Лишь одно исключение

Девушка заходит в комнату с одной одиноко светящей лампой. Остальное пространство довольно просторного (как кажется на первый взгляд) помещения находится во мраке. Мрак не даёт разглядеть очертания предметов и понять, что где расположено. Девушка идёт практически на ощупь, как мотылёк летит к свету. Она подставляет лицо лампе, которая немного согревает её, и прикрывает веки от секундного наслаждения. Где-то в глубине комнаты слышится шёпот и начинается какое-то движение, которое приближается. Он подходит к ней сзади и кладёт руки на плечи, медленно спускаясь ниже. Проводит по рукам, очерчивая каждый изгиб, далее невесомо дотрагивается до талии и наконец добирается до бёдер. Тут её рука резко останавливает его, и он немного вздрагивает. — Почему остановилась? — его горячий шёпот в ухо заставляет её дрожать от желания, которое она давит в себе, не давая выплеснуться наружу. Она не сможет так просто отдаться ему. — Давай не будем спешить. — Хорошо. Если ты не хочешь так, придётся делать выбор. Он медленно отходит от неё и она больше не чувствует его горячего дыхания. Она начинает гадать, что он собирается сделать. Комнату заливает яркий свет слишком резко, что заставляет её так же резко зажмуриться и потереть глаза. Только теперь девушка может в полной мере рассмотреть все убранство комнаты. Комната представляет собой помещение метр на метр. В центре стоит стол и стул. Над ними одиноко висит лампа, которая и дает весь свет в комнате. На стуле сидит парень весь в царапинах, синяках и кровоподтеках. Девушка коротко вздрагивает и уже хочет закричать, но её рот тут же зажимает рукой другой парень. Он медленно поворачивает её голову в свою сторону. Только сейчас она может рассмотреть его лицо и заметить малейшие детали. Сегодня он в квадратных очках, густые почти чёрные брови сведены к переносице, а рот в недовольной ухмылке. — Я же сказал, что будет по плохому, — он проводит по её лицу, чем заставляет смотреть чётко ему в глаза. — Либо ты соглашается добровольно, либо будешь наблюдать, как умирает твой друг. Ты ведь любишь его, не так ли? Девушка молчит, стараясь сохранить здравый смысл, и даже не может пошевелить головой. — Мария, — ласково обращается он к ней. Это первый раз, когда он назвал ее по имени и так официально. — Виктор, — так же ласково и официально произносит она. У неё немеет все тело от этого имени. Имя её любимого и врага одновременно. — Выбирай. Она смотрит в сторону человека, связанного на стуле и грустно улыбается. Он поднимает голову и отрицательно ей качает. — Ты не должна, — произносит он. — Если хочешь жить — беги от него. Маша молчит. Она даже не знает имени этого человека на стуле, а должна выбирать его судьбу. А Виктор говорил, что она его любит. Но как ей может быть дорог человек на стуле, если есть только он? Как он просил его называть? Вик! Странно сократить имя именно так. Его полное имя намного звучнее и привлекательнее. — Скажи мне его имя, — просит Маша. — Его зовут Матвей, — отвечает Виктор сдержанно. У Маши в голове словно щёлкнул огромный выключатель, и она вспомнила, кто эти люди. Она приоткрывает рот, гадая, что же делать. И тут на неё накатывает полное безумие. Они, как Харли Квин и Джокер — до безумия идеальная пара. — Я выбираю тебя, — произносит Маша. Виктор хищно улыбается и за руку подтягивает её к себе. Пара заходится истеричным смехом, обнимая друг друга. — Что с ним сделать? — осведомляется Виктор у своей подружки. — Убей его! — кричит она. Маша, не в силах больше ждать вытаскивает из заднего кармана его брюк пистолет и стреляет в голову. Пока из Матвея медленно уходит жизнь, они смеются. Виктор ещё ближе притягивает её к себе, но она не намерена останавливаться на простых объятиях. Сердце Матвея отбивает последние удары, а пара сливается в жарком страстном поцелуе… — Тихо, тихо! — кричала Алёнка, пытаясь угомонить Машу. — Проснись, Машка! Девушка, вскрикнув, подскочила на кровати и все же заехала Аленке рукой в глаз. Огневская застонала. — Прости, прости, — залепетала Маша, потрогала губы и облегчённо выдохнула. — Господи, это всего лишь сон. — Что же тебе такого снилось, что ты Аленку в глаз ударила? — поинтересовалась Кира, садясь на кровать. — Я расскажу вам за завтраком, — пробормотала Маша в полнейшем шоке от сна. Чтобы она, так страстно целовались с Виком! Приснится же такое. Маша несколько раз перекрестилась и пошла умываться. В ванной все происходило по обычному сценарию. Чистка зубов, утреннее умывание лица и осмотр спины. Маша