Свидание

Поезд грохочет по рельсам, и на такой скорости — Гэвин даже не в курсе, на какой именно! — шатается так страшно, что его мотает по вагону из стороны в сторону. Всё тело болит от постоянно впивающихся со всех сторон поручней — под одеждой он, поди, походит на фиолетового леопарда. Грёбаные же девианты! Добравшись, наконец, до задней двери, Гэвин распахивает её — ветер ревёт в ушах, глаза слезятся, — находит тот рычаг, о котором говорил Коннор, дёргает — безрезультатно. Дёргает снова, навалившись всем телом, и едва не вываливается из вагона, когда непослушная железка поддаётся. Крепления расцепляются, и вагоны с пассажирами быстро удаляются по рельсам, а Гэвин, едва выдохнув, снова собирается и возвращается внутрь. В окне что-то мелькает — Гэвин холодеет, едва сообразив, что это такое было. И тут же шарахается в сторону, когда крышу прошивает автоматная очередь, но, собрав яйца в кулак, бежит вперёд до кабины машиниста. — Говори, что делать, и вали на крышу, Ричи нужна помощь! — Думаешь? — скептично спрашивает Коннор. — Я только что видел в окне его пролетающую руку, Коннор, блядь, быстро! Наконец-то он выглядит обеспокоенным — обычно эти пластиковые засранцы не сомневаются ни в себе, ни друг в друге. — Держи контроллер в этом положении, — командует Коннор и передаёт руль Гэвину, а сам поднимается с сиденья. — Скоро увидишь сигнальный указатель стрелки, и поезд уйдёт вправо. Как только это случится — держись, — предупреждает он, выбираясь из кабины. — Не понял... Эй, что там на правой ветке?! — Рельсы кончаются, — кидает Коннор, прежде чем захлопнуть за собой дверь. Гэвин сидит в шоке несколько секунд, прежде чем смачно выматериться. — Пиздец, если переживём эту заварушку, позову на свидание, обоих!

***

Из больницы Гэвина выписывают уже на следующий день — он охуительно везучий, из такой передряги выбрался с лишь слегка помятыми рёбрами, ссадинами и синяками. Жестянки, насколько он знает, тоже легко отделались: Ричард лишился руки, а Коннор поймал пулю, но вдвоём они таки завалили пластикового психопата, который пытался раздолбать пассажирский поезд. Вывалившись из больничного холла на улицу, Гэвин вдыхает полной грудью родной бензиново-пылный запах Детройта, хватается за рёбра, матерится... И матерится снова. — Вы чего тут забыли? Я сам в состоянии вызвать себе такси, — ворчит он, отчаянно не желая признавать, что рад видеть обоих пластиковых засранцев в добром здравии собственными глазами. — Ты обещал, Гэвин, что если переживём эту заварушку, ты пригласишь нас на свидание, — сладко улыбается Коннор. Гэвин вмиг покрывается холодным потом — он это на адреналине, вообще-то, ляпнул, и подохнуть собирался! И, блядь, насколько же хороший слух у этих передовых?! — Хотя сейчас не лучшее время, да и логического продолжения свидания в твоём состоянии не выйдет, — рассуждает Ричард. — Какого ещё... Господи, — Гэвин прячет покрасневшее лицо за фейспалмом. Какой-то частью своей поганой душонки он надеялся, что они над ним просто издеваются. Все эти дурацкие знаки внимания — цветы? Шоколад? Серьёзно, над ним весь отдел ржал! — не могли же что-то значить. Но какой-то другой частью той же самой душонки почему-то отчаянно радовался этому вниманию. Ну и шоколад вкусным был, да. Прогнав пять стадий принятия неизбежного за пять вздохов, Гэвин смотрит на Коннора и Ричарда, вздыхает ещё раз и решается: — Правила трёх свиданий погуглите, умники. На первом вполне можно просто сходить пожрать, что чертовски актуально: больничная жрачка — полное дерьмо! То ли у передовых светодиоды в глаза встроены, то ли эмоции даже с ними эту фигню проделывают, но не заметить вспыхнувшую радость во взглядах просто нереально. И душонке Гэвина от этого становится нестерпимо тепло.