Закрой глаза и представь

Многие сторонники Волдеморта были схвачены сразу же после финальной битвы. Некоторые погибли на поле боя — как Беллатрикс. Некоторые, вовремя почуяв, что победа не за ними, успели сбежать и скрыться, чёрным песком рассыпавшись по глубинкам Англии. Залёг на дно и Скабиор — его так и не смогли найти, хотя он и считался одним из наиболее разыскиваемых последователей Волдеморта. Гермиона его боялась. С первого взгляда, с первого жеста. Он казался ей диким и неуправляемым — а она очень не любила полное отсутствие контроля, что в магии, что в людях. Страх никогда не был надёжным катализатором. Ярость моментально разжигала внутренний огонь, ненависть глушила сочувствие. Страх же мог либо развязать руки, либо всё погасить, и угадать его эффект казалось невозможным — для Гермионы, привыкшей контролировать ситуацию, это было просто невыносимо. До Норы, безопасной кучей коробок громоздившейся вдалеке — несколько минут отчаянного бега. Вымокшие кроссовки мягко пружинили по чёрной скользкой земле, тонкие колосья зло били по плечам, будто стремясь её остановить. Алый луч заклятья шипящей молнией ввинтился в пшеницу пятью сантиметрами правее плеча Гермионы. Она знала, что с ней играют, что шансов у неё нет — и в этой уверенности был их промах, потому что никогда нельзя быть в чём-то полностью уверенным. Лихо свистнул один из нападающих, ещё один луч улетел в никуда. Гермиона радостно выдохнула — может, удача на её стороне? Следующее заклятье угодило ей прямо в голень, и она, коротко вскрикнув от боли, споткнулась и кубарем полетела на пахшую холодом промёрзлую землю. Ногу на мгновение обожгло льдом, тут же сменившимся неправильной, неестественной теплотой — из длинного разреза полилась кровь. Ладони неприятно заскользили по мокрой земле, когда Гермиона попыталась подняться на ноги, голень продолжала пульсировать нарастающей вкручивающейся болью. Она провела грязной трясущейся рукой над разрезом, пытаясь хотя бы остановить кровь беспалочковым заклятием, но не смогла сосредоточиться, заклинание сорвалось, и рана, едва заметно сузившись, снова разошлась, вызвав новую порцию боли. Залихватский свист раздался откуда-то справа, и Гермиона вдруг поняла, что окружена, причём с самого начала. На глаза навернулись непрошенные злые слёзы. Все её тренировки оказались бессмысленными, без должной концентрации она не могла даже призвать стихийную магию, хотя в спокойной обстановке это делалось без особого труда. Сейчас же фиолетовые искры не хотели появляться, а вся магия была будто раздавлена неподъёмной плитой тупого страха, съёжившись, спрятавшись, погаснув. Оставив её совершенно одну. Гермиона быстро смахнула покатившуюся по щеке слезу и, покачиваясь, поднялась на ноги. Внутри всё сжалось и перекатилось в область раны, которая, казалась, стала центром организма. Зажмурившись, Гермиона постаралась слабеньким беспалочковым хотя бы выгнать боль — и, кажется, ей это удалось, так как руки внезапно перестали дрожать, а ощущение пульсации ушло. Впрочем, свою маленькую победу она не успела отпраздновать. — Она здесь! — крикнули слева, и Гермиона, дёрнувшись, встретилась взглядом с одним из преследователей. Вьющиеся чёрные с сединой волосы, глубоко посаженные бездонные глаза, трёхдневная щетина. — Долохов, — прошептала она, вздрогнув, и мужчина недобро улыбнулся, направив на неё узловатую палочку. — Без глупостей, — предупредил он хриплым голосом. — Покажи свои руки. Гермиона, помедлив, вытянула руки ладонями кверху, показывая, что в них ничего нет. Долохов недоверчиво поднял брови. — Палочка? — прокаркал он, не спуская с неё глаз. — Не с собой, — выдавила Гермиона. Страх продолжал давить, удерживая магию. Снова дёрнула болью голень. Ком в горле не уходил, растекаясь по шее. Как же глупо. Зашуршали колосья, и Гермионе даже не надо было оборачиваться, чтобы понять, кто только что подошёл к ней совсем близко. Стиснув зубы, она развернулась и вслепую сделала выпад справа — она знала, что всё безнадёжно, но сдаваться просто так не собиралась. Скабиор легким плавным движением перехватил её руку и завёл ей же за спину, выкручивая так, что Гермиона протяжно вскрикнула от резанувшей плечо боли. Сделав успокаивающий жест в сторону дёрнувшегося Долохова, он довольно улыбнулся, оскалив белоснежные зубы. — Опасно гулять одной в такое время… Да ещё и без палочки, — резюмировал он, продолжая удерживать руку Гермионы и находясь до тошноты близко. От него пахло смертью. Гермиона не дышала, глядя в желтоватые глаза с расширенными зрачками. Скабиор едва заметно улыбался — уголки его тонких, почти бескровных губ приподнимались, а ноздри трепетали, как если бы он сдерживал смех. — Заканчивай