Однажды придёт отец...

Литературный час подошел к концу, Гарри дочитал отрывок про Тиля Уленшпигеля и пепел Клааса, получил пять баллов за выразительное чтение и хороший ритм. После чего ребята ответили на наводящие вопросы учительницы по поводу прочтенного. Ответил даже Торин, утвердительно кивнув на вопрос — у сердца ли бьется пепел Клааса? — и отрицательно помотав головой на следующий — на поясе ли висит мешочек с пеплом? На урок рисования шли в приподнятом настроении. Во-первых, настал уже полдень и рисование было последним занятием в этот день. А во-вторых, четвертый день подряд они уже вместе учатся и прониклись теплыми симпатиями между собой, всё лучше и ближе узнавая друг друга. Ведь даже Драко Малфой и вредная Панси Паркинсон перестали сторониться мификов, и Драко вот уже какое-то время держался рядом с Гарри и его однокашниками-барсуками. Невилла чаще стали замечать среди слизеринцев, особенно в компании Трейси Девис и Миллисенты Буллстроуд. С ними Невилл почему-то чувствовал себя более уверенно, чем со Сьюзен Боунс и Ханной Аббот. Наверное из-за равного сословия: и он, и девочки были из старинных аристократичных родов. Придя к двери студии, студенты с интересом переглянулись — что-то их ожидает на новом уроке? Вдохнули-выдохнули, кивнули Креббу и Эрроллу, те, как самые сильные, дружно толкнули двойные створки, выпуская из комнаты сноп солнечного света в полутемный коридор. Дети прищурились и полуотвернулись, загораживаясь руками, вокруг них радостно и хаотично заплясали сверкающие пылинки. Вошли в залитую золотым сиянием комнату и осмотрелись, ища прежде всего учителя рисования. Нашли того на балконе, невысокий мужчина стоял там и с непонятным любопытством наблюдал за ними. Нестройно поздоровавшись, дети ещё раз оглядели комнату, залитую золотым сиянием осеннего солнца, ряды странных высоких столов-кафедр с полочкам и наклонными поверхностями, простенькие картины на стенах, изображающие незатейливые пейзажи и натюрморты… Пока не заметили, что Зевс с таким же интересом рассматривает учителя наверху. Нели заинтригованно пихнул его копытом. — В чем дело, Зевс? Тот, чем-то позабавленный, развел крыльями на манер рук и удивленно ответил: — Никогда не видел настоящих людей. Хмыкнув, ребята машинально поулыбались — очень смешная шутка, Зевс, как будто они не люди. Потом, однако, дошло — маггл? В Хогвартсе??? Простите, что?! Взгляды всех снова сошлись на неприметном мужичке в растянутом драном свитере, пушистом шарфике на шее и с длинной кистью, заткнутой за ухо… Ну, лично Гарри и Пенни с Гермионой и прочими магглорожденными учитель-маггл не поразил так уж сильно, как чистокровных волшебников, они вежливо поздоровались и прошли к стоячим партам, выбирая себе место поудобнее. А вот чистокровки продолжали ошеломленно пялиться на простеца. Гарри поправил лежавший на наклонной столешнице лист бумаги и озадаченно спросил, глядя на застывших у входа ребят: — Ну, в чем дело-то? Тут, очевидно, дошло до Гермионы, потому что она пораженно вскрикнула: — Ой, магглы же не видят Хогвартс! — посмотрела на балкон и удивилась: — Как он сюда прошел?! Всё поняв, Гарри с интересом посмотрел на учителя. Тот продолжал стоять наверху и смотреть на них с веселым вниманием, как зритель на клоунов. К счастью, это противостояние взглядов вскоре закончилось, опомнившись, чистокровки заняли места за партами, а учитель, насмотревшись, спустился с балкона в класс. Подошел к столу в углу комнаты, взял с него журнал и начал знакомиться с первым курсом. Зачитывал имя и бросал взгляд на детей, выискивая отозвавшихся, кивал и читал дальше. Голос его, да и сам он весь, от каштановой лохматой макушки до кончиков старых разношенных кроссовок, был настолько обычен, что аристократы чуть не плевались, с отвращением глядя на презренного маггла. Но руки поднимали, отзываясь, потому как воспитание обязывало… Ознакомившись с курсом, учитель назвал себя: — Ну, а меня зовут Филипп Паркер, будем знакомы. Признаться, я был