клубничное вино

Мама часто говорила, "- Эйс, слушай не только свое сердце, но и сердца других тоже" Мама часто повторяла, "-Эйс, будь внимательнее к окружающим." Мама добилась своего. И вот теперь, Эйс сидит за столом, ухмыляясь в ответ на кипящий гневом взгляд Риддла. По скатерти размазаны куски пирожного, крошки валяются на брюках, лакированные туфли хлюпают в черничном соке. Ярко-красный ковер напоминает теперь букет полевых цветов в которых преобладают маки; пятен столько, сколько нет на карме Эйса. Но зато скоро они появятся у Риддла в виде пролитой крови рыжей отвратительной лисицы по правую руку от него. Банкет испорчен. Одно неприятное, острое слово в сторону Эйса привело к тому, что гостиная теперь напоминает поле боя едва ли не Второй мировой. Любой совет, который должен бы стать искрой в темном тоннеле, обращается в подожженый бензин. И бам. Красный лис так сильно напоминал созревшую клубнику, что Эйс посмотрел исподлобья и облизнулся. Очень медленно облизнулся. Риддл очевидно заметил манёвр и заалел ещё сильнее. Слова путались на языке клубнички, а в это время рыжий лис забавлялся, - в его глазах читалось мрачное удовлетворение. В конце концов Риддл попросил всех выйти, бархатным спокойным тоном. Эйс от удивления даже сел правильно, скинув с колена свою ногу. Конечно, выйти всем, кроме Эйса Трапполы. — Ну, раз все вышли, тогда и я пойду? — Ты. Никуда. Не. Пойдешь. Риддл снова принял вид алой бестии. Рыжий лис нахмурился. Ему не понравилось, что все вышли, ему вообще не понравилось на банкете ничего, кроме пирожного. Он стянул с руки перчатку и кинул ее под ноги старосты. Янтарные глаза темнели от концентрированной злости. Яду этих эмоций могла бы позавидовать даже черная вдова. — Эйс... — Принимай вызов. Драматично откинув плащ назад, красный лис вздернул нос. Пренебрежение исходящее от него, проникало под кожу Эйса, как игла с мышьяком. Ручка сверкала в руках Риддла теперь по-другому, - внутри камня собиралась сила, готовая стать экспансивной пулей, что раскрывается цветком во время убийства своей цели. Первый мак распустил свои лепестки в плече Эйса, второй достиг колена, и вот уже по всей его лимфатической системе проводилась репетиция парада смерти. Но самый главный, самый ядовитый, самый красивый цветок расцвел на устах Риддла. Снова та же фраза. — Тебе не победить меня, Эйс, никогда. Будь выражение лица старосты серьезным, звучало бы совсем по-иному, но в его прищуре играло наслаждение своим превосходством. Именно оно сделало всё хуже. — Не будь так самоуверен... — лис поднялся с колен. Его лицо выражало беспристрастность, а ручка угрожающим выпадом была направлена на грудь Риддла. Тело ужасно болело, словно в вены вставили мелкие гвозди, скелет же на кусочки будто раздроблен. Красный лис не предугадал одного, - он победил всё, кроме его воли. Ветер гордости Эйса никогда не позволит затухнуть решительности. Три мака были отражены взмахом ножа рыжего лиса. Риддл обеспокоенно пятился назад. Когда атаки старосты прекратились, в естественном ошеломлении, Эйс взял ружье правосудия и начал стрелять из своих рук. Конечно, он ни разу не попал, у красного лиса были слишком хорошие навыки защиты. Он сам по себе был СЛИШКОМ хорош. Зато временное замешательство помогло приблизиться Эйсу настолько, что можно было схватить Риддла за воротник, и вцепиться в его шею, как во вкусное настоявшееся клубничное вино. Выпад Эйса потянул за собой ответом крепкие объятья Риддла уже в бархате диванных подушек. Рыжий лис все не мог оторвать свои губы от молочной кожи любовника, сознание было затуманено как будто афродизиаком, боль отходила на второй план перед возбуждением. Шорох шёлка школьной формы прерывался иногда на эфир страстных поцелуев, пока они раздевались. В конце концов, когда оба обнажились, начались танцы, которые становились все горячее и горячее. У Риддла самая чувствительная часть бедра, и никто так хорошо не знал это как Эйс. Хитрый лис гладил его кожу очень мягко, и медленно, словно лил теплое молоко на тело, а после сжимал до боли, до покраснения, чтобы слышать вновь и вновь то, как изумительно стонет Риддл. Каждый