свои игры, — недовольно пробурчал Долохов. — Тебе же сказали — не трогать. Скабиор нахмурился и метнул в сторону Антонина недовольный взгляд. Гермиона, сдерживая очередной стон, закрыла глаза, пряча навернувшиеся от боли слёзы. Магия, сколько бы она её ни звала, не хотела появляться, предательски сделав вид, что она тут ни при чём. Беспалочковые заклятие требовали концентрации, как и невербальные — как перед боем в Министерстве. Да, тогда Гермиона боялась, но у неё была палочка, а рядом находились соратники. Сейчас она оказалась совершенно одна, и без палочки, служившей якорем магической энергии, для создания беспалочкового заклинания требовалась абсолютная сосредоточенность. С болью в ноге и давившим страхом это было практически невозможно. — Сказано — доставить без повреждений, — продолжал бубнить Долохов. — Сейчас ещё её дружки очнутся… Если провалим и это, Лорд не обрадуется. Скабиор нетерпеливо мотнул головой, наконец неохотно выпуская руку Гермиона из захвата. Застонав, она опустилась на колени, баюкая локоть и против воли всхлипывая от бессилия. Скабиор почти нежно коснулся её плеча, одновременно протягивая руку в сторону Долохова. Гермиона даже не заметила, как ярко вспыхнул портал, увлекая её и двух преследователей в другое место. Пространство дрогнуло. Исчез шорох колосьев и утренние крики проснувшихся птиц, запахи мёрзлой земли и наступающей весны больше не щекотали ноздри. Они находились в помещении — и Гермиона была вполне уверена, что знает, где они находятся, хотя сама мысль о том, что случилось здесь пять лет назад приводила её в настоящий ступор. «Круцио!» Каменный пол неприятно холодил колени. Гермиона, вся дрожа, так и осталась на полу, не решаясь встать — страх сковал ноги. Отчаянно чесалось запястье с белёсым шрамом, как будто весь организм так и кричал: ты что, не помнишь? — Я доложу, — прохрипел Антонин. — Приведи её в большую комнату. Припечатывая шаг, он удалился, и Гермиона осталась один на один со Скабиором. Тот, видимо, тоже обдумывал сложившуюся ситуацию, так как никаких действий с его стороны пока не предпринималось. — Сможешь идти? — внезапно почти обыденным голосом спросил он, и Гермиона, подняв глаза, встретилась с ним взглядом. Комната, в которой они находились, была ей незнакома. Высокие округлые потолки, серые колонны, украшенные извивающимися змеями. Едва заметно пахло сыростью и чем-то старинным, то ли мебелью, то ли гобеленами, и этот уютный запах старости причудливо, почти что неестественно перекликался с холодом, идущим от камней. — Мы в Малфой-мэноре? — срывающимся голосом спросила Гермиона, быстро оглядевшись и снова посмотрев на Скабиора. — Мне надо знать, — она сглотнула, подавляя притаившийся в горле ком. Каменные плиты, безразличные взгляды, чёрные беспорядочные волосы — и пронзающая всё тело непрекращающаяся боль. Скабиор понятливо усмехнулся. Сейчас он выглядел почти что адекватным, и это преображение настораживало Гермиону ещё сильнее. — Нет, дорогуша, — он качнул головой и почти что галантно протянул ей руку. — Да и Беллатрикс больше не с нами. Частичное облегчение слегка ослабило душивший ком, и Гермиона, поразмыслив и решив, что сама она вряд ли встанет, ухватилась за широкую жёсткую ладонь, поднявшись и тут же машинально охнув от кинжальной боли в раненой ноге. Кровь остановилась, но не до конца, и Гермиона чувствовала, как по коже стекают тонкие струйки. — Могу понести на руках, — широко ухмыльнувшись, игриво предложил Скабиор, крепко сжимая пальцы Гермионы, приближая её к себе и шумно втягивая носом воздух. Глаза его блестели. — Я об этом даже в некоторой степени мечтал, знаешь ли. У Гермионы мелко задрожала нижняя губа. Теперь она была уверена, что Скабиор просто издевался — и ей было страшно представить, что он хотел… Что он мог с ней сделать на самом деле. Этот страх, один из многих, возник пять лет назад, когда Гермиона поняла, что помимо магии есть множество других, не связанных с волшебством способов заставить её страдать, и которыми может воспользоваться любой превосходящей физической силой соперник, лишивший её палочки. Потребовалось большое количество времени, прежде чем она перестала с опаской коситься на любых незнакомых мужчин, находящихся слишком близко. И теперь все усилия забыть эти сковывающие ощущения пошли прахом — Скабиор был родоначальником её страха, и сейчас внутри всё сжималось от иррационального ужаса. — Пожалуйста… — прошептала она, не в силах выдавить что-то ещё. Осознание собственной слабости было просто невыносимо. Слёзы снова скопились в уголках глаз, и она опустила взгляд на каменный пол, про себя считая до десяти, чтобы хоть как-то успокоить дрожь в теле. Тоже мне