каждый раз дотрагивалась до линий и тут же отдергивала руку. — Как же больно… Все собрались в кухне. Кира болтала со Снежкой по телефону. Варя обрабатывала ранку на брови Огневской, а Машу заставили готовить всем чай и бутерброды. — Ну что, как там Снежка? — спросила Варя, убирая обратно в аптечку перекись. Вместо ответа Кира лишь захохотала ей в лицо. — Я спросила что-то смешное? — Да не ты. Просто Снежка так неумело Фила ругала. Это невозможно слушать без смеха. Она ему говорит одно, а он ей вообще про другое. В итоге, они поругались прямо по телефону. — И в чем же причина? — поинтересовалась Алёнка. — Черных разбил ещё одну вазу. А теперь, — Кира глянула на Машу, — мы слушаем твой сон, из-за которого ты чуть Алёну не пришибла. — Только, пожалуйста, во всех подробностях, — попросила Варя. Маша глубоко вздохнула и передала весь сон, ничего не утаивая. — И в конце мы страстно поцеловались, а Матвей умер, — закончила Маша. Девчонки уже сидели с открытыми от изумления ртами и глазами по пять рублей. — Вот это сны у тебя, — выдохнула потрясенная Алёнка. — Я сама не ожидала. Надеюсь, этот сон не предвещает моё будущее. Я не хочу, чтобы Матвей умирал от моих рук. — А с моим братцем вот так целоваться хочешь? — спросила Кира и показала Маше видео из интернета. Алёнка поморщилась, Маша впала в ступор, а Варя мечтательно улыбнулась и закусила губы. — А я бы хотела, — воскликнула Варя. — Также как в Связанных. — Я бы тоже, — неожиданно для себя самой кивнула Алёнка. — Желательно с Сашенькой. — Абрикосовым? — пошутила Кира. Аленка раздраженно стукнула Сменкину по руке. — А что? Тоже Саша ведь. — Нет! Из сериала. Сдался мне этот Абрикосов. Ему ещё расти и расти до Сашеньки из Связанных. — Ну да, ну да. — Да ну вас. Алёнка схватила тарелку с бутербродами и ушла в гостиную. — Не сори мне там! — крикнула вдогонку Маша. — Отстань, — Алёнка махнула рукой. Изначально весь выходной Маша собиралась посвятить учёбе и подготовке к предстоящей контрольной по алгебре. Она решительно села за учебник и стала выписывать формулы, читать правила и решать какие-то примеры, которые скорее всего будут в контрольной. Маша уже десять раз прочитала, казалось бы, простейшую задачу, но она не могла понять, как её решить и что вообще от неё хочет автор учебника. Решила попробовать другую, более простую. Тоже ничего. Цифры плывут перед глазами, решение только приходит в голову и тут же вылетает. Что же это такое? Девушка перевернула страницы на самое начало учебника. Там-то самые простые задания, которые они уже разбирали. И снова совершенно пустота. Вместо алгебры у неё в мыслях только Матвей и Виктор. Её поцелуй, смерть Матвея. Маша проморгалась, пытаясь вернуть зрению чёткость, а уму ясность. Вот! Нашла. Самые простейшие примеры для седьмого класса. Это было три года назад, поэтому с этим она уж точно справится. И все равно абсолютно ничего. Ни одной светлой мысли по решению примера даже за седьмой класс. Маша нервно кинула ручку на стол и, закрыв книги, потерла виски. Как что присниться — хоть стой, хоть падай. Девушка решила немного отвлечься. Понятное дело, что сейчас ей учёбой заниматься не суждено. Маша пришла в гостиную, где девчонки занимались кто чем. Варя и Кира расположились на полу, между ними стоял стул с шахматной доской. Алёна, скрючившись в кресле, разгадывала кроссворд, иногда спрашивая у девчонок. — Античный бог, покровитель муз, олицетворение мужской красоты, — внимательно прочитала Алена из книжки с кроссвордами. — Семь букв. — Виктор, — уверенно сказала Маша. На счёт кроссвордов она никогда не ошибалась, но не в этот раз. — Нет, не подходит. Тут семь букв, а в этом имени шесть, — серьёзно проговорила Алёнка и уткнулась в книгу. Маша покраснела. Вот и проболталась, что весь сегодняшний день только о нем и думает. — Что, Огневская, смотрю в книгу, вижу фигу? — посмеялась Кира. — А сама-то отгадать не сможешь, — Алёнка залезла в ответы. — Аполлон! Подходит. А то Виктор, Виктор. — Спалилась, Машенька, — подколола Варя и стала думать, как ей лучше сходить. — Шах. — Подожди! — Кира выставила руку вперёд и передвинула ещё одну фигурку. — Шах и мат, Варечка. Я победила. — Давай ещё партию? — взмолилась Ветрова. — Не, — Кира зевнула, — с Машей сыграй. Я хочу фильм посмотреть какой-нибудь. — Я тоже не могу, — Маша замахала руками. — Мне готовится к алгебре надо. А то с этими снами я толком ничего не решила. Варя глубоко вздохнула и решила, что им всем не помешает сделать уроки, а после немного позаниматься дополнительно.

