ему нравились, потому неустанно сопровождали в истинном обличии. Гарри живет не меньше, чем Себастьян, было достаточно времени, чтобы отточить мастерство убивать играть. Палочка сменилась косой, все же род Певереллов всегда был связан со смертью, а потому ему вечность быть верным слугой Скорбной Даме, в отличие от местных жнецов, имевших шанс получить когда-нибудь шанс на новую жизнь.       Граф хмурится и мусолит большим пальцем фамильный перстень, который только чудом еще не превратился в труху, терпя подобные притязания на свою целостность. Фамильные вещи не любят, когда их беспокоят по пустякам. Сиэль — капризный ребенок, не умеющий проигрывать, не желающий признавать, что на коне находится не он, и пафосные речи о мести и победе не более чем речь.       Родные его прошли цикл перерождения, и только мальчик глупо лишил себя возможного посмертия и отпущения грехов. Бабочка-однодневка льнувшая на яркий свет — еще немного и хрупкие крылья обгорят и осыпятся на лакированный стол двумя холмиками серой пыльцы. Жаль, в будущем мог бы получится неплохой жнец, но демоном Сиэль станет скорее… или завтраком оного, если не придумает, как переиграть призванного им самим слугу. — Удача на вашей стороне, — в прохладном тоне отчетливо слышится досада. Гарри совершенно случайно нет задел чьи-то младенческие чувства. Фантомхайву проигрыш однозначно пойдет на пользу, если не сейчас, то чуть позже — до того момента, когда мальчишку пригвоздят к столу, словно мотылька, и высосут всю душу. С недавних пор он заинтересован, чтобы это произошло нескоро. — Хотите взять реванш? — Не сегодня. — Милорд, время ужина. Слуги уже накрыли в саду. — Присоединитесь, мистер Поттер? — учтивость. Они друг друга почти что презирают, но граф поступает мудро, открыто не наживая себе врага в его лице. Смертельного врага, способного в считанные секунды оборвать их занятную игру в слугу и господина. Гарри — не весельчак Гробовщик, баламутящий местное болото. — Благодарю за столь заманчивое предложение, граф, но я откажусь. У меня еще остались незаконченные дела. — Ваше право. Себастьян, проводи гостя.       Они молча спускаются вниз по лестнице, соблюдая приличествующую в обществе дистанцию между высшим и низшим классом. Два бессмертных существа, следующих глупым человеческим правилам. Они заводили короткий разговор от силы раза два, но в мыслях… в мыслях небеса уже давно рухнули на землю, а демоны покинули ад, не выдержав их страстной, непонятной тяги друг к другу. — Благодарим за визит, мистер Поттер. Надеюсь, вы посетите нас на следующей неделе? Молодому господину всегда не хватало достойного противника… для игры. Банальный предлог, как всегда не выходящий за рамки приличия.       Гарри обязательно придет. В конце концов, ему не скоро наскучит эта шахматная партия с демоном и его бабочкой-однодневкой.