раз он срывал с губ его вскрики как цветы, — у Эйса их уже был пышный букет. В этот раз наклоняясь за новым цветком, валет проскользнул рукой по бедру вверх, к самому сокровенному месту. Король роз очень сильно покраснел и попытался выбраться из неловкой ситуации, потому что очень хорошо знал что будет дальше, - ему этого не хотелось... наверно. Фетиши у Эйса были специфичны, зато как пазлы, отлично совпадали с желаниями Риддла. Например, с желанием быть в подчинении в постели. Эйс выражал свой статус с помощью слов, грязных разговоров и иногда взрослых игрушек. Он настолько мастер своего дела, что Роузхартс готов говорить "да" по тысяче раз за ночь, лишь бы сказка не кончалась. Эйс удержал свободной рукой тонкое тельце Риддла, попутно шепча издевательское: "Малыш, ты куда? Ты мне не дал насладиться десертом за столом, значит я буду наслаждаться им в постели". Все это было игрой. Красивой игрой в необоюдное принуждение. У красного лиса все губы в крови, а чужой язык слизывал красные капли и довольно ухмылялся. Укусы от зубов рыжего непослушника ужасно болели в области ключиц, вперемешку с тянущей сладкой от следов поцелуев. Риддл едва соображал, ощущая, как по его телу неспешно течёт пламя страсти, пока Эйс был занят подготовкой к процессу. Король даже не понимал, что именно сегодня будет, каждый раз что-то новенькое, но обязательно вкусное. Губы Риддла с силой накрыла ладонь, и в это же время его член напрягся в плотном кольце пальцев. Нет, это не было обычным удовлетворением. Кольцо распустилось ненадолго, чтобы принять туда ещё и пенис Эйса. Не зря рука была прижата ко рту старосты, потому что в постели он намного громче чем кажется в жизни, и их могли бы легко заметить. Отзывчивое тело Риддла не заставило долго ждать, весь комок страсти спустился тяжело вниз, напрягая венки тянущиеся по всей длине члена, обостряя чувства до безумия, — он ощущал бешеный пульс Эйса, его напряжение, и оно было на грани. Но Эйс не будет ничего делать без просьбы. — Ну же, малыш... — шепотом простонал валет. Его голос сильно дрожал. — Эйс.... — Да? Скажи мне это. — из мольбы тональность резко понизилась до холодного приказа. Он ощутил на языке вкус власти, металлической, как кровь своего любовника. — Скажи. — Эйс, прошу... Сделай это и не останавливайся. Прошу. Эйс послушный мальчик и, прежде чем начать, сказал на ухо своему малышу что его очень заводит его возбуждённый, доведенный до грани вид, и ему каждый раз хочется портить его развратом все сильнее и сильнее. Движения члена Эйса были издевательскими, - амплитуда набирала скорость, но как только он чувствовал что Риддл готов кончить, резко тормозил. На втором кругу пытки любовник не выдержал, и начал бить его в грудь кулаками, попутно оставляя на руках следы своих зубов, а Эйс в ответ смеялся, заливисто и мягко. Пот сходил с Риддла ручьями, как растопленные ледники Килиманджаро, четвертый раз пытки оставил его совсем без сил. Начинался пятый. Пальцы сжались на шее Эйса, решительный взгляд был направлен в смеющиеся рыжие глаза. — О, даже так~ — только и произнес лис. На пятый, чертов, пятый раз, сжимая горло ненавистного любовника, Риддл смог кончить, с феерверком перед глазами. Эйс достигнул своего пика вместе с Роузхартсом, только намного тише. Стоило бы обеспокоиться о том, что крик был кем-то услышал, и надо бы убраться по-хорошему отсюда, но они были слишком обессилены и слишком влюблены в данный момент. Без слов смотрели друг другу в глаза, сжимая пальцы друг друга, испачканные оргазмом, развратом, счастьем. Вдыхали аромат любви и нежно целовались. ××× — Я не могу тебя победить да, Риддл? Я сегодня сделал это четыре раза~ — Так ты...ты...это.специально? — И спровоцировал тебя тоже специально, — лис подмигнул. — Я ведь помню как сильно тебе нравятся острые ощущения.~ Риддл хотел разозлиться. Желал выйти из себя. Преподать урок. Не смог. Только повернулся спиной к одевающемуся Эйсу и бросил: — Может, ты и не такой пропащий, раз наблюдательности тебе не занимать. Но я верну тебе долг. Роузхартс обернулся через плечо и самодовольно улыбнулся, ставя этим жирную точку в конце своего монолога.