Сирень

Мелкие белые лепестки вылетают из неё, кажется, с каждым выдохом. Растение угадать несложно — вон, такое же, только бледно-сиреневое, снаружи. А белое — внутри неё, разрывает лёгкие и саму ирландку. Родиться рыжей в Ирландии — норма. Родиться рыжей разноглазой — один случай на сто тысяч. Подцепить подростковую болезнь, будучи во вполне приличных тридцати пяти, — невозможно. Хотя… Она же существует. Единственная и неповторимая. Что умирает, рыжая поняла достаточно быстро. Стоило чихнуть, выйдя из кабинета Циглер с поникшим от отказа букетом золотистых роз, и заметить на ладони мелкий белый лепесток. Дальше станет только веселее. Приступы кашля и рвоты, рвоты и кашля, рвоты с кашлем случаются всё чаще. Благо, раковина каждый раз рядом. Так что рыжая редкое утро не встречает, склонившись над ней. Пять минут ставших привычными страданий — и бело-кровавая каша вместе с водой стекает в канализацию. Рыжая провожает её взглядом, задумчиво подмечая, что становится всё больше и больше. По привычке тянется за обезболивающим, жаропонижающим и очередным экспериментальным шприцем. Адовый коктейль бьёт по печени, но симптомы отступают… до очередного приступа. Рыжая протягивает лаборантам по чашке кофе и стремительно уходит, ссылаясь на очередной приступ. Он случается, но женщина успевает заметить как в камеру прилетает пошлый кружевной лифчик. От его вида, кажется, её и выворачивает. Ангела, я была не права. Давай, что ли, по чашке кофе, вдруг последняя. Она хрипло смеётся, выплёвывая мелкие лепестки. Блондинке неловко, слишком неловко. Греет пальцы о чашку кофе и, не моргая, смотрит на рыжую, словно ожидает каких-то внезапных конвульсий. Та смотрит в ответ и делает мелкий глоток. Восхитительно. Голубые глаза испуганной лани-Циглер на секунду закрываются, когда она отпивает немного напитка. Да, да, пряности, спасибо. Три. Два. Один. Рыжая резко встаёт и перемахивает через стол. Готово. Лань сама тянет к ней руки, а голубые глаза по-блядски блестят. Она накрывает пухлые губы своими… А через секунду исторгает на лицо Циглер смесь желчи, крови и ебучей сирени. Кажется, в потоке лепестков был цветочек. Рейес рад, что она наконец-то ложится на операцию. На чувства ей уже откровенно плевать. Только вырежьте это из меня, спасибо. На лицо ложится маска, по которой поступает наркоз, рыжая закрывает глаза. Открывает их. Белая палата, белое белье на её постели, белая больничная пижама. Она оттягивает ворот и безучастно смотрит на свежий шрам, поперёк груди. Даже красиво. На окне стоит букет белой сирени.