весьма удивлен, узнав, что на свете существует настоящая школа для волшебников, до этого мне как-то в голову не приходило, что маги тоже где-то учатся. Думал, что они так и рождаются, с палочками в руках и умением колдовать с рождения. Но это оказалось не так, волшебники тоже учатся и, как ни странно, обучаются волшебству. Прекрасно понимаю ваше удивление насчет моего появления в Хогвартсе и постараюсь объяснить… Дело в том, что в раннем детстве я увидел единорога в лесу Дин, куда меня свозил дедушка на каникулах. Встреча со сказочным зверем меня потрясла настолько, что, придя домой, я тут же выразил встречу на листе бумаги, выплеснул на неё все свои эмоции. Тот единорог вышел очень точно, как живой. Он же впоследствии стал моей музой, вечным моим вдохновителем, благодаря той волшебной встрече я стал художником. Это был его подарок мне… После я где-то прочитал, что встреча с волшебным существом так или иначе оставляет след в душе человека. Так и единорог, он подарил мне возможность увидеть кусочек чуда, стать единой частью с ним. Тут он помолчал, смотря на детей — те сидели тихо и молча внимали ему. Нерешительно уточнил: — Вам интересно? — Да, сэр, — очень серьезно ответил Зевс. — Продолжайте, пожалуйста, мистер Паркер. Гарри отметил, что Зевс не назвал его профессором, и сделал зарубку в памяти. А учитель тем временем продолжил рассказ: — Обычно люди, столкнувшись с каким-либо чудом, тут же стараются это чудо доказать. И если не миру, то хотя бы самим себе. Бывает, полжизни тратят в погоне за чудом, бороздят моря и океаны, ищут и ловят русалок и белых китов… Создают и совершают многолетние экспедиции во все концы света и уголки мира в поисках Мокеле Мбембе или Несси, или ещё какого-нибудь косматого невиданного чуда вроде йети или брауни. Наш писатель, Артур Конан Дойл, к примеру, тоже малость спятил после встречи с феями, бедняга так впечатлился ими, что потерял сон и аппетит, ходил и грезил о феечках. Бедного дядюшку пожалели племянницы, будучи искусными мастерицами, они при помощи ножниц и папиросной бумаги, тончайших кружев и невидимых лесок создали чудесных фей, ничем не отличимых от настоящих. И сфотографировали. Не поверите, но весь мир буквально сошел с ума от тех фотографий! Даже разделились на два лагеря, одни орут — феи настоящие, известный писатель не станет врать! Другие с пеной у рта доказывают — фальсификация, искусная подделка, Дойл — лгун распоследний, ему это просто, придумал же он Шерлока Холмса, что ему какие-то феи?! Я же, в свою очередь, доказывать никому ничего не стал. Напротив, я ездил по миру в поисках чудес, чтобы воплотить их на холсте, запечатлеть вечность на картине. Наверное, волшебные существа наблюдают за нами, потому что мне они показывались часто, помногу и без боязни, видя, что я не болтаю о них направо-налево, не пытаюсь поймать кого-то из них и сфотографировать. Я их просто рисую, всех, больших и малых, прекрасных и удивительных, загадочных и непостижимых. В полях Каллоддена ко мне вышли земляные тролли и подарили мне истинное зрение, чтобы я мог видеть то, что спрятано от глаз обычного человека — скрытые волшебные миры и всех их созданий. Гермиона скривилась: — Фу, какая гадость! Они плюнули вам в глаза, профессор Паркер? Филипп засмеялся, покачал головой: — Нет, мисс Грейнджер, тролли в меня не плевались. Но это тоже верно, есть такая легенда, что якобы слюна троллей прозревает человеческий глаз, даря таким образом возможность увидеть невидимое. Нет-нет, меня всего лишь проводили к единорожьему источнику и разрешили из него напиться и пожелать самое желанное. Родичи у меня все здоровы, в деньгах я не нуждаюсь, поэтому я пожелал себе самое главное на тот момент — видеть сокрытое. А летом этого года я получил приглашение от мистера Эймоса, предложившего мне пост преподавателя искусства в школе чародейства и волшебства Хогвартс. И вот я с вами, ребята. К этому моменту даже Малфой сменил гнев на милость, поняв, что этот презренный маггл на самом