Избранный Мертвец и Заслуженный Отдых

Глава 21: Приход домой был… необычен. — Где ты был? — разорвал стоящую тишину, изредка оттеняемую неразборчивым женским мычанием и причитанием, серьёзный голос, буквально лучащийся подозрительностью. Швайгерт, после свидания с Айкой, направился к себе домой, оставшись, в целом, более чем полностью довольным сегодняшним днём. Прогулка по городу была весьма и весьма хороша. По крайней мере — простой разговор, с мерным посещением всех городских «достопримечательностей» понравился Полому куда как больше, чем пресловутые походы по магазинам и кафешкам, что как правило инициировались сожительницами нашего героя. — Чего молчишь-то…? — очередной недовольный вопрос. Второй вопрос, заданный, видимо, потому, что говорившая не дождалась ответа, прозвучал резко и явно недружелюбно. Сейчас же, когда прогулка, так понравившаяся всем, была окончена, и наш герой таки прибыл домой, его ожидало недовольство одной конкретной, многоногой, особы. Рахни, дёргано попивая из какой-то чашки нечто, имеющее подозрительный, коричневый цвет, выражала всё негодование этого мира, направленное на одного бедненького парня. — Ты как до кофе-то добралась…? — уже ощутив весь, кроющийся за этим делом, песец, спросил наш герой. Его фраза, по истине, прозвучала как что-то, подозрительно похожее на предсмертное пожелание — столь голос Швая был убит. Впрочем, по сложившейся уже традиции, эту деталь могли понять лишь личности хорош с парнем знакомые. — А что, что-то против имеешь?! Заслуженно пью, между прочим! Из-за тебя, и этой грёбанной Сумике со своим грёбанным предложением жениться, и твоей же не менее грёбанной выходки с исчезновением с самого утра, я была вынуждена целый день успокаивать этих треклятых дур, пожелавших тебя найти! Самим! — заплетающимся языком, обличительно указав пальцем на «утреннего беглеца», сказала красная Рахни. — Представляешь, как было трудно их отговорить от того, чтобы они всей гурьбой ринулись на нервах рыскать по городу?! — дополнила немного хрипло Рахни, покачивая стакан с кофе в своей руке. Исходя из её текущего колора, можно смело приравнивать эту многоногую красавицу не к паукам, а к крабам. — Эм… чего? — Неловко спросил истинно озадаченный герой. Собеседница же его, услышав такой нелепый ответ, явно несколько разозлилась. — Ах, «чего», говоришь? Да того! Ты какого хрена так неожиданно свалил, не сказав ни слова?! Да ещё и ровно тогда, когда Мисс Смит эту твою «свадьбу» презентовала?!!? Ты знаешь, как Папи с остальными тут с ума сходили, а?! Они, в буквальном смысле, на стены лезли! И это при том, что единственной, кто может передвигаться по полностью отвесным поверхностям, являюсь я! Только представь, как они себя ощущали! Так здесь ведь ещё и последствия от вчерашнего полнолуния наложились, из-за чего они с самого-самого утра ходили как на иголках! Шикарно просто всё сделал, Мастер ты Любовник, блин! Лучше этого было бы только, если бы ты свалил куда-нибудь, сразу же, после своей свадьбы, оставив свою избранницу одну… — звучно ударив опустошённой чашкой по столу, из-за чего та немного затрещала, вывалила на нашего героя всю эту тираду Арахна, болезненно морщась и массируя лоб рукой. Тем не менее — даже болящая голова не могла стать преградой на пути праведного негодования. Швай стоял, несколько удивлённый всей этой отповедью. Уж точно не такого по возвращении ожидал он увидеть. — Ты, твою налево, хотя бы записку оставил, куда и зачем идёшь! — всё не унималась, пусть и растратив львиную долю своего запала, девушка. Не прекращалось это довольно долго, даже несмотря на тот факт, что кофе явно несколько подбило навыки красноречия красавицы. Возможно даже, одному парню от того стало лишь хуже — Шваю явно было не по душе выслушивать целый поток, зачастую, почти не связанного между собой негодования, чья тема скакала аки припадочная. — Успокойся. — попытался было словами утихомирить собеседницу Швай, видя, что та изливает уж слишком много агрессии в окружающий мир. Впрочем, по ранее уловленной информации он вполне уверенно смог сформировать основную тему претензий своей самой первой сожительницы. — Успокоиться? Успокоиться?!!? Да я, мать твою, самая здесь спокойная! Ты лучше иди и успокаивай забившихся в свои комнаты, в ожидании тебя, девчат! Они ведь, как проснулись, как надумали себя всякого из серии, что ты пошёл жениться на какой-то там, неизвестной нам любовнице, так и глаза не сомкнули, хоть и встали ни свет ни заря! — негодование Арахны всё так же, словно из выбитого крана, хлестало прямо в лицо нашего героя, сейчас начавшего медленно приближаться к девушке. — Даже не поели ведь, дуры… Уже не так злобно посетовала Арахна, начиная тянуться в сторону уже опустошённой на треть банки кофе, и электрического чайника, в котором ещё осталось немного кипятка. Швай, уже добравшийся до дивана, аккуратно перехватил когтистую руку девушки, сейчас облачённую в перчатки, не давая той схватиться за банку с кофе. — Я извиняюсь. — поняв, что это самый лучший способ успокоить разнервничавшуюся девушку, сказал наш герой, аккуратно подсаживаясь прямо к ней, на диван. Диван тот, к слову, был необычным — сделанным на заказ, из расчёта на то, что на нём со всем удобством может разместиться сразу и Рахни, и Мия, и Цирия, и Папия, и Швай, и ещё треть места останется. Учитывая же расширенное пространство дома, особых проблем с такими размерами дивана не было. — Ой, да толку-то мне от твоих извинений! — попыталась было оттолкнуть нашего героя девушка-паук, но тот был весьма настойчив, а потому, в итоге, всё окончилось тем, что Рахни была заключена в терпкие, по своему нежные, объятия. От действий парня, ручки находящейся в состоянии «кофейного опьянения» девушки, непроизвольно, ослабли и немного опустились. — Думаешь, сможешь задобрить меня своими телячьими нежностями? — вроде грозно, но как-то неуверенно спросила потерявшая весь кураж Рахни, пытаясь строить неприкосновенную обиженность и злость, но выходило у неё, с каждой секундой, всё хуже. « Думаю, смогу». — подумал Полый, сейчас не желающий ничего говорить. Надо сначала, чтобы собеседница успокоилась, немного остыла, и только тогда уже можно будет что-то говорить. — Ты… ты… ты… какой же ты придурок. — уже не столь агрессивно, но по прежнему злобно, выдавила из себя Рахни. — Совсем, что ли, о их чувствах не подумал? О том, что они после того своего косяка в парке, после твоего «признания в любви» — Девушка-паук странно фыркнула на этих словах, — после полнолуния, после той картины весь вечер ошивающейся подле тебя Сумике, после твоего неожиданно исчезновения… о том, что после всего вот этого вот они разволнуются так, что спать не могут…. — постепенно затихая в объятиях парня, недовольно фыркая ему прямо у ключицу, выказывала всё накипевшее Арахна причине своей злости прямо в лицо… ну, то есть, в грудь. — Не подумал. А потому — извиняюсь. — сам Швай, честно сказать, не мог понять, почему после одного единственного ухода на прогулку на него свалилось столько негатива. «Было бы из-за чего волноваться….» — подумал он. Вот только, основная проблема заключалась в том, что Швай сам по себе был личностью крайне стрессоустойчивой. Настолько, что его спокойствие может сохраниться даже прямо среди полномасштабной бойни в Аду. Именно по этой причине, парню было трудно осознать столь мелкую причину для волнения о себе, как просто "ранее исчезновение". Он ведь никому не говорил, что больше не вернётся. И никому не говорил, что прямо вот сейчас намерен на ком-то жениться. Не-а, ничего такого не было. «Так что же могло пошатнуть выдержку девчат?..» — задавал он этот вопрос себе, искренне недоумевая. Нашему герою, на самом деле, просто и крайне примитивно не могло прийти в голову то, что девушки банально испытали слишком много самых разных эмоций в слишком краткий промежуток времени, причём эмоций, зачастую, больше всё же негативных, из-за чего их самоконтроль просто-напросто