гриффиндорка — жалкая плакса, неспособная взять себя в руки. Впрочем, если все вокруг будут думать, что она не опаснее чернильницы, это может сыграть на руку. — Ну-ну, — Скабиор успокаивающе похлопал её по плечу, впрочем, не отпуская руки. Кажется, он был уверен, что Гермиона боялась не его, а предстоящей встречи с Волдемортом. — Пойдём. Обещать, что тебя не станут пытать, я не буду — но, если рассуждать логически, то делать это незачем. Пока нет ничего такого, что не было бы нам известно. Он потянул её в сторону, и Гермиона послушно захромала рядом, огромным усилием воли заставив себя прекратить зарождающуюся истерику. В его словах действительно была рациональность — она ничего не знает. Скорее всего, сам Лорд знает больше, чем они. Это значит, что она нужна в качестве… Залога? Гарантии? В любом случае, сейчас действительно не было никакого смысла причинять ей боль. С другой стороны — и Гермиона тут же отмела эти мысли, как деструктивные, — они всё-таки победили Волдеморта, и некоторое злорадство и желание хорошенько её потрепать в ответ могло в какой-то мере присутствовать в абсолютно непонятной голове возродившегося Лорда. Скабиор медленно и, хвала Мерлину, молча вёл её по освещённому колышущимися магическими шарами коридору, осторожно придерживая за локоть. Гермиона глубоко дышала, собирая силы и сосредотачиваясь — на этот раз это точно был последний шанс. Концентрация. Вдох и выдох. Страх всё ещё находился рядом, но эмоциональные качели сыграли в пользу Гермионы — теперь в крови пульсировал адреналин, подавляя цепкие щупальца. Кончики пальцев неожиданно согрелись, и Гермиона подавила радостный возглас — едва заметно замерцали родные фиолетовые искры. Сердце забилось чаще, и страх начал неохотно отступать, высвобождая магию из-под воображаемой плиты. Внезапно Скабиор остановился, и Гермиона тоже послушно замерла, уставившись в пол, молниеносно утянув искры внутрь. Теперь она не боялась — нить схвачена, достаточно было потянуть. Скабиор выдохнул и вдруг прошептал, почти касаясь губами её уха: — Твоё сердце бьётся слишком часто. — Тёплый воздух коснулся кожи Гермионы, и она повернула голову, глядя Скабиору в жёлтые глаза. Наверное, в её лице что-то поменялось, потому что он внезапно крепче сжал её локоть, а по его губам пробежала тень улыбки. Будто зверь, он предвкушал схватку — может, неосознанно, а может, и правда понимал, что сердце Гермионы бьётся уже не от испуга. — Я бы сказал, что ошибок делать не стоит, — Скабиор хищно ухмыльнулся, задержав взгляд на её сжатых губах, — но врать не буду. От тебя, дорогуша, покорности ждать глупо. Он собирался сказать что-то ещё, но Гермиона не стала ждать. Яростно вспыхнули и тут же пропали искры, невидимая волна с хрустом впечатала Скабиора в каменную стену, прямо рядом со сверкающим шаром света, и он, обмякнув, рухнул на пол. Гермиона, раскинув руки, выпрямилась, забыв про боль в голени. По телу бегали мурашки. Такое с ней было впервые — она смогла вызвать магию без палочки в руке! Каждой клеточкой тела Гермиона чувствовала разлившееся внутри волшебство, а вместе с тем и нахлынувшую силу. Контролировать. Главное — контролировать. Она огляделась по сторонам. Вернуться туда, откуда они пришли? Или попытаться одолеть Лорда? Гриффиндорский дух нашёптывал ей, что умирать — так с музыкой и с пользой, но Гермиона мотнула головой. Не время для глупых подвигов. Она нужна Гарри и Рону. С этими мыслями она уверенно зашагала обратно по коридору, по пути небрежно проведя ладонью над раной, на этот раз без проблем залечив её беспалочковым. Сам воздух вокруг неё, казалось, потрескивал от избытка магии, а незакреплённые пряди волос поднялись дыбом. Аппарировать прямиком из поместья, что неудивительно, оказалось невозможно, поэтому необходимо было найти выход, а там и антиаппарационную границу, вряд ли она будет далеко от поместья. Гермиона ускорила шаг, нервно оглядываясь по сторонам. — Гоменум ревелио, — не останавливаясь, прошептала она, в надежде, что сможет воспроизвести комплексное заклинание без палочки, но оно оказалось слишком сложным, и Гермиона с досадой прикусила губу. Сзади послышались чей-то удивлённый возглас — обнаружили отключившегося Скабиора. Гермиона свернула налево, откинув план возвращения в изначальную точку. Надо найти место, где можно затаиться — подошла бы любая пустынная комната, осталось только отыскать первую попавшуюся дверь и надеяться, что она не ведёт в помещение, набитое Пожирателями. Нескончаемый широкий коридор с высоким потолком очень напоминал лабиринт. Гермиона, повинуясь наитию, снова свернула налево, а потом направо — и замерла, забыв, как дышать. В нескольких метрах от неё стоял Волдеморт.