деле очень даже посвященный в магию, вон, аж колодец единорога видел и водицы волшебной испил… А учитель, договорив, приступил к уроку. Для начала он снял покрывала с приготовленных картин и холстов. Изображение единорога и яблока впечатлило всех — снежно-белый и сияющий рогатый конь поражал натуралистичностью, казалось, он сейчас соскочит с полотна и унесется в поля, виднеющиеся в распахнутых по причине теплой погоды окнах. А яблоко… у всех рты слюной наполнились, да так, что пришлось сглотнуть, ибо яблочко было такое… крутобоко-красное, наливное, с капелькой свежайшей росы, стекающей по желтому полосатому пятнышку. Ей-богу, эффект был таким, что детям даже яблочный аромат почудился, духмяно-сладкий и глубокий. А вот остальные шесть картин, выполненные на больших листах бумаги, вызвали оторопь. Мешанина красок, пятен, полосок и просто мокрых разводов. Стало даже неловко — ну кто ж так бездарно рисует?! — Эти… — Филипп ткнул указкой в крайнюю пару самых больших листов. — Найдены и куплены мной в Индии. Достались они очень недешево, знаете, почему? И что, по-вашему, здесь нарисовано? Гарри посмотрел на желтый неровный круг вверху, капли синего и зеленого, хаотично разбрызганные там-сям по листу, и красные полосы понизу — почти то же самое было изображено на другой, только другими красками — и задумался. Поднял руку: — Солнце, профессор Паркер? — Совершенно верно, мистер Снейп! — похвалил Филипп. И пояснил всему классу: — Эти две картины нарисованы слоном по имени Метха Джай. Индийский слонёнок ещё в раннем детстве проявил интерес к краскам, и однажды, когда его хозяин ушел на обед, приостановив побелку забора, привязанный к дереву слонёнок дотянулся до кисти и размалевал белой краской всё, до чего смог дотянуться, включая дерево и себя самого. Разумеется, интерес слона был замечен, и хозяин догадался развить талант четвероногого художника. Сейчас картины Метхи продаются по всему миру за бешеные рупии и доллары. А теперь… кто скажет, что изображено на следующих двух? — указка стукнула по средним картинам. Ребята, начиная понимать, взволнованно уставились на указанные шедевры: полосы, полукружья, пятна внахлест, следы кисти… цвета преимущественно синие и зеленые, с легким налетом лазури в месте смешивания красок. Кто? Чей талант создал это? Полукружья. Гарри и Пенни лихорадочно переглянулись, подумав об одном и том же. Такой след оставляет только одно животное из-за характерного движения морды… Гарри поднял руку и срывающим голосом спросил: — Это же лошадь, сэр? — Верно, лошадь! — просиял учитель. А у студентов челюсти отвалились, и они с изумлением уставились на Гарри. — И нарисовала она траву и небо! — счастливо вставила Пенни. Теперь взгляды переключились на девочку, а потом на полотна, нарисованные лошадью. С них взгляд переполз на оставшиеся две последние картины: на них были израсходованы куда больше красок — коричневые полосы вверх и вниз, красные и желтые пятна там-сям, синие точки кистью, черные мазки с серыми вкраплениями. И кто этот художник? — Итак, последние работы выполнены мерином по кличке Макс, проживающим во Флориде, и псом породы бордер-колли по кличке Дейв из Кливленда, что в Австралии. А теперь перейдем к главному. Я не просто так показал вам эти картины, а чтобы дать понять, что вы тоже сможете. Ведь если способна рисовать простая собака, то почему бы и вам не блеснуть талантами? Тем более, что вы, анубис и минотавр, несмотря на то, что у вас звериные головы на плечах, имеете человеческий разум. И кто знает, какие шедевры вы можете создать? Совершенно завороженные проникновенной речью учителя-маггла, дети с трепетом внимали премудростям рисования, знакомились с техникой, перспективами, точками схода, горизонтами, углами зрения, красками, их названиями и способами смешивания. И рисовали яблоко. Каждый по-своему, кто как умел. После урока долго и со смехом отмывали перемазанного краской телёнка-минотаврика, лучше всех нарисовавшего фрукт… Пятница. Наконец-то