night shopping

Двери торгового центра разъезжаются — и Конверс вальяжно выходит из здания, закинув за спину два огромных подарочных пакета. Ночной город встречает сотней огней. Многоэтажные дома с горящими окнами, неоновые вывески, свет фар автомобилей — жизнь кипит, как суп в кастрюле, и Конверс плавает в самом центре гущи. Он достаёт из кармана телефон-раскладушку и проверяет время. Полдвенадцатого. Все ещё впереди. Конверс направляется к парковочному месту, на котором находится кричаще-розовый кабриолет с водителем. Играет бодрый сити-поп. Не заморачиваясь открытием дверей, Конверс закидывает пакеты на заднее сиденье, а сам запрыгивает на переднее пассажирское. — Как дела, Вайс? — спрашивает Верс и смотрится в боковое зеркало. На него в ответ глядит мужчина с ухоженными усами, как у Фредди Меркьюри, и солнечными очками, поднятыми на лоб. Нервозным движением Конверс поправляет причёску-андеркат. Просто секс-символ города Люберцы-1987. Вайс ковыряется в белоснежных зубах зубочисткой и цедит: — На мне так много льда, чел. Я просто айсберг. В свете огней города драгоценности Вайса мерцают и блестят, точно аниме. Настоящий айсберг. На таких, как он, тонут «Титаники», а все пассажиры лайнера слепнут от сияния камней и умирают счастливыми с выжженными глазами*. — Это, конечно, хорошо, — соглашается Конверс. — Едем? — Куда на этот раз? Верс достаёт из бардачка цветастую соду, поддевает ногтём язычок — и с шипением открывает. Сделав пару глотков свежести и бросив глубокомысленный взгляд вдаль, говорит: — Как обычно. — О'кей, значит, как обычно, — плана нет и не будет. Прорвёмся! Только вперёд — а там интуитивно поймём, где не хватает нашего присутствия. Вся ночь впереди, брат. — Я тебя умоляю, ты опять насвинячишься и уснёшь к двум. — Ты так говоришь, как будто это что-то плохое. Будь проще! Вайс заводит машину — и начинается драйвовая поездка. Они разъезжают по ночному городу и любуются витринами магазинов, иногда заглядывают на безлюдные дороги и разгоняются по полной — «Формула-1». На языке шипит цитрусовая сода, в лицо со свистом бьёт прохладный ветер, скорость пронизывает тело — и всё это сопровождается задорной музыкой из радио, ритм которой совпадает с пульсом двух молодых гедонистов. — Нам надо посадить пару дам на заднее, не думаешь? — спрашивает Вайс, когда Конверс возвращается к машине с двумя пакетами фастфуда. — У нас уже есть на заднем неплохое шмотидло, — отвечает Верс. — Зачем больше? — Ну понимаешь, брат... — Вайс достаёт гамбургер и с философским видом разглядывает котлету. — Шмотидло не согреет тебя холодной одинокой ночью... — Вообще-то это одна из функций одежды, брат. — Чё ты такой зануда? Будь проще, брат. — Брат... — вздыхает Верс. — Брат! Конверс посасывает из закрытого стаканчика с трубочкой колу и пожимает плечами: — Ладно, уломал. Ищем девочек. Чтобы согревали холодной одинокой ночью. — Чел, я тебя обожа-а-аю. Они едят фастфуд, сидя в машине и жадно чавкая. Вайс не перестаёт говорить, его болтовня касается всего чего угодно, начиная от пресловутых девочек и заканчивая внутренней политикой и проблемой повышения курса валют не в их пользу. Верс в ответ вяло жуёт бургер и выражает этим своё энергичное согласие. — О! — внезапно произносит Вайс. — Люблю эту песню, — и показывает на радио. Это всё тот же весёленький японский сити-поп. — «Plastic Love», — с ослепительной улыбкой говорит Вайс. — God damn, man, it's real dope*. — А я не отличаю её от других таких же песен. — Да тебе медведь на ухо наступил, ты Моцарта от норвежской блэк-метал-сцены не отличишь, брат! — А ты слушаешь норвежскую бэк... блэт... сцену, короче? — Фу, не. Вот под такое кататься вообще не тянет. Это жёсткая музыка для всяких маргиналов и бичей, которые не отличат пчёлку Gucci от диоровской D-Bee. Я бы с такими на одной дороге не разъезжал, а то по приколу ещё ДТП устроят. — Хм, нюанс с пчёлками, конечно, забавный. Вайс барабанит пальцами по торпедо в такт любимому треку. Конверс доедает гамбургер, сминает упаковку и суёт в бардачок, а потом отряхивает руки и с иронией в голосе спрашивает: — Ну что, брат, на охоту? — А то! Накручивай себе усы, а я пока отслежу потенциальных жертв. Они трогаются с места и отправляются на «охоту». Двое привлекательных мужчин, стильно одетых, на шикарной машине и с кучей шмоток на заднем — они обречены на успех. Конверс достаёт небольшую чёрную раскладушку и сверяет время. Час ночи. — Всё ещё впереди, — подмигивает Вайс и крутит запястьем, украшенным дорогими часами со «льдом». — Ты прав, брат, — кивает Верс и складывает телефон. — Ты определённо прав. Ага. Вот и потенциальные жертвы. Две дамы на углу улицы, одетые легко и просто, но со стилем, в такое даже мужчине не стыдно нарядиться. Худые и изящные, как косули. — Брат, — шепчет Вайс. — Это шанс! Лови момент. — Не упускай возможности, — горько ухмыляется Конверс. Они сбавляют скорость, проезжая мимо девушек. — Хэ-э-эй, леди! — кричит Вайс. — Не хотите составить нам компанию? Мы с другом не можем найти себе занятия, маемся ерундой, а тут хоп! — такие чудесные дамы с умными лицами, точно найдут двум разгильдяям практическое применение. Девушки прижимаются друг к другу и с трепетом шепчутся с ушко на ушко, а Вайс скалит зубы и еле заметно крутит запястьем, свесив руку с двери машины. Похоже на нервный тик — или на секретную технику воздействия на сознание юных дам. Шаманство. Закончив переговоры, девушки всё-таки соглашаются и садятся в машину. — Вас куда, дамы? — интересуется Вайс с кокетством. — Может, в кафе? — робко предлагает одна из девушек. — Брат, надеюсь, у тебя уже усвоился бургер — и ты готов к новым гастрономическим подвигам, — говорит Вайс. — Потому что я всегда хочу есть и не против метнуться в кафе! — Я настолько голодный, что сейчас готов наброситься на твои часы, брат. — Ого! Срочно в кафе, срочно, мне часики жалко! Девушки хихикают, а Вайс самодовольно улыбается. Верс спокоен, как удав. Кафе. Спутницы заказывают по стакану апельсинового сока и мороженое: одна клубничное, другая шоколадное. Конверс берёт овощной салат и молочный коктейль, Вайс — цезарь и чай, без сахара да покрепче. — Знаете, юные леди, — говорит Вайс. — В жизни самое главное — поймать момент. А остальное будет впереди. — Теперь я захотел пепси, — произносит Верс. — Я не про такой момент, брат. — Может, лучше было бы заказать фруктовый салат? — Овощи, фрукты — какая разница. То и то зелень. — Ну вообще-то это три разные категории. — Брат, кого волнуют категории, когда всё равно вкусно