рухнул. Несколько последовательных потрясений, плюс минувшее полнолуние, и как итог — всё вот это вот, с чем сейчас вынужден копаться и разбираться наш герой. — Ха… — тяжело выдохнула Рахни, сильнее обнимая парня, сейчас успокаивающе поглаживающего её по спине, и крепко обнимающего. — А ведь, скотина такая, действительно же задобрил… Совсем тихо пролепетала она, откидываясь головой на плечо нашему герою и, неловко смеживая веки, словно о чём-то задумываясь. Несмотря на красное лицо и стучащее, словно в неистовстве, сердце, Рахни выглядела относительно спокойной. — Кх. — Заслужил. — с нотками какого-то тёмного довольства сказала девушка-паук, приложив парня кулачком по животу в качестве «наказания за всё хорошее». Тому, такого рода «воспитательная» практика была словно слону дробина, но тем не менее, приятного в этом, бессловно, не слабом ударе было немного. Совсем немного. Даже для самого Швая. — Хм-м… иди уж, герой-любовник. Успокаивай девчат! — уже куда сильнее стала отталкивать нашего героя Рахни, пытаясь от него отстраниться уже куда как увереннее. Просидев ещё несколько минут на диване, дабы Рахни уж точно успокоилась и расслабилась с концами, наш герой направился далее, намереваясь собирать шишки и успокаивать своих сожительниц примерно тем же самым методом. — Хм…. — странно, даже как-то задумчиво протянула многоглазая красавица, смотря на начавшего отходить, парня. — Напоследок… — сказав это, с задорной улыбочкой, Рахни неожиданно схватила Швая за руку и, резко подтянув того к себе, сильно-сильно сжала в объятиях, неожиданно целуя в лоб. Наш герой, ныне вжатый большей частью лица в большую грудь Рахни, принял такого рода неожиданность весьма стойко, лишь подарив не менее крепкие объятия даме в ответ, из-за чего та непроизвольно крякнула. — Уел, уел. Молодец, силач. Иди уже… — вновь отпихнув парня, наигранно недовольно сказала Арахна, кое как не давая ехидной улыбочке проявиться на лице, и картинно оглаживая свои бока, за которые Швай её и стиснул в своих, чуть ли не медвежьих, объятиях. Ловко выпутавшись из цепких ручек (и лапок) своей самой первой сожительницы, наш герой отправился, храбро отринув всякие страхи и нежелания, в путь. На амбразуры. На мечи Чёрных Рыцарей. На свору Мудрых Демонов Огня, да без оружия, да с голой задницей... ***** Вся эта «процессия успокоения» продлилась аж до самой ночи. Вообще, в виду того, как всё это дело протекало, Швай довольно быстро уверился в том, что больше всего досталось не Мие, не Центории, не Папии и даже не ему самому, а именно Арахне. Учитывая то, как устало и экспрессивно вещала она по приходу парня, натерпеться ей было надо изрядно. По быстрому, предварительному, опросу, было выяснено следующее — примерно пять раз приходилось паучихе ловить метнувшуюся на волю Папию, столько же раз успокаивать облачившуюся в полный комплект стальных доспехов, Цирию, пожелавшую отыскать «исчезнувшего господина», а так же раза три отвадить Мию, пожелавшую приготовить что-то к «возвращению Сладенького», от кухни, где за это время успел развестись, мягко говоря, целый бардак. Потом ещё надо было, раза четыре, пресекать совместные попытки «вырваться на волю», попытки «позвонить в полицию, милицию, спасательным, пожарным, силам японской самообороны», попытки «заказать еду на дом», и многое, многое, многое иное, что Рахни была вынуждена разруливать и пресекать всеми своими силами. Причём, ничего из всего вышеназванного нервные представительницы иных видов сделать нормально не могли, а потому, все их попытки организовать хоть что-то, были схожи с мельтешением пьяных пчёл по всему гнезду под нестройные маты одуревающей со всего этого, пчелиной королевы. По итогу, дом в целом, и каждая отдельная комната в частности, были, буквально, олицетворением картины «Потоп в борделе во время пожара при нашествии пришельцев во время ядерной войны после землетрясения» — столь худо было состояние дома. Мия, к примеру, от волнения, своим хвостом раздавила ножки собственной кровати. Стальные, к слову. Папия разбила окно… из бронированного стекла, да. Цирия, видимо не вовремя дёрнув задним копытом, лягнула стену своей комнаты. Ага, в итоге, в этой самой стене теперь сквозная дыра, да…. Ну, и такая вот картина по всему дому. Слава Солнцу, хотя бы комната самого Швая, а так же большинство единиц мебели остались относительно целыми. Использовать их можно весьма спокойно, почти без всяких дополнительный наречений. Обо всём вот этом вот было сказано, девушками, с некоторым стеснением, ибо им явно не хотелось открыто сознаваться в том, как как активно и безбожно они бесились, но всё же — Швай, как личность идейно правая, быстро вытянул на белый свет, пред ликом суда в своё же собственном лице, все «прегрешения» Сожительниц собственных. И… ничего особенно предосудительно они не сделали. То есть вообще. Лишь устроили, с волнения, небольшой такой погром в доме, но на том — всё. Ничего, что стоило бы дополнительного внимания, сверх оного. Ну, самое страшное, скорее всего, это то, что они изрядно поистрепали нервы Арахне, но на том уж точно всё. Процесс успокоения каждой отдельной красавицы, к слову, был почти полностью идентичен оному у Рахни, то есть: Швай подошёл, выслушал поток бессвязных мыслей, с умным и раскаивающимся лицом покивал, подошёл поближе, покрепче обнял, нашептал всякого успокаивающего бреда в ушко, потискал добросердечно, и уложил спать. Понятное дело, такое вынужденное проявление нежности самому парню было… ну, он воспринимал это неоднозначно — обычно, сходного рода вещи он творил, подавшись какому-то неожиданному, словно навеянному, порыву. Скорее всего — влияние эмоций. Сейчас же ему приходилось без данной переменной демонстрировать всем заботу и нежность, при том, что сам Швай воспринимал их, эти самые заботу и нежность, не столь добродушно — собственные действия для него были скорее попыткой добиться своих целей, но не проблеском эмоций. Тем не менее, учитывая его понимание общей ситуации, парень старался не выказывать своих мыслей никоим образом, тем более, что против общества своих сожительниц он был не то чтобы сильно против. Так было и с Папией, и с Мией, и с Цирией, которая пусть ничего и не предъявляла нашему герою, а лишь сама каялась да извинялась, якобы, в своей и за свою несостоятельность как слуги, но всё же, ровно так же была нашим героем успокаиваема. В общем, денёк у Швая выдался изрядно преинтересным и занятным. Особенно, когда пришлось успокаивать не каждую по отдельности, девушку, а уже всех их вместе, гурьбой. Это всё было сложно, но по итогу, закончилось тем, что на том самом диване, рассчитанным на всех жильцов сего дома, расселась общая делегация наших героев. Понятное дело, все представительницы иного вида, с максимальным старанием, были заняты тем, что жались со всех сторон к кое-как смирившему уже со всем этим, парню. Картина эта, по итогу своему, была дюже презабавнейший: Сидит в центре, аки настоящий Султан, Швай. Сзади, на него опирается Мия, надёжно вцепившаяся в его шею со своими объятиями. Справа, оккупировав руку храброго героя, прильнула Папи. Слева, удобно расположившись на подогнутых ногах, вцепившись в грудь парня, лежит Цирия, и словно королева на троне, спереди разлеглась уже едва ли не дремлющая Рахни, по царски положив голову на колени нашего героя, и заставив того нежно её поглаживать да почёсывать по головке и по макушке. Возможно, неожиданно, но Швай кое-что осознал сейчас — не было той самой, искренней, яркой ответной реакции на его действия, со стороны Рахни. Она, казалось, и вовсе сейчас не замечала ничего вокруг себя, словно бы полностью погрузившись в омут сна — но, нет. Она не спала. Судя по всему — думала. И мысли её были, как можно посудить, отнюдь не весёлыми. В это время, вся наша группа героев была занята тем, что безмолвно пялилась в центр экрана телевизора, устремив в его направлении всю излишнюю активность. Шваю, сказать честно, было