***

Виктор вальяжной походкой вошёл в класс. Маша при одном взгляде на него сразу и смутилась и покраснела и испугалась. Она сидела в конце класса, хоть и не видела половины доски из-за не очень качественных очков. Виктор подошёл к ней и спокойно опустился рядом. — Ты ведь не тут сидишь, — тревожно пробормотала Маша, не поворачивая головы. — А почему я не могу сесть с тобой? У тебя ведь на парте не написано, что с тобой не могу сидеть именно я. Маша промолчала и стала нервно оглядывать то доску, то окна, а потом добралась до увлекательного изучения таблицы Менделеева. Далее стала копошиться в сумке, пытаясь найти салфетку для очков. Куда угодно, только не на него. — Ты слишком напряжена, — заметил Вик и хотел накрыть своей рукой её, но она руку тут же отдернула. — Да брось, я просто волнуюсь из-за контрольной по алгебре. — Только не надо мне врать, — попросил Вик и улыбнулся своей обворожительной улыбкой. Маша испугалась его улыбки. Такая же, как во сне. А они во сне безумны. — Алгебра уже прошла и нам даже работы раздали. Хотя, я более чем уверен, что у тебя два и теперь тебе придётся отчитываться перед мамочкой за свою двойку. Маша резко поднялась со стула и села на первую парту, подальше от него. Вик лишь усмехнулся и залез в телефон. К нему подошёл Матвей и ударил по столу, привлекая внимание Виктора. — Что ты ей сейчас наговорил? — грозно поинтересовался Назаров. — А что такое? — осведомился Вик. — В защитники слабачек подался? Действительно, почему бы не стать героем, который защищает таких слабачек, как она? — Не смей так про неё говорить! Она не слабачка. — Хорошо, хорошо, — Вик поднял руки в примирительном жесте и поднялся со стула. — Ты прав. На ботаника больше смахивает. — Да кто ты вообще такой, чтобы говорить про девушек такое?! — вскипел Матвей и схватил Вика за руку. После этого крика с места поднялась и Маша. У неё в груди что-то защемило от неприятного ощущения. Ей будто задали вопрос: кого бы она спасла, а кому дала утонуть — маме или папе. У девушки вытянулось лицо, а глаза неприятно защипало. Она не знала, за кого переживать. Вик заметно напрягся, когда Матвей немного приподнял рукав толстовки, что не укрылось от взгляда Матвея. — Что же ты сразу таким серьёзным стал? Скрываешь что-то? Вик промолчал, только вырвал свою руку из цепкой хватки Матвея и нервозно поправил рукав толстовки. Сверля Назарова взглядом, Виктор схватил свои вещи и выбежал из класса. Маша пропустила удар сердца, а дыхание будто замедлилось. К ней подлетел Матвей и усадив её на стул, сел перед ней на одно колено, а руки положил на её колени. — Он что-то сделал с тобой? — встревожился Матвей. Маша подняла голову и глубоко задышала, чтобы убрать предательские слезы, которые так и норовили политься из глаз. — Всё хорошо. Не переживай. Матвея это не успокоило. Он решил теперь защищать девушку, поэтому сел рядом с ней. Машу совершенно не волновало его присутствие. С Виком что-то не то. Только она собралась погрузиться в изучении химии, как в кабинет спустя пять минут урока, вернулся Вик. Он извинился за опоздание и, также прикрывая руки, прошёл к своему месту.