пятница! Гарри так страстно желал оказаться на уроке папы, что едва успевал жить, во всем торопился и торопил время. Оделся со скоростью спасателя по команде «Боевая тревога!», наспех почистил зубы и вылетел из ванной, забыв закрутить колпачок тюбика с зубной пастой. На завтраке, однако, пришлось притормозить, потому что спеши не спеши, а урок начнется строго по расписанию — в девять часов, и от скорости поглощения пищи его приближение никак не зависит. Торин легонько пихнул его в бок, Гарри глянул и увидел, что тот протягивает ему желтое яблоко, благодушно сияя добрыми глазами. Поняв, что бычок делится с ним, Гарри был очень тронут и благодарно принял подношение. Это невероятно, но… стрелка часов таки доползла до девяти! Ликуя в душе, Гарри полетел впереди всех, отчаянно спеша на свой первый урок с любимым папочкой. Долетел до заветной двери и… стал ждать остальных, те отчего-то не очень торопились. Особенно гриффиндорцы, они плелись позади всех, кроме Пенни, которая пришла вместе со слизеринцами в первых рядах. Гарри моргнул — ему это, наверное, кажется, но на лицах ребят он явственно увидел страх и нерешительность… Это что, урок такой опасный? Спросить друзей он не успел — дверь в класс распахнулась. Зашли, осмотрелись. Темная, но мягко освещенная всё тем же свечением с потолка и стен, комната, длинная и просторная, словно спортзал. Ряды столов с котлами на железных подносах и подставках. Закрытые шкафы вдоль одной стены, в дальнем конце виднеется ряд раковин с кранами. Со стороны входа на стене — полки, а на них банки с формалином, в этой зеленовато-желтой жидкости плавали всякие страшненькие монстрики вроде эмбрионов и зародышей. Гермиона и Пенни тут же приклеились к ним, с гадливым интересом изучая жуткое содержимое банок. Гарри передернулся и отошел к столу, выбирая тот, что поближе к профессорскому. Подготовил сумку, чтобы всё быстро из неё достать, и принялся ждать отца, стараясь не думать о том, что позади него сидит дрожащий и побелевший от страха Невилл, и что Рон по цвету скорей зеленый, чем розовый и с веснушками… Профессор Снейп влетел в класс быстрым бесшумным шагом, за ним летела мантия, как крылья Зевса. Скользнув по ученикам бешеным взглядом, грозный профессор цапнул со стола журнал и рычащим голосом начал зачитывать имена. Дети нервно вздрагивали и с усилием поднимали дрожащие конечности. Дернулся и Гарри при звуках собственного имени, произнесенного рокочущим тембром. Поднимая руку, он силился убедить себя, что у папы просто сейчас голос такой — профессорский, но это мало помогло. Северус, посмотрев на Снейпа-Эванса, вдруг испугался, увидев офигевшие глаза сына. Несчастные глаза собственного ребёнка огрели его почище обуха, заставив опомниться и задаться вопросом — а сейчас-то маска зачем? Первоклашек запугивать, да, Северус? И сбавил обороты, увидев по-настоящему напуганных детей, вон там, за дальним столом дрожит кто-то… Ну-ка, кто это такой запуганный? Дрожащий мальчик отозвался на имя Невилла Долгопупса, причем его поднятая рука так тряслась, что прямо расплывалась, мелко-мелко вибрируя в воздухе. Позеленевший парнишка чуть в обморок не грохнулся, услышав свое имя — Рон Уизли. Так. Ну это уже слишком… Пора сменить имидж. Дочитав до последнего ученика, профессор отложил журнал, выдвинул из-за стола свой стул и сел, решив хотя бы визуально уменьшиться и стать не таким страшным. Сработало. Дети заметно расслабились и теперь смелее разглядывали его, изучая своего профессора зельеварения. А Северусу пришлось и речь свою традиционную задвинуть подальше, ту самую, о стаде болванов… Импровизировать он никогда не умел, но когда-то надо начинать? Осторожно откашлявшись, он спокойно заговорил: — Меня зовут Северус Снейп, я буду преподавать вам зельеварение. Это очень тонкая и очень точная наука, она не терпит рассеянности и невнимательности. Малейшая ошибка в зельеварении может привести к катастрофическим последствиям. Запомните это, пожалуйста, как можно крепче, и