absence.

— посмотри на меня, блять. юнджи врывается в квартиру чон без предупреждений, звонков и прочего, потому что знает, что она не ответит, в сотый раз проигнорировав все звонки и сотню сообщений. дело не в том, что ей плевать, просто она какой-то холодной стала, отстранённой, и юн, вроде, знает причину, понимает все, но отказывается принимать все стены, что младшая выстраивает между ними. — проваливай, — быстро поднявшись с кожаного дивана, девушка толкает юнджи обратно к входной двери. — я не хочу никого видеть, тебя — в особенности. — да подожди ты, черт возьми, — мин цепляется пальцами, что испачканы ее же кровью, за ворот чужой толстовки, чтобы притянуть чон к себе, пусть та и сопротивляется. — послушай меня. — я сказал тебе отъебаться от меня, пока я не размазала тебя по стене. — послушай, прошу тебя, просто послушай меня. это важнее, чем ты думаешь, — у неё в уголках глаз солёные капли скапливаются, потому что важность этих слов слишком велика. — ты не можешь приходить сюда, когда взд... они оборачиваются на звук взрыва, пару секунд смотрят в окно, не понимая, что происходит, а после смотрят друг другу в глаза. у обеих зрачки расширяются, а сердце бьется в бешеном ритме, потому что страх слишком огромен. в этой полупустой квартирке они стоят, молча смотря даже не друг на друга, а будто в пустоту. каждая пытается понять, что произошло, что делать дальше, но в голове лишь пустота. до них доходит все лишь спустя пять или шесть минут, понимание берет разум в охапку и кричит бежать, что они и делают, в первую очередь не забыв про оружие и гранаты. хотя бежать, вообще-то, некуда, все их «убежища» давно всем известны, потому первое, что чон придумывает — разделиться и валить так далеко, насколько это вообще возможно. — так будет больше шансов выжить, малышка, — опустив ладонь на затылок юнджи, притягивает ее к себе, смотря в глаза. — кто-то из нас должен закончить начатое. плевать на все, мы обязаны. — нет, мы сделаем это вместе. я не оставлю тебя одну, я знаю, что ты хочешь сделать, поэтому не смей, гуки. — эй, — заглядывая в глаза напротив, чон медленно касается чужих губ своими, — помнишь? нам нельзя называть друг друга по имени. я джей, а ты — моя сладкая девочка. — прошу тебя, не оставляй меня, — вцепившись в запястья младшей, юнджи мотает головой, пытаясь не заплакать от слишком сильных чувств и эмоций. ей страшно и боязно, но вовсе не из-за взрывов. — шуга, — джей вздыхает, стискивая зубы. ей и самой сложно, потому что единственное счастье — это видеть сонную мордашку юнджи по утрам, целовать ее на закате и проводить с ней все своё время, чувствуя и зная, что это лучшие времена в ее жизни. — сейчас мы на задании, малышка, и мы обязаны выполнить все, что сказано в том ебаном письме. мы обе умрем, если не сделаем этого. — ты ведь сдашься, чтобы я выжила, я не хочу твоих мучений, твоей боли... твоей смерти. ты оставишь мне груз, который я не вынесу, он будет слишком тяжелым, он будет весом в тысячу тонн, а такое мое сердце не вывезет. я не смогу, я без тебя не выживу. — однажды мы снова встретимся, но сейчас мы должны закончить начатое. — ты врешь... — куда же я денусь от своей детки? не бойся, скоро я обязательно обниму тебя снова. юнджи тянется к ее шее, притягивает к себе, чувствуя, как в ответ ее обнимают за талию. в ней океаны боли взрываются, клянутся, что высохнут, станут сушей, если больше чон никогда не вернётся. у старшей сердце по швам расходится, ведь она понимает, что вероятность выжить составляет слишком маленький процент. из них двоих сегодня, вероятно, кто-то умрет, и если бы она могла выбирать, то сразу же кинулась бы под пулю, которая так не хочет быть убийцей. только вот чон решила все за них, она поставила на кон свою жизнь, не просто сказала бежать, не просила, а приказала, она знает, что, скорее всего, никогда больше не увидит свою малышку, хоть и твердит