плевать на то, что там, в этом «зомбоящике», вещается, ибо он, даже как-то неожиданно для себя самого, начал наслаждаться всем этим «семейным теплом», искреннее греясь в нём. Компания, что собралась у него под самым боком, вполне себе уверенно привносила в сердце становящегося всё более и более человечным, Швая, истинное тепло. Плевать, что Рахни, судя по всему, сейчас общего настроя не поддерживала — тем не менее, это не отменяло того факта, что она была рядом, и теплом своей души она сияла на радость греющемуся в этом сиянии, Шваю. Пусть и начиналось всё лишь с целью успокоить девушек, тем не менее, по итогу всё это обернулось тем, что Швая, неожиданно, проняло этаким «семейным» уютом. Он сам не знает, от чего это именно так. Скажем больше — текущие эмоции для него пусть и были не новы, но тем не менее — ранее они отнюдь не были столь… сильны? Столь ярки? Столь… всеобъемлющи? Странное ощущение, будто он прильнул к… огню. Не обжигающему, не опаляющему, не скрепляющему рассыпающиеся осколки прошлого, не являющемуся предметом религиозного трепета, а… К обычному. Самому обычному, согревающему, наполняющему теплом, чувством защищённости… И даже сияние первородного пламени, сияние душ повелителей пепла, сияние и тепло всего того огня, что видел за всю жизнь Швай, и близко сравнится не могло с тем, что сейчас испытывал наш герой. То, что стойко греет его душу и тело, в данный момент, ближе для нашего героя всякого там Солнца, костров, горнила и прочего, прочего, прочего, что он только видел в своей жизни. Прошлой, и нынешней… ***** Недовольно поправляя одеяло у уснувших девушек, Швай наконец-то мог вздохнуть полной грудью — теперь, он свободен от всех этих телячьих нежностей! — такие были у парня мысли. Правда, воспоминания о сегодняшней отстранённости Рахнеры всё так же неприятно скреблись где-то на задворках памяти. Тем не менее, проскальзывало в нём некое, неожиданное даже для самого парня, желание задержаться в кровати немногим подольше, вместе со своим «Пламенем». Сейчас было, уже, где-то, часов шесть утра. Всю ночь и вечер Швай только и делал, что сидел вместе с девчонками, попусту тратя время и отдыхая, пытаясь привнести в души девчат, спокойствие, путём этакой молчаливой поддержки и физического контакта. Конечно же, он получал ровно то же самое и в ответ. И Швай не жалел ни о чём. Эта ночь, возможно, была для него одной из лучших. Каждая из девушек, к слову, засыпала с абсолютно разной скоростью — и, если, к примеру, Папи уснула уже где-то через полчаса, пригревшись на руке Нашего героя, то вот Цирия уже продержалась аж до самого утра. Лениво выключив телевизор, кое-как выползя из скомковавшихся и прижавшихся друг к другу, девушек, отцепив от себя хвост Мии и выпутавшись из ниток Арахны, сейчас мирно спящей как и все остальные, Швай встал на ноги, пойдя в ванну. Вообще, предвосхищая большую часть недопонимания, стоит пожалуй сказать, что насчёт ремонта дома переживать не стоит вовсе, ибо это дело всего одного телефонного звонка — а там уже ребята из фонда по поддержке программы обмена сами отправят домой к нашему герою строительную бригаду, что заменит поврежденную мебель и починит пострадавшие комнаты, причём — полностью бесплатно. И поэтому Швай не переживал о своём жилье. Попав в ванную комнату, он глубоко вздохнул, обращаясь к своей магии… Мгновение, и… — Ты далеко собрался? — раздался глухой голос позади, отдающий металлом. То был Наблюдатель, что материализовался из облака тёмного дыма, ровно в ванне. Картина получилась забавной — сидит чёрное нечто, говорит голосом суровым… но на голове у этого «нечто» розовый, резиновый чепчик — такой же, который обычно одевают маленьким детям, дабы вода и мыло глаза не попадала. … Щётка же, зажатая в правой руке Наблюдателя, лишь дополняла эту сюрреалистичную картину. — Хм…? — словно и не заметив комичности образа собеседника, обозначил вопрос, Швай. — Я, конечно, не смею зваться мастером в понимании человеческих отношений…. — мотнув рукой и закатив глаза в явном скепсиса жесте, сказала он. — … но тем не менее, даже такой профан как я, понимает следующее — твой гарем, он же мечта любого ксенофила, сейчас… мягко говоря, не в лучшем состоянии. Особенно та паучишка… Сухие слова Наблюдателя заставили Швая нахмуриться. — Не понял. Ближе к делу. — … И виной этому факту то, что ты так неожиданно свалил в неизвестном направлении. — словно и не услышав слова Полого, продолжил Наблюдатель. — Если сейчас сделаешь так ещё раз, можешь и серьёзно ухудшить отношения со всеми этими девушками. Они, конечно, как в прошлый раз, такую же катавасию развести не должны, но тем не менее — девчатам явно будет неприятен факт твоего очередного исчезновения, произошедшего без всяких предпосылок… — Лучше остаться сегодня с ними, думаешь? — быстро понял к чему ведёт его собеседник, Швай. — Именно так. Уж лучше проведи с ними больше времени, добившись более крепкого фундамента отношений, а не беги за очередным демоном. — пожав плечами, сказал Наблюдатель. Слова духа заставили парня сомневаться, ибо они, по идее, должны быть противоположны по смыслу изначальной задаче парня, с которой его сюда, в этот мир, и закинули. — Ты уверен? Я до сих пор помню детали нашего, с твоим богом, уговора — я собираю гарем из демониц, а он разрывает временную петлю, что сжалась на шее моего родного мира. Не больше, но и не меньше. — Да-да, всё именно так и было, да вот только Акселарму плевать, сколько времени займёт у тебя выполнение этого задания — хоть десять лет, хоть сто. Покуда не перевалишь по сроку где-то за тысячу лет — можешь и не ждать, что он про тебя вспомнит. — Даже так? Не особо верится. — Хочешь верь, а хочешь — нет, но скажу тебе по секрету — у Акселарма было множество кандидатов на выполнение этого задания, что и тебя на несколько порядков превосходили. В конце концов, он мог даже отправить на захват своего аватара — тогда бы падение в его власть самой Владыки Ада не заняло и месяца. И, тем не менее, выбрал он для этого задания именно тебя. Слова Наблюдателя были серьёзны и трактовались однозначно… но от того только больший диссонанс вызывает его внешний вид и поведение. — Ты пытаешься лишь сильнее пошатнуть мою веру? Звучит бредово, что существо такого порядка могло так поступиться рационализмом, лишь отсрочив достижение своей цели. На взгляд Швая, действительно, такого рода действия со стороны закинувшего его в этот мир, бога, были нелогичны. Они были глупы, в конце концов… и слишком уж полезны для самого Швая — словно бы весь этот цирк с «заданием», за выполнение которого будет разорвана временная петля, создан лишь для того, чтобы засунуть его, Избранного Мертвеца, сюда, в этот странный, но столь теперь уж дорогой, мир. — Как уже сказано было раньше мною — хочешь верь, а хочешь — нет. Наблюдатель игриво сжал резиновую утку, которую он взял вместо щётки, в свою руку. Та лишь издала глухой, зажатый звук, отдалённо похожий на кряканье. Швай, видя, что его собеседник замолчал, упоенно начав мучать игрушку, решил продолжить своё занятие. Вот он и умылся, высушил лицо с помощью пиромантии, и… Вышел из ванной — в конце концов, надо ещё приготовить поесть для всех сожительниц. Да и Сумике, как подсказывала Негорящему интуиция, скоро должна будет наведаться с намерением вполне себе очевидным… Стоило только хлопку закрывшейся двери прозвучать…. — Превосходно. Всё больше и больше подобен ты обычному человеку. — с непонятным довольством протянул Наблюдатель, медленно истлевая снопом чёрных огоньков. Лишь нечто странное, отдалённо похожее на искажённую улыбку виднелось на лице этого существа перед тем, как он вновь исчез. — Кря-я….! — твёрдо же постановила резиновая уточка, стоило только Наблюдателю исчезнуть, отпустив ту из своей когтистой руки. ******* — …может, пожалуйста, кто-нибудь объяснить мне, как это произошло? — обратившись взглядом в пустоту, спросил Швай. — Ну, мы… э… хотели тебя порадовать… — робко