***

Даже уроки русского и литературы и любимое чтение сочинений не могло успокоить Машу. Как смог этот Сменкин за один день так задеть её чувства? И задеть во всех смыслах. Всего за несколько часов, что они вместе находятся в кабинетах, он заставляет её нервничать больше, чем перед сложными тестами. У Маши уже пересохли все губы, и иногда она забывала, как дышать и то и дело оборачивалась. Он сидел на последней парте и также иногда поднимал глаза, и они встречались взглядами. Если у Маши неожиданно взгляд падал на его руки, он тут же старался натянуть толстовку до самых пальцев, будто она просвечивается и может открыть его самые страшные тайны. Маша глубоко вздохнула, пытаясь привести в порядок мысли. — Цветкова, Цветкова! — звал учитель её уже семь минут. Маша рассеяно подняла стеклянные глаза, в которых стояли слезы, и встала со стула. — Ты уснула что ли? — Нет, нет. Я вас внимательно слушаю. — Прочти вслух свое сочинение. — Я не хочу, — еле слышно проговорила Маша. — Что, что? Цветкова, говори громче. — Я не хочу и не буду читать свое сочинение! — выкрикнула Маша на весь класс. — Теперь достаточно громко? — Не дерзи, Цветкова. — Пожалуйста, называйте меня по имени, — уже вежливее и спокойнее попросила Маша. Учитель горестно вздохнул. Маша села на место и уткнулась взглядом в парту. И почему она раньше не замечала насколько интересные узоры на партах рисуют дети из классов помладше? Такие познавательные, а какой у них словарный запас. И вновь смотреть куда угодно, но только не на него. «Прошу тебя, — говорила Маша самой себе. — Не оборачивайся. Только себе хуже сделаешь». Себя убедить она не смогла, поэтому все же обернулась. Виктор улыбнулся ей и, забыв про рукава кофты, Маша увидела едва заметные красные линии на его руке. Девушка мотнула головой, отгоняя мысли прочь, и погрузилась в созерцание узоров на столе. Алёнка уже который раз томно вздыхала от восхищения, чем начала бесить Абрикосова до невозможности. Кира с Артом просто сидели и болтали, стараясь узнать друг друга получше. Варя и Илья продолжали спорить, не обращая внимания на урок. Иногда они вскрикивали очень громко и заработали уже по два замечания каждый. — Как же это красиво, — в который раз вздохнула Алёнка. — Да что ты там читаешь до такой степени интересное? — поинтересовался Саша, уже не в силах слышать ещё один её томный вздох. — Роман называется Звезды родного города, — сказала Алёна, как будто не Саше, а самой себе. Тут она внимательно оглядела класс и стала бормотать под нос: — Так и кем же сделать главных героев? Может, Матвея и Софу? Они же вроде встречаются. Нет, Софа слишком дерзкая и таких благородных поступков уже точно не совершит. Идём дальше. О! Денис и Лена — неплохая пара, но Денис слишком стеснительный, а Лена слишком заносчива. Тоже не подойдёт, — Алёна посмотрела на описание героев и стала ориентироваться на него. — У него карие глаза. Повернись! — грозно потребовала она у Абрикосова. — Что тебе от меня надо? Алёнка заглянула ему в глаза. — Нет, ты тоже не подходишь. Они у него светлее. Так, у Мещерякова зелёные. Кира. Сменкина! — позвала Алёна. — Да? — повернулась Кира, будто её оторвали от очень интреснейшего занятия. — Не-е-е, — протянула Алёна, — твоя фиолетовая чёлка все портит. Может, Машу? А с кем её поставить? Так, Матвей занят, Лёша занят. Виктор слишком высокомерный и у него слишком волосы тёмные, а тут нужен рыжеватый отлив. Тут девушка заметила очередную перепалку Муромова и Ветровой. Вот сейчас и проверим насколько они совместимы, и достойна ли Варя носить фамилию Муромова. — Так, ага. У него глаза чуть светлее — это хорошо. Рыжие волосы — хорошо. Маленький носик, тонкие губы и даже веснушки есть! Да он же вылитый Вильгельм. Варечка, — Алёнка прищурилась и сложила губы в трубочку. — Всегда идеально убранные темные волосы- есть. Красивое тело и милое личико — есть. Вкусы в одежде — тем более есть, — Алёнка стала читать дальше. — Бли-и-ин, глаза должны быть сиреневые. Варечка, — сладким голосом позвала Огневская. — Что?! — одновременно повернулась и Илья и Варя. — Идеально! — воскликнула Алёна и выставила руки, присматриваясь как они будут выглядеть в совместном кадре. Когда старосты поняли, что от них ничего не требуется, снова занялись переговорами. — Я на седьмом небе, — восхитилась Алёна, прижимая к себе книгу. — Рекомендую все-таки спуститься на землю, — сказал Саша, сложив руки за голову. — Да ну тебя, — махнула Алёнка, но все же повернулась к нему. — Ты только послушай. Саша повернулся в её сторону, и Алёнка шёпотом начала читать. «Она опустила взгляд в пол, не желая больше слышать не единого слова из его уст. — Почему вы пришли ко мне в такой час? — спросила она как можно спокойнее. — Я не мог бросить вас в эту ночь. Хотел увидеть вас снова. — Но почему вы пришли за несколько часов до праздника? Мы бы там встретились и нормально поговорили, — её голос дрогнул от накатившего отчаяния и волнения. — Нет, душа моя, — на его лице не дрогнул ни один мускул. — Сегодня ночью я уеду и больше не побеспокою ваше высочество. Но я не мог уехать, не сказав правды. — О чем вы? — Эмили удивлённо захлопала глазами. — Я влюблен в вас, — выпалил он на одном дыхании». У Аленки также сперло дыхание и она, громко уронив книгу, расплылась на стуле. — Как же это красиво.