об обратном. старшая не решается отпускать, потому что боится больше никогда не почувствовать ее, девушку, которую ещё до рождения искала, будучи белым пятном, что называют душой, а найдя, не может так просто потерять. она любит чон всем сердцем, всей душой и вообще всем своим существованием, каждой клеточкой тела, и когда хоть одна умирает, новая начинает любить еще сильнее, чем было. юнджи знает, что это взаимно, ей и слов не нужно, она по одному взгляду все видит, но этого не достаточно. — можно? — чон еле ощутимое касается ее губ своими, горячо шепчет, ждёт зелёный свет, хоть и знает, что сейчас это единственное, чего им обеим хочется. — я люблю тебя, гуки. чон сразу же накрывает ее губы своими, впивается в них горячим и влажным поцелуем, который они обязаны запомнить на все оставшееся до их встречи время. они обе прекрасно знают, что вот-вот их дороги разойдутся, каждая пойдёт своим путём, кто-то прямиком в лапы смерти, а кто-то — в кровавые лапы войны, которые не отпустят ближайшие пару лет, сжимая до жгучей и невыносимой боли, когтями впиваясь и пронзая плоть. но она все вытерпит, эту боль загонит в самый темный угол и уничтожит. юнджи готова поклясться, что будь она чуть сильнее, умнее и властнее, она бы у ног младшей океан из трупов и крови сделала, спасла бы их от всего этого, она бы обязательно их вытащила. но очередной взрыв где-то в ста метрах от них бьет по разуму, заставляет окунуться в эту жестокую реальность с головой, давая ощутить всю безысходность душой и сердцем. именно потому чон все же находит в себе силы оторваться от любимых губ, смахнуть хрустальные капли с чужих щёк и крепко обнять свою мин юнджи. — моя девочка, — по их щекам скатываются несколько солёных капель, хочется послать все к черту и свалить, но от этого всего невозможно сбежать. они умрут: либо вдвоём, либо кто-то один, и здесь не нужно долго думать, чтобы решить, что же выбрать. жизнь юнджи для чон важнее всего на свете, даже своей собственной. — я люблю тебя. — я буду ждать тебя, чонни.. я буду, слышишь? потому что, счастье, если ты не вернёшься, я тоже умру. так что выживи, чего бы это ни стоило, ведь здесь, — опустив ладонь на чужую грудь, мин прикусывает губу, чтобы сдержать слёзы, — я всегда буду. как и ты в моем. времени остается мало, считанные минуты, потому что все те, кто за ними охотится, заранее все спланировали, а им обеим приходится думать находу. возможно, это хреновый план, потому что все, что им нужно — выжить, а такие действия, возможно, приведут к смерти джей, которая наперёд знает, что сделать, чтобы шуга выжила. это задание должно быть выполнено, иначе не было никакого смысла вообще выживать последние два года, которые они наслаждались богатой жизнью, которую добились кровью и потом. джей надевает шлем, следя за тем, как шуга садится на свой мотоцикл, обе готовятся к тому, что ближайшие пару часов им придётся не оглядываться и не поддаваться чувствам и эмоциями. обе знают, что это нереально, ведь их любовь — самое сильное, что может быть на этом свете. и пусть, что это неправильно, что так нельзя, но по-другому они не могут, не хотят и не научатся никогда. ведь это та самая настоящая любовь, о которой пишут книги, снимают кучу фильмов и поют песни. они любят друг друга, и от этого никуда не деться. — прости, котёнок, я правда пыталась придумать что-то лучше, чтобы мы обе уехали, но это единственный вариант. — ты только вернись, — шепчет в микрофон шуга, — остальное не имеет никакого значения. они смотрят друг на друга ещё несколько минут, знают, что нельзя тянуть, потому кивают друг другу и разъезжаются по разным маршрутам. возможно, если бы у них было чуть больше времени, они бы придумали план, который позволил бы им обеим сбежать, выжить, выполнив задание и выдохнув этот тяжкий груз, что внутри крепко засел. но реальность жестока, как и всегда, от этого не сбежать. никогда.