отозвалась Мия. Все остальные, за вычетом Рахни, подтверждающе кивнули её словам. Получилось синхронно, к слову. Девушки, объединённые вместе своим общим «косяком», довольно быстро скооперировались. Обычно разрозненные, сейчас они на удивление хорошо смогли объединить усилия, ради общей цели. А чувство вины, одно на всех, их лишь подгоняло. Мысли его были пусты. Парень пытался не думать, в данный момент, вовсе. Ему было банально больно, когда он пытался понять, как его сожительницы умудрились привести всё к тому, как оно есть сейчас. — Это… это что, пол? Почему он чистый? А дыры? Где дыры в стене? Почему ножки от кровати Мии целые? Вы что, уже успели вызвать строителей из отдела? — задавал вопросы, в никуда, Швай. Он не мог сохранить спокойствие в текущей ситуации. А причина тому, к слову, довольно банальна — выйдя из ванны, первым делом, Швай решил заняться готовкой. Да и, для такого занятия было не рано, как знал по своему опыту парень. К примеру, та же Цирия — она хоть и уснула позже всех остальных, тем не менее, и время для сна ей было надо отнюдь немного — могла и 5-6 часами сна ограничиться, лишь изредка решая «поваляться подольше». Вообще, особенностью сна Центории, подобно настоящей лошади, заключалась в том, что она способна ограничиться лишь простой дрёмой, держа при этом один глаз постоянно открытым, и оставаясь на копытах. Для утреннего приёма пищи Швай не придумал ничего лучше, чем обойтись классикой — блинчики, и кофе… для Арахны, в этот раз, молоко. И так уже у неё должен быть некоторый передоз кофеина в крови, после вчерашнего. Наш герой мог лишь гнусаво ухмыльнуться, когда представил, как будет выглядеть Рахни, проснувшись, и то, как она будет просить убрать её головную боль с помощью Чудес. Готовка утреннего перекуса не заняла много времени, а потому Швай даже как-то заскучал, не зная, чем заняться. Идея наведаться в Ад была тут же отринута. Пусть там и совершенно разный, с этим миром, коэффициент времени, тем не менее, парень не знал, насколько продлится визит в Ледяную Корону, и когда проснутся девчата. Поэтому, не долго думая, наш герой вновь пристроился на диване, в окружении девушек — Мия, пусть и не проснулась, но всё же обняла Швайгерта, чисто инстинктивно, своим хвостом — и достал телефон, проверяя свой любимый сайт. Особых обновлений там почти не было, лишь относительные мелочи — один из блогов заморозился теперь уж точно окончательно — приехавшая сюда, в Японию, гиртаблилу, была депортирована из-за того, что принимающий её мужчина помер по вине самой девушки… …… — Чёрт…. — таки был вынужден признать, что эта новость не столь и малозначима, наш герой. На то, что умер какой-то там мужик, и девушку вернули домой, Шваю было откровенно наплевать — проблема в ином. Теперь, эта ситуация, может породить слишком много неприятностей уже для сожительниц парня, а значит, и для него самого — по интернету уже пошли некоторые волнения, касающиеся этого случая. Швайгерт живо представил себе картину, сходную с той, что была представлена миру во время свиданки с Мией и Рахни, когда первая попавшаяся на пути парочка стала всячески приставать к группе наших героев — те самые два чудища, что не могли пройти мимо. Сейчас же, после случившегося, количество горячих голов, недоброжелательно настроенных по отношению к полу-людям, явно должно лишь возрасти. Впрочем, пока ситуация не особо и критична — что-то Швай ещё не видел сборища радикально настроенной толпы с вилами и факелами под окном, хотя он и является в своём городе — имеющем, к слову, подозрительное название Сайтама — одним из самых «известных» «Хозяев». По крайней мере, по количеству одновременно проживающих у него девушек, он оторвался далеко вперёд от всех иных семей, к которым ровно так же заселили полу-людей. В общем, единственное счастье в том, что сия проблема не столь насущна — конечно, принять некие меры безопасности для девчат стоит, но и вовсе их не выпускать на улицу было бы уж дюже жестоко. Устроившись поудобнее на диване, и размышляя, попутно составляя формулу для простенького оберегающего чуда, наш герой, видимо поддавшись искушающей лености, что так и струилась от спящих рядом девушек, бесславно заснул. Пусть мгновением ранее и казалось, что Швай неприступен для влияния вездесущего Морфея, тем не менее, коварный божок и не думал идти напролом — он подло ударил в спину руками товарищей героя, таки одолев оного. И вот, проснувшись, Швайгерт мог наблюдать странного вида картину — девушки, как-то сумевшие покинуть обитель сна, пойдя путём страннейших размышлений, непонятно как возникших в их умах — вместо того, чтобы тихо поесть и приняться за дела свои, сии прекрасные дамы, совершенно неожиданно, решили взяться за домашние заботы Швайгерта. Ну, а тот, в принципе, и не против… был бы, разбираясь девушки в бытности человеческой немного больше… да, как бы то ни было, но один конкретный Лорд Пепла — а так называть себя Швай имеет полное право, ибо бесчисленное количество его воплощений сгинуло в горниле первородного пламени — … разбирался в ведении дел домашних, как то: стирка, уборка и готовка — многим лучше, нежели многие иные девушки. Конечно, до сей поры, много раз Полому помогали девушки, но то был именно не полноценный опыт, а лишь «ассистирование»… Правда, как сторона независимая, могу смело заверить — не смотря на все слова, недовольство Швая по большей части было высосанным из пальца — тот, видимо машинально хмурясь при виде еды не из-под своей руки, остался доволен вкусом, хотя и не намерен был говорить об этом прямо, обойдясь лишь скупой похвалой… и целой горкой советов, касательно того, как можно было улучшить вкус блюда… Вот мстительная же сущность, а! … В остальном, по уборке и стирке недовольства не было, пусть и кухне, видимо поняв и осознав, пришлось терпеть нападки всей «семейки хвостатых», что явно намеревались улучшить свои навыки во владении «горячим оружием» — раскалённой сковородкой, то бишь. Опуская частности, примерно так и прошёл весь день наших героев — время сегодня было, казалось, подвластно лишь им одним. И, тратили они его, собственно, в свою же сласть — получился этакий «разгрузочный» день. Лишь отдых, ничего более. Цирия откуда-то откопала фентези настолку — причём, было это едва ли не самое первое (или просто одно из первых) издание легендарной D&D, что в своё время пользовалась просто оглушительной популярностью на землях бывших самураев. Ну, как и стоило ожидать — Цирия та ещё любительница всякой фентезийной движухи, и Швай её, в принципе, поддержал… … Пусть тому при одном только описании разных чудищ и приходилось подспудно сдерживать «Лордранские Флешбеки», от которых то и дело хотелось подорвать что-то или кого-то сгустком чистой Порчи — особенно здешних орков, что отчего-то напомнили Шваю одних предельно мерзких любителей навозных пирогов. Впрочем, ролевое избиение разного рода чудищ вполне себе утоляло это желание лишь немногим хуже, нежели уже вполне реальный геноцид сугубо душ ради… — Эм… с тобой всё хорошо…? — спросила тогда у Швая мимо проходившая Сумике, увидев, с каким выражение лица наш герой играет. — Да. — односложно ответил он. Быстро окинув стол взглядом, Сумике, у которой кое-как выдалась возможность заглянуть к «Дорогому», могла констатировать следующее — парень безбожно умудряется проигрывать Папии… вроде бы. В правилах и деталях таких настольных игр Сумике разбиралась не ахти, а потому с полной уверенностью заявить она что-либо не могла. Что-либо сказать ещё будет трудно — в целом, ничего сверхъестественного за весь день не произошло — просто отдых, повседневность, ничего неделанье… Особенно и описывать тут нечего… Ну, разве что… — …что ты делаешь? — хмуро спросил Полый, окидывая взглядом весь теперешний расклад. Был уже поздний вечер… даже скорее ночь — а потому, почти все либо уснули, либо же перешли на дела личные — Цирия, скорее всего, полирует меч у себя в комнате, Папия спит на диване, а