прошу вас, будьте предельно точны, внимательны и собраны, ведь от правильно приготовленного зелья зависит так много. Я очень надеюсь, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… Я многое могу, например, научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Все это при условии, что вы будете очень внимательны на моих уроках. Договорив, Северус на всякий случай улыбнулся, подкрепляя свою сверхмягкую речь. И едва не свалился со стула, увидев ответные улыбки. Ему улыбались все, смущенно и благодарно, показывая, что его услышали и оценили. Подумав, Северус подозвал к себе Невилла. Самого напуганного и робкого. Невилл подошел и встал перед ним, профессор очень тихо спросил: — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? Услышав вполне невинный вопрос по существу, Невилл перестал трястись и честно закопошился в памяти, вспоминая названные растения. Вспомнил и торопливо сбивчиво ответил: — Из корня асфоделя и полыни приготавливают усыпляющее зелье, сэр, настолько сильное, что его называют напитком живой смерти. — Какой вы умничка! — искренне и от души похвалил профессор. Невилл просиял. Так же был подозван Рон Уизли, которому Северус задал вопрос о безоаре. Рыжий порозовевший мальчишка бойко ответил: — Безоар — это камень, который извлекают из желудка козы и который является противоядием от большинства ядов. У мамы на кухне целая коробка с безоаром стоит на тот случай, если близнецы Перси в суп слабительное подсыпят… А на вопрос о волчьей отраве и клобуке монаха Северус предоставил отвечать Зевсу, для разнообразия, и этот нахалёнок так нагло сообщил: — Профессор, разве вы не знаете, что это одно и то же растение, также известное как аконит? И смеется глазами своими зелеными, знает ведь всё, шельмец, менталист хренов… Ему за наглость Северус поставил пять баллов. Сам урок прошел замечательно, даже для Зевса, «у которого лапки»… Гэвин и Торин старательно взвешивали и нюхали ингредиенты, по запаху определяя состав и свежесть, Нели варил, аккуратно помешивая строго по инструкции, а Зевс считывал настроение готовящегося зелья, моментально определяя малозаметные нюансы. Да, оказывается, он и это умел — понимать состояние варева. Именно он предотвратил попытку Невилла сыпануть в котел иглы дикобраза. Подкрался к нему и мягко придержал львиной лапой руку мальчика, уже взявшего пучок игл, и шепнул ему на ухо: — Подожди, Невилл, иглы нужно класть после кипения… Сейчас нельзя, слишком высокая температура, и она станет ещё выше, если ты добавишь иглы раньше времени. По окончании урока, когда студенты покинули класс, Северус усталой лужицей растекся по стулу. Ох, Гарри, Гарри… как же ты прав, родной, я, идиот самоуверенный, чуть всё не испортил, зачем-то снова напялил ту маску… Совершенно ненужную и дурацкую маску строгача. Гарри, идя с урока, с легким удивлением поглядывал на своих спутников, спрашивая себя, неужели ему показалось, что кто-то перед уроком смертельно боялся профессора Снейпа. Сейчас ребята шли и радостно, оживленно обсуждали прошедший урок, и что профессор, оказывается, совсем не страшный. Услышав это, Гарри сделал в уме зарубку — выяснить поподробнее причину страха. Ведь не на пустом же месте это возникло. С параллельного хода к ним присоединились пятикурсники: Дерек, Рейко, Лейден и братья Барнеи. Дерек тепло спросил: — Ну, как урок прошел? — Отлично! — радостно отозвались первокурсники. Дерек весело глянул на Гарри. — У нас для вас приготовлен сюрприз. Как вы смотрите на то, чтобы познакомиться с василиском по имени Лучик? Положительно? Прекрасно! Тогда завтра приглашаем вас в Зал наград, первая встреча состоится там. Обрадованно загомонив, дети ускорили шаг, спеша разнести по комнатам сумки и собираясь провести остаток пятницы в интересной компании старшекурсников, среди которых очень сильно выделялся огромный и кряжистый тролль песочно-желтого цвета, похожий на выросший из земли мегалит, подобный тем древним камням, из которых выложен внешний круг Стоунхенджа.