***

— Снеж, мне нужно с тобой серьёзно поговорить, — пробормотала Маша. — Подожди минутку, — ответила Снежка, а Маша кивнула. — Филюш, можешь убрать с плиты кастрюлю? Фил отложил камеру, с которой пытался разобраться и подошёл к плите. Взял кастрюлю за горячие ручки и тут же поставил обратно на плиту, расплескав содержимое. Невыключенная плита неприятно зашипела. Парень виновато посмотрел на Снежку. — Ты когда-нибудь станешь хоть чуточку самостоятельнее? Вечно все самой делать приходится. Маш, я сейчас. — Ничего страшного, — заверила подругу Маша. — Иди уже отсюда, повар недоделанный! Фил прижал её к себе за талию, а Снежка пыталась в его хватке убрать кастрюлю. — Вот сейчас из-за тебя переварю макароны, а потом ты же есть не будешь. Фил оттолкнул от себя девушку и с обиженной моськой уселся на диван. Снежка закончила с готовкой и наконец села перед монитором, готовая выслушать Машу. Фил тоже заинтересовался, но не подавал виду, продолжая увлечённо крутить камеру, делая вид, что разбирается с настройками. — Снеж, а как ты поняла, что в Фила влюблена? — спросила Маша. Снежка на секунду впала в замешательство, но потом задумалась. — Интересный вопрос. А зачем тебе? — поинтересовалась девушка. — Появилось одно дело, и я хочу докопаться до истины. Снежка кивнула, но расспрашивать дальше не стала. — Да никак она не понимала, — подал голос Черных. — Я ведь такой милашка, что в меня просто невозможно не влюбится. Снежка открыла рот от возмущения и повернула голову в его сторону. — Значит так, — серьёзно сказала она. — Кто-то мне говорил, что голодный, как собака. Я для кого макароны готовила? Иди ешь и не подслушивай. Фил повиновался и пошёл на кухню. — На самом деле я сама не знаю, как поняла это. Мы долгое время общались просто как друзья, — стала рассказывать Снежка. — Я знала всех его знакомых, которые часто замечали, что мы сидим или лежим друг на друге. Потом Фил спросил — есть ли у меня к нему чувства, как к парню. Я долго думала над ответом, а потом он сам признался мне в любви, а я сказала, что чувствую то же самое. Он предложил мне стать его девушкой и вот мы уже два с половиной года вместе. — Скоро три будет, — уточнил Фил с набитым ртом и тарелкой в руках. — А я не поняла, — Снежка обернулась. — Ты куда собрался? — В спальню. Вам не мешать. — Ты в кровати есть будешь? — поинтересовалась девушка. — А значит то, что я сегодня чистое белье постелила тебя не волнует? — Да как-то не особо. Я ведь аккуратно буду. — На кухню, — приказала Снежка, но Фил не сдвинулся с места, а лишь гордо смотрел на девушку с тарелкой и вилкой в руках. — Живо! И не выходи оттуда, пока не съешь все. Фил надулся и ушёл на кухню доедать. — И чтобы посуду помыл за собой! Фил что-то неразборчиво промычал, но зашумела вода, и послышалось ворчание. — Тут к гадалке не ходи, скоро из бизнесмена превращусь в посудомойку. — Я все слышу! И ты давай там не ерничай и мой хорошенько. — Он у тебя, как маленький ребёнок, — Маша усмехнулась. — Скорее взрослый, — посмеялась девушка. — А все-таки, зачем тебе знать мою историю отношений? Маша колебалась и тщательно подумала над ответом. Действительно зачем ей все это? — Я просто не могу понять — к кому чувствую симпатию, а к кому отвращение.