Мия терроризирует кухню. Рахни же… — Восстанавливаю справедливость… — она, глухо ответив, раздражённо потянула за шнурок, что связывал руки Швая. Несколько раз дёрнувшись, парень попытался безуспешно освободиться. — Ха, мой новый узел. Специально для тебя придумывала. Пришлось, конечно, извращаться, зная тебя — но оно того явно стоило. — И зачем? — уныло задал вопрос парень. Сейчас он находился на чердаке Рахни, в который как-то непринуждённо затащила нашего героя, одна Паучиха. Всё начиналось вполне миролюбиво — привычно поиграв с ушками девушки, но к своему удивлению получив лишь до обидного равнодушную реакцию, парень решил проверить чистоту чердака — в конце концов, позволить своей ткачихе жить в грязи он просто не мог, а зная её, можно уверенно заявлять, что если Швай не будет там своевременно убираться, то и чистота долго томиться в обители членистоногой красавицы, не сможет. Правда, сам того не поняв, Швай оказался в весьма конфузной ситуации — его связали, замотали в паутину, и привязали к кровати. В принципе, не то чтобы Швай особо сильно и сопротивлялся, но тем не менее, уверенности Рахни можно было лишь восхититься. Наш герой уж точно не ожидал, что его сегодня так нагло экспроприируют в свою пользу, причём, без всякого его согласия. — И чего ты хочешь? — А разве не ясно, сладенький? Чем вообще могут заниматься влюблённые парень и девушка, оставшись наедине? Понятное дело — Любовью. Наш герой напряжённо сглотнул. — А оно точно тебе надо? Мы же так хорошо сидели… может, всё же, просто чаю выпьем с блинами? — неуверенно спросил Негорящий. Сомнения, а так же предчувствие приближающегося на горизонте геморроя заставили одного конкретного «юношу» зайтись в раздражении. Пусть абсолютно ничего против Рахни он и не имел, и даже наоборот, искренне и очень сильно её любил, тем не менее, идея просто так взять, и предаться страсти, ничего перед собой не разбирая, нашего героя не особо радовала… сейчас. — Надо, Сладенький, Надо. — непререкаемо сказала Девушка, потянув за верёвочку — паутина на теле парня сошлась сильнее, сдавливая его. — Ты же знаешь, я не очень люблю такого рода игры. Будь добра, развяжи. — поморщившись, сказал наш герой. — Ну уж нет, мой милый — в этот раз, я тебе на уступки не пойду. — смешок окрасил речь красавицы. — А если подумать…? — Не хочу. — раздражённо рыкнула Арахна, притягивая парня к себе, и наклоняясь сама. Эта поспешность в действиях… она первым же делом царапнула сознание сейчас немного растерянного парня. Тому, обладавшему неплохой интуицией, казалось, что сейчас Рахни несколько даже переступает через себя. Мгновение, и губы их сходятся — в дело тут же идёт язык не пожелавшей останавливаться на достигнутом, девушки-паука. Она, явно почуяв вкус добычи во рту, начала наседать с всё большим и большим энтузиазмом. Прикусив губы парня, Рахни сладостно выдохнула — её блистающие рубины весело сверкали Шваю прямо в глаза, а тот, устало готовясь к «финту ушами», начал постепенно перенимать на себя инициативу. Мгновение — и вот уже язык Арахнеры безоговорочно проигрывает начавшему свою грозную контратаку, языку парня. Тот, не капли не стесняясь, начинает тщательно кружить им во всей полости рта партнёрши. Она, казалось, уже, что называется, «поплыла»… Правда, порыв слабости тут же был задавлен вспышкой стыда, а Рахни, чуть прорычав, вернула себе доминирующее положение, задавив ограниченного в движениях парня своей агрессивностью и настойчивостью. Швай, получив такой отпор впервые, неожиданно для самого себя, опешил, позволив девушке и дальше вести себя. Но тут же, получше любого иного отрезвителя, подействовал треск рвущихся ниток — это наш герой, улучив момент, прибег к классической своей уже уловке — небольшой поток электричества, созданного с помощью простенького Чуда, прошёлся по нитям Арахнеры, ослабляя те. Ещё мгновение, и вот уже наш герой гордо нависает над девушкой, буквально запрыгивая на ту… И вот, Рахни немного покраснела — Швайгерт совсем бесцеремонно забрался на её брюшко, из-за чего ситуация обрела довольно… интимную настроенность. Страстное дыхание этих двоих переплеталось, а их тела, мокрые от пота, тёрлись друг о друга, сильно возбуждая наших героев. Их близость заставляла эту парочку едва сдерживать себя, дабы не сорваться. Попытка воспрепятствовать одному резкому беглецу провалилась полностью, а потому, уже мгновением спустя, Рахни оказалась стиснута в объятиях, уже в очередной раз за день. — Тц… выскользнул таки. Ну и ладно…. — судя по всему, и не особо грустя, пожаловалась девушка. И вот, странная ситуация… «Что мне сейчас делать?» — спросил сам у себя наш герой. Нисвалить, ни продолжить начатое Рахнерой, он не мог. — Ну и чего ждёшь? — устало спросила девушка. Не глядя, она тут же принялась двигать своими когтистыми пальчиками по телу серьёзно на неё смотрящего, и казалось вовсе застывшего каменным изваянием, своей холодностью задавливающего всякую «игривость». В её голосе, что удивительно, не было и капли этой самой игривости. Лишь какое-то странное отчаяние, и словно бы опустошение. А этот голос, ясное дело, сильно не понравился Шваю. — Рассказывай. — предельно серьёзно сказал парень, отодвинувшись от Арахны, но не прерывая с ней телесного контакта. — И что же мне надо рассказывать? — раздражённо воспряла девушка-паук. — Всё… но, во первых — с чего такая поспешность? Не ощущаю от тебя запаха кофе. — И что? По твоему, я только после кофе могу показать характер? Если правда так думаешь — то ты очень глубоко заблуждаешься. Тяжелого вздохнув, Швайгерт быстро запустил в тело девушки лёгкое диагностирующее Чудо, доказавшее, что всё с ней в порядке, а значит и всё сделанное — лишь её инициатива, а не влияние чего бы то ни было, со стороны... Это сильно насторожило парня — он явно не ожидал столь сильной настойчивости от своей самой первой сожительницы, ныне слишком уж… пожалуй, эмоциональной. Такой напор скорее был характерен ей только после кофе — вот тогда да, вот тогда, она бы смогла сделать всё столь резко… Несколько раз дёрнувшись, Рахнера попыталась высвободиться, опять. И, как следовало ожидать — её ждала лишь неудача. Сильные руки нашего героя надёжно сковали собеседницу. — Рахни… тебе не надо это делать. Не спеши, если не хочешь. Я никуда не исчезну — если ты вдруг захочешь… Этого, то просто скажи, когда тебе станет легче… я ведь вижу, что особой страсти в тебе и не горит сейчас… — Ой, да тебе-то откуда знать… сам небось уже и забыл про меня. «Не исчезну я никуда» — да конечно! Ты ведь нас всех «Та~ак любишь!»… ага, любишь. Но гулять с той девкой из кафе это тебе не мешает, правда ведь? — раздражённо сказала девушка. — А почему? Неужто вот она, в отличи от меня сейчас, такая уж «страстная»? В её голосе было столь много яда, что казалось, будто на мгновение она сама стала чистокровной змеёй, из тех, что поядовитее. Тут даже Мие пришлось бы отдать девушке должное. — Ты про Айку? — удивлённо смежив брови, уточнил Негорящий. — Да-да, эта самая … она ведь такая красивая, правда? Голова, две ноги, две руки, две пары глаз… и всё — полностью человеческое. Прелесть, не правда ли? А уж грудь… даже не чешуйчатая, между прочим! — токсичная насмешка прямо сочилась из каждого слова девушки, словно бы призванная, дабы убить собеседника — При чём здесь вообще Айка? И что важнее — причём тут её грудь? — сухо спросил Швай. Его искренне смущала данная тема, а вернее то, как она оказалась приплетена сейчас к диалогу. — Ой, да ни при чём! — неожиданно резко подалась она с ответом, агрессивно дёрнувшись. Рахни было сейчас отнюдь не весело… А ситуация всё набирала обороты, что заставляло Полого хмуриться лишь сильнее. Его раздражало то, что он так и не смог до сих пор осознать, как обычные повседневные посиделки перешли в выяснения отношений и разборки. — …Слушай, если не хочешь продолжать начатое, то лучше просто возьми и отпусти меня! — начала вырываться Рахни, совсем уж перестав сдерживаться. Ей