Индиго

      В их общем мире никогда не было света. Была лишь всепоглощающая тьма, которая сжирала изнутри, заставляя чувствовать лишь пустоту и беспокойство. Каждый раз новая доза, грубый секс, а на утро ничего общего. Они просто лучшие друзья, один из которых может предоставить дозу, а другой только рад вновь устроить гонки со смертью.       Удары по щеке приходятся один за другим, оставляя кожу раскрасневшейся. Опять он перегнул палку, опять принял более дозволенного, да так, что в глазах всё мутнее обычного. — Придурок, блять! — чужая рука вновь ударяет по лицу, оставляя от удара лишь звон в ушах, — Что я говорил тебе?! Что тебе было непонятно, когда я рассказывал о предельной дозе, идиота кусок?!       Рыжий еле на трясущихся ногах держится, а потому по стенке вниз сползает, в пустоту смотря. Он даже сказать ничего не может, лишь судорожно воздух глотает. Посиневшие губы дрожат, а бледная кожа в тусклом освещении клубного туалета кажется мертвецки белой.       По ушам бьёт заебавшая музыка, от которой почти невозможно спрятаться ни в одном уголке этого ужасного, провонявшего марихуаной клуба. — Дань, Даня, блять, не смей вырубаться, — Илья со страхом в глазах на парня смотрит и за плечи в его потускневшие глаза смотрит с ужасом нескрываемым.       Пальцы уже было номер скорой набирают, но дилер останавливается, губы до крови кусая. Ему предстояло сделать выбор, самый сложный, быть может, что только может быть.       Да, безусловно, сразу по приезду скорой весь клуб наркоманов и шлюх накроют, накроют Илью как одного из лидеров, но он спасёт тем самым жизнь Данилы, своего лучшего друга, можно считать брата. Или…       Прусикин телефон откладывает и видит, как последняя надежда в чужом затуманенном взгляде исчезает, а рыжему и дышать уже сложно, от чего любой вдох отдаётся в лёгких болью и хрипом.       Илья рядом садится и трясущегося всем телом парня обнимает, придерживая слегка. — Прости, Дань… Неотложка не приедет, — говорит тот ему на ухо и чувствует, как постепенно вместе с чужим сердцебиением и дыханием ускользает и что-то внутри Прусикина, будто отрывая от сердца куски.       Поперечный ничего не видит уже и не слышит, только чувствует, и то притуплённо совсем. В последние минуты помнит лишь музыку вдалеке, виноватое выражение лица перед своими глазами, а уже в последние пол минуты он помнит, как чужие сухие губы накрыли его собственные, посиневшие, затягивая в последний прощальный поцелуй.       Дыхание и вовсе теряется, унося с собой жизнь младшего, оставляя лишь его тело с широко раскрытыми стеклянными глазами, взор которых был направлен куда-то в потолок.       В их общем мире никогда не было света. Была лишь всепоглощающая тьма, которая сжирала изнутри, заставляя чувствовать лишь пустоту и беспокойство. Каждый раз новая доза, грубый секс, а на утро ничего общего. Они просто лучшие друзья, один из которых может предоставить дозу, а другой только рад вновь устроить гонки со смертью. Так было. Было до того момента, как Данила не потерял управление в тех самых гонках. Он проиграл, а значит и Илья тоже.       Это их общая кончина.