явно не нравилось её теперешнее положение. Ей не нравилось то, о чём она говорила, и ей не нравилось, к чему всё это шло. Но, больше всего, пожалуй, ей сейчас не нравился именно Швай, что отнюдь не испытывал тяги к ней, сейчас… — Рахни, ты… — Да отпусти ты уже! Хватит меня держать!!! — перебила парня Паучиха, силой скинув его с себя. Тому это явно не понравилось, но понимание того факта, что сейчас всё же лучше будет послушать собеседницу, пришло к парню очень своевременно. И вот, Швай разжал хватку на предплечьях Рахни. — Отлично! Если я тебе больше не нужна, то я пойду! И оставайся теперь с этой своей Айкой! — голос … всего эмоционального спектра, что в этих словах сейчас таился, было не понять никому… Никому, кроме Швайгерта — эти раздражение, разочарование, злость, усталость, страх, душевная боль, грусть, обида… Казалось, что вложенные в речь Рахни, они были готовы погрести под собой абсолютно всё. Понятное дело, сейчас Швай хотел рвануть к Рахни и, удержав её у себя всеми силами, подробно расспросить её о том, почему же она сейчас столь категорично, и было ли именно это вот всё причиной её задумчивости и отрешённости… . «Но она ведь, помнится, улыбалась… искренне улыбалась сегодня, когда мы проводили время все вместе…» — озадаченно подумал наш герой. *Вжух* Швай недовольно перевёл взгляд на источник звука — то было окно, ныне отодвинутое точёной ручкой Арахны в сторону. На чердаке, где сейчас наши герои и находились, было довольное массивное окошко, установленное по просьбе Рахни — она, как правило, использовала его для ночных прогулок по крышам. Видя, что девушка беспристрастно сбегает, Швайгерт хотел было попытаться её остановить, но… [Стой. Не иди. Этой девчонке необходимо побыть немного одной, и перевести дыхание. Если ты сейчас её остановишь, она разозлится лишь сильнее. Лучше не порть свои с ней отношения такой банальной ошибкой, а подожди немного…] — металлический голос Наблюдателя раздался прямо в голове, вынудив парня немного притормозить, скрипнув зубами и непроизвольно сжав кулаки. «Уверен?» — глухо спросил в своих мыслях Негорящий, впиваясь вниманием словно зубами в неприятный голос Духа. [Абсолютно] — без тени неуверенности отрезал Наблюдатель. И лишь скрип закрытого окна тогда раздался в комнате, безжалостно опустившись на довлеющую тамабсолютную тишину. Рахни в комнате уже не было…. ***** Крыша дома под лапками неприятно скрипнула — прыжок с одной крыши на другую, пусть и был не особо тяжёл из-за малого для своих габаритов, веса тела Рахнеры, тем не менее, заставил напрячься непроизвольно выступившую в роли платформы для приземления, крышу. Прыжок — и вот схожую судьбу встретила очередная крыша. А за ней и ещё одна. Куда сейчас направлялась Арахна, не было известно и ей самой — она просто бежала, не разбирая особо дороги. Да, именно так — бежала. Трусливо бежала от собственных мыслей, от ставшего уже родным, дома, от неприятных воспоминаниях о лице той наивной девчонки с розовыми волосами, что судя по всему так же, как и много кто ещё, влюбился в её «Сладенького»… Швайгерт… очень странный человек…. Если его, конечно, можно так называть — честно сказать, Рахни была в этом уже совсем не уверена. Его способности, которые он столь буднично демонстрирует, отнюдь не походят на способности обычного человека. Даже больше — они, по природе своей, и не являются человеческими, что девушка-паук знала точно. Эта самая способность к магии была следствием родства Швая, в каком-то там поколении, с германскими ведьмами. Впрочем, если бы не это самое родство то, как нечто Рахни подсказывает, её Дорогой бы уже был мёртв. Всё-таки, сожительство сразу с четырьмя представительницами иного вида — это отнюдь не шутки. Это вполне себе могло окончиться и различным засильем травм самой разной степени тяжести. Но отнюдь не это было в ним самым важным, или же выделяющимся — отнюдь. Больше всего Арахну привлекал сам характер, и мировоззрение этого парня. Начиная с того, что он абсолютно не боится никого из представителей иных видов — даже самых пугающих из них, в том числе — и заканчивая тем, что умудряется сохранять некое равнодушие почти в любой, заставившей бы иного человека безудержно верещать, ситуации. Швайгерт… Сладенький… Его фиолетовые глаза почти всегда глядели на окружающий мир через призму некоего снисхождение, но при этом, и едва заметного, восхищения. Словно бы он до сей поры ни разу и не видел всех этих, абсолютно обыденных для любого человека его возраста, вещей. Лицо… Забавно, но выражение его лица отпугивает многих — в том числе, при первой встрече, оно покоробило и саму Арахну, ибо парень этот смотрел на неё тогда с каким-то даже высокомерием, необъяснимо переплетённым с равнодушием. Редко улыбался, почти всегда хмурился, был молчалив… Но невероятно заботлив. Рахнера поняла это почти сразу — этот парень имел внешность не совсем соответствующую его характеру — вместо добродушной улыбочки и наивного взгляда, он постоянно взирал на всё вокруг себя одинаково враждебно… И при этом, оставался столь же невероятно «дружелюбным»… если это слово, для данной ситуации, вообще применимо. Швайгерт… он из того типа людей, которые предпочитают словам действия — это ясно во всём. Он и не особо придаёт этим самым словам значение, зачастую, в некоторых совсем уж «запущенных» ситуациях предпочитая обходиться за счёт одних только жестов. Этот парень… Он, без всякой лжи, был любим Арахной, как никто иной. Он сделал для неё многое. Он добр, он силён, он красив… И невероятно … невинен, возможно? Да, именно это слово. Плохо разбирается в намёках, почти не реагирует на открытые заигрывания, и придаёт любви какие-то, совсем уж странные, значения. Он точно воспринимает эту самую любовь не так, как все остальные вокруг него. Этот парень без всякого стеснения идёт на физический контакт, который без преувеличения можно назвать интимным, но при этом, не хранит ни единой непристойной мысли. Воспринимает девушек вокруг себя не так, как должен пылающий юностью и поспешной горячностью, парень, и что удивительно — он словно бы даже не слышал о классических представлениях о любви между парнем и девушкой... Такой необычный… такой очаровывающий… Умеющий необъяснимым образом сочетать, казалось бы несочетаемое, он сиял в этом мире ярче всех, словно бы являясь настоящей звездой, которую можно лишь видеть из далека. Он был не по годам мудр, но при этом оставался так же и довольно наивным, во многих вещах не подкованным… словно бы средневекового, добросердечного старика кто-то запихнул в тело современного юноши. Живя рядом с ним, Рахнера была поистине счастлива. Она, буквально, любила этого парня. Сама того не заметив, она умудрилась покорно оставить своё сердце в руках этого странного парня, взамен же получив счастье. Настоящее, наивное, светлое, прекрасное, счастье. Но… Неожиданно, в их со Сладеньким жизни начали появляться новые переменные. Сначала Мия, потом Папи, потом Центория… Рахни была в их отношении настроена скорее положительно, и всё же… То, что дом Швая, успевший стать гнёздышком лишь для них двоих, стал непрестанно превращаться в какое-то общежитие для проблемных представителей иных видов, нервировал ещё совсем юную Арахну. А больше всего её нервировало то, что Швай относился ко всем одинаково заботливо. Пусть того ей признавать и не хочется, но у Рахни было множество идей о том, как выставить нежеланных соседей прочь, при этом сохранив непогрешимый образ перед объектом своей любви. Было примерно столько же идей и рассорить Швая с остальными, дабы он сам от них отказался, но… У неё просто рука не повернулась. Она не смогла поступить так низко со Шваем, и с, в общем-то, довольно неплохими, девчонками. Понятное дело, весьма эгоистичная девушка-паук не могла просто так отдать Своего Сладенького в руки этих… Этих вот всех! А потому, она вполне уверенно попыталась обосноваться на лидирующей позиции подле сердца своего объекта воздыхания. Тогда же она и поняла нечто неожиданное… Швайгерт… он добрый. Слишком добрый, настойчивый и решительный. Захватить сердца всех своих новых сожительниц для него не стоило абсолютно никакого труда, что удивило Рахни. И ладно бы только это, но… Этот парень… этот страшный придурок поступал ненормально — любые чувства и эмоции, он словно бы ощущал, и пытался вернуть назад в ещё большем объёме. Семья… именно её этот парень создал в кратчайшие сроки. Швайгерт реально, казалось, любил каждого своего сожителя как члена семьи. Это было… ненормально, как говорилось уже ранее. По началу, Рахни посчитала, что этот холодный внешне мальчишка захотел таким образом создать себе настоящий гарем из самых разных девушек самой разной видовой принадлежности. Ну, а иначе это воспринимать было очень трудно — во все те моменты уж слишком сильно Швай походил на какого-то обольстителя, Казанову, привыкшего походя воровать девичьи сердца… Но такое мнение было очень обманчиво, в чём успели быстро убедиться вообще все. Не смотря на удачность в деле обольщения всех вокруг, Швай не разу не пробовал плодов своих трудов — словно бы и не хотел. Словно бы ограничивался… Именно тогда стало ясно следующее — этот парень, казалось что искренне любящих своих сожительниц, просто был чертовски откровенен в своих действиях. Погрузившая слишком глубоко в воспоминания и мысли, девушка, во время очередного прыжка, немного промахнулась. Соскользнула сначала одна лапка, потом за ней последовала вторая, а затем и все остальные лапки начали терять опору. *Ба-Бах!!! * Потеряв опору из-за наплыва эмоций, и не сумев правильно подстраховаться с помощью ниток, Арахна свалилась наземь, судя по всему, попутно придавив собою что-то. — Твою мать! — Это что за херня?! — Какого чёрта?! Испуганные, недовольные голоса себя ждать не заставили — хор из трёх мужских голосов тут же накрыл сознание девушки, пытающейся восстановить ориентацию в пространстве. — Кх… — неприязненно поморщилась она, когда пришло понимание, что несколько её лапок сейчас чем-то зажало. Окинув свою ловушку взглядом, Рахни громко цыкнула — во время падения, её лапки пробили крышу какой-то машины, сильно её смяв — пусть вес девушки меньше ожидаемого для такого рода тушки, тем не менее, он всё ещё остаётся весьма не маленьким. Чтобы искорёжить машину, этого, а так же очень крепких, острых лапок, вполне себе хватило. Но, проблема тут в другом — кажется, что несколько лапок, во время столкновения, пострадали. Впрочем, не так страшно, ибо кроме боли ничего особенно это и даст, да вот только… а ведь лапки, что остались целыми, кажись, застряли. — Проклятье… — Рахни окинула напряжённым взглядом начавших сходиться ближе к ней, людей. Все как один, явно бандитской наружности, да ещё и с физиономиями, омрачёнными непониманием, стремительно переходящим в гнев. Уточнять, в чьём отношении этот самый гнев ими испытывается, я думаю, не надо. — Ха-ха, кажись, я попала… — лишь чудом сохранив на лице присутствие насмешливой улыбки, сейчас уже ставшей отнюдь не столь насмешливой, сказала с видимым напряжением Рахни. Холодная капля пота лениво скатилась по затылку, звонко разбившись о кожу и вызвав по спине целый табун нервных мурашек, истерично метающихся в самых разных направлениях. — Эй, это ещё что за хрень? — Откуда она, блядь, взялась?! — Моя машина! — Держи паскуду, пока не свалила! Только раз пройдясь взглядом по уже метнувшейся в её направлении, толпе, Рахни насчитала где-то дюжину голов разного рода мужчин, возрастом лет от 20 и до 35. Это были, что называется, этакие «панки» — пирсинг, яркая одежда, странные причёски и крашенные волосы. Всё как полагается типичным уличным гопникам из разного рода уличных задворок. Не медля, Рахни применила то, чем пользоваться умела лучше всего — мгновение, и вот первого и самого активного из несущихся к ней парней окутывает прочная сетка из паутины. — Какого?! — Осторожно! — Эй, дебилы, с хера ли замерли?! Она сделать нам всё равно ничего не посмеет — лишь связать! Не знали, что ли?! И, подбадривания от одного из самых крупных здешних индивидуумов из числа гопоты, судя по возобновившимся под гомон разного рода ругательств, нападкам, вполне себе подействовал. Вообще, стоит уточнить, что Рахни, как таковая, была в несколько десятков раз сильнее, чем все эти люди. Они, по сути, не представляли для неё никакой опасности. Огромная сила, острые когти, несколько до сих пор дееспособных лап, легко могущих пробить человеческое тело… и тем не менее — она, именно сейчас, была в опасности. Пусть ей и хватало силы, чтобы отбиться от противников даже с травмой, проблема была не в этом. По сути — это именно она напала на этих людей, свалившись сверху, и испортив собственность. И, сейчас основная проблема была именно в этом, что Рахни, как таковой, нельзя больше вредить этим людям, потому как в качестве самообороны это не пройдёт. Когти ей не помогут сейчас. Если постараются — то смогут эти люди выставить виноватой во всём этом, чисто с правовой точки зрения, именно её. Это же будет… позор. Для неё, стоит об случившимся узнать на её родине… это будет неприемлемо… Но не это сейчас главное. Депортация… она явно сейчас нависла над Рахнерой, грозя ей во всей своей красе. Понятное дело, что девушка не хотела быть депортированной — это разлучит её со Шваем, а именно этого она и боялась сейчас больше всего. А люди, бросившиеся на Рахни, всё не успокаивались: Имея мозга больше, чем классический представитель собственного вида, эти мужики решили не кидаться на опутывающую их одного за одним, Паучиху, в лоб, в зайти к ней с разных сторон — всех перевязать-то она не сумеет точно. И, именно так оно и случилось — скрываясь за фонарями и машинами от Арахны, обходя её с разных сторон, все эти люди сумели подобраться прямо вплотную к Рахни, окружив ту. — Это тебе за мою тачилу, сука! — из слепой зоны, внезапно, выскочил один из самых сейчас злобных гопников, с раскладным ножом наголо, что метился точно в спину человеческой половины Рахнеры. Мгновение, и… — Кха… А-а-а!!! — истошный вопль боли раздался из уст этого самого парня, когда его собственный нож, совершенно неожиданно, словно по волшебству, оказался в его же ноге, сейчас медленно истекающей кровью. Взгляд Рахнеры дрогнул — вся жизнь, только что, пронеслась у неё перед глазами. Впервые она оказалась так уязвима для простого человека, причём — по собственной же ошибке. Ещё мгновение, и пока замершие панки пытались сориентироваться и понять, что произошло, лёгкий всплеск голубоватого света окружил их головы — слабая, едва заметная вспышка, и все мужики в ту же секунду упали, словно марионетки на подрезанных нитях. — Какого…? — вырвалось у удивлённой девушки вслух. И, тут же, стоило лишь возникнуть рядом хорошо знакомой ей фигуре, как Рахни всё поняла. — А… опять твои фокусы. — отведя взгляд в сторону, и судя по всему не желая встречаться глазами со Шваем, неуверенно сказала она. — Да. — однозначный, уже привычно холодный, ответ. Краем внимания Рахни смогла уловить взгляд, который Швайгерт, медленно к ней подходящий, кинул на парня с ножом в ноге. — Не трогай этого… Попыталась, судя по всему, успокоить собеседника девушка, ибо взгляд его в тот момент был уж отнюдь не доброжелательным. — Почему? — нахмурившись, задал вопрос парень. — Потому что, как нечто мне подсказывает, ты явно не станешь с ним церемониться. Серьёзно, тебе бы в зеркало взглянуть — такое чувство, будто ты прямо сейчас кого-то убивать начнёшь. — выдавив из себя неловки смешок, сказала девушка. — Пф. Что за бред. Проверь своё зрение, дура. — смежив веки, и с видимым усилием отведя взгляд от лежащего человека, которому наш герой сейчас явно хотел всунуть в сердце нечто стальное, но в несколько раз большее, чем тот самый пресловутый ножик, парень посмотрел на свою сожительницу. Та же была опутана чувствами самыми разнообразными. Сердце стучало как никогда, а разум, казалось, затопило настоящим цунами, в котором попытаться что-то разобрать было просто невозможно — то была целая канонада самого разного рода чувств, эмоций и мыслей… ***** — Ну привет, Сладенький…. Спасибо, что помог в этой ситуации… Голос Рахнеры пусть и не дрожал, но наш герой видел там явный надрыв. Он так и не понял, почему его сожительница сбежала. Почему она попыталась затащить его в свою постель, что стало этому причиной, и что вообще творилось с этой паучишкой в последнее время…. Он этого всего не осознал, и тем не менее… — Заткнись, тупица. — в одно мгновение оказавшись рядом, Швай использовал магию, чтобы освободить лапки Рахнеры из металлического капкана. — Знаешь, я едва сдержал себя, чтобы не броситься за тобою вслед, когда ты только начала от меня убегать. В тот момент… — он замолчал, приготовив Исцеляющее Чудо. — …В тот момент, я так сильно испугался того, что ты можешь не вернуться… но даже не понял этого сам. Страх… не помню даже, когда я его испытывал в последний раз. Мне… знаешь, как было… неприятно видеть тебя, без прощания уходящей в окно? На ночь… Арахна отвела взгляд, сжав зубы вместе, и пытаясь не дать волю чувствам… — И что, неужто так больно? — с лёгкой, напускной насмешкой спросила она. — Не верится даже. У тебя ведь столько дурочек, без памяти в тебя втрескавшихся… неужто ты так убивался из-за меня одной? Что-то не верится. — Заткнись. Естественно, мне было плохо, когда ты так решительно ушла. А знаешь, почему? Потому что ты — моя семья. Потому что я тебя люблю. Не понятно разве? Сердце её замерло на этих словах, а воздух покинул дыхательные пути. Слова… столь сладкие слова… — Да-да, помню, семья, семья. Мы все семья, конечно… — с раздражением и какой-то даже насмешкой сказала она, отводя взгляд вновь. …слова, что Рахни слышала, к сожалению, уж слишком часто из этих уст… — Именно. — неожиданно, Швай не дал отвести Рахнере взгляда, взяв её за щёки, и посмотрев прямо в глаза. От этого, девушка непроизвольно покраснела, а её сердце начало стенать в груди лишь сильнее. — Мы — семья. Почему? Потому что. Ты, Я, Мия, Центория, Папи, Смит, Айка — это те, кто друг другу не безразличен. Даже больше — сколь бы мне не было неловко этого признавать, я скажу прямо — я люблю вас всех, и как могу посудить — получаю ту же любовь в ответ. Нам хочется быть вместе. Хочется общаться. Хочется проводить время вместе, вместе радоваться и грустить, вместе делить счастье и печали, вместе встречать восходы и закаты. Это всё и делает нас с тобой, и всеми остальными, семьёй, разве нет? — сказано было это Шваем, сейчас непривычно эмоциональным. Слова… Эти слова были наполнены такой искренностью, что казалось, будто бы лишь одна попытка их оспорить будет равнозначна попытке прямо здесь и сейчас убить Швайгерта. Он, сказав всё это, не переменился в лице и на чуточку. Всё так же решителен и уверен в своих словах… Сейчас… Сейчас этот непонятный монстр, оказавшийся в теле мелкого школьника, был подобен самому настоящему солнцу, что одним лишь своим сиянием разгоняет тьму ночи. Он светился яростно и доблестно, буквально опаляя всё, что вставало у него на пути. И сейчас, находясь рядом с ним, и в полной мере ощущая всё это сияние, Рахни могла уверенно принять решение, и понять, что же столь сильно терзало её сердце всё это время. — Да… Сладенький… — тихо начала она, стиснутая в объятиях парня. — Знаешь… посмотри на меня повнимательнее. Голос девушки был едва ли не похоронным. — Что ты видишь? — вырвавшись из рук парня, и немного отступив, спросила она, медленно обводя свою фигуру. — Тебя. Твоё тело. Твоё лицо. Твою душу… — честно сказал наш герой. — Ха-ха… душу, да? Как романтично. Но, всё же, будь добр отвечать честно. Посмотри на меня. Ты ведь видишь это, да? Эти лапы… эти глаза… эти когти… это брюшко… эти хелицеры… С каждым словом она обводила своё тело ладонью всё настойчивее. — Признайся — это всё ведь максимально далеко от человеческих стандартов красоты, правильно? Я знаю, что моё лицо и грудь могут привлекать внимание, но остальное… — не сдержав капнувшую слезу, всё продолжала она. И тут, совершенно неожиданно, Рахнера улыбнулась. — …Та девочка… Айка, да? Она красивая. Добрая. Милая. Она — идеал… а я? Нет, и не близко. Любой знает, что Рахнеры среди людей считаются одними из самых нежеланных соседей. И, причин тому не мало. Так, скажи мне, Дорогой — не лучше ли будет просто забыть такую уродливую меня, и сблизиться с кем-то ещё, а…? Швайгерт, чья чёлка накрыла глаза, начал подбираться к девушке, по чьим щекам сейчас катились бусинки горьких слёз. — Дура. Ты такая дура. Если бы меня волновал твой внешний вид, то я бы ещё при первой нашей встрече стал бы держаться от тебя как можно дальше. — глухо говоря это, Швай ловко поймал текущие слёзы пальцем, вытерев глаза девушки. Рахнера, явно такого не ожидав, стояла сама не своя, не зная даже, что ей стоило бы сейчас делать. Как поступить, и с чего начать… Внезапно, случилось то, чего Девушка-паук не ожидала точно. — Я понял… тебе не понять моих слов. Нужно что-то повесомее… — неожиданно выхватив из ноги лежачего на земле мужика, телекинезом, нож, сказал Швай. — Внешность… она ничего не стоит. Ты ведь, будешь любить меня в любом виде, да? И я тоже буду любить тебе, наплевав на твой внешний вид… Следующее событие, произошедшее, стоило только нашему герою отойти на шаг назад, оставило на сердце Рахнеры неизгладимый след: крепче сжав в руке нож, Швайгерт им замахнулся. И вот, лезвие, словно бы в замедленной сьёмке, метит прямо в лицо парня. Глаза Рахни расширились, насколько это только возможно. Всякий рационализм тут же покинул её… «С лицом, обезображенным шрамом, ни одна из «нормальных» девушек и не обратит на меня внимание…» — каким-то чудом смогли донестись до девушки слова, непонятно откуда взявшиеся, и неизвестно, произнесённые ли вслух. Звук удара стали о плоть… И странная картина — нож, пронзивший человеческую плоть, по которому стекает кровь… — Т-ты… Придурок!!! — гневный женский крик, полный настоящей паники. — Дура! Какого чёрта ты творишь?! — столь же гневно ей вторил голос Швайгерта. — Ты… ты совсем что-ли из ума выжил, скотина?! Безумец! Сумасброд! Суицидник! — Тебе что, культяпки твои не нужны?! Какого хрена ты хватаешься пальцами за чёртово лезвие, долбанутая?! …всё, что было у них на уме, высказывали друг другу парень и девушка. Рахнера, кое-как сумевшая поймать в последний момент нож, смогла спасти лицо своего возлюбленного, из-за чего у того теперь лишь небольшая рана на щеке осталась. — Заткнись! Давай сюда свою руку! — умелым движением вынув нож, Тут же принялся лечить рану девушки, Швайгерт. И тогда, на них опустилась тишина. Оба они не знали что сказать друг другу, и оба же не знали, что у друг друга спросить. Запал ругательств довольно быстро подошёл к концу, оставив после себя лишь странное моральное опустошение. Швай… он сказал, что хотел. Молоть лишний раз языком… было не для него. — Ха-ах… ха-ха … — неловкий смешок. — Что тут смешного…? — Устало спросил парень. Не услышав ответа, он решил посмотреть на ситуацию со стороны… — Х… Ха-ха-ха! Потихоньку, совсем слабо сначала, но нарастая с каждой секундой, парень смеялся всё упоительней. Почему? Зачем? Из-за чего? …а из-за самого себя. Если посмотреть со стороны, то все его сегодняшние действия были крайне глупыми, нерациональными, поспешными, странными, и просто…смешными. По крайней мере, для него самого. …и для Рахни, судя по всему, тоже. У неё ситуация была ровно той же самой, что и у Швайгерта. Истерично смеющихся над собственной глупостью, персон, стало теперь на одну больше… — Ха-ха-ха….! Сколько они так просмеялись, было неизвестно. Казалось, что в этот смех, отражающийся от стен домов, было вложено всё то, что мучало наших героев в этот день. Вся усталость, вся боль, всё раздражение… — Ха… — облегчённо выдохнула Рахни, искренне улыбаясь нашему герою. — Сладенький… я должна рассказать тебе кое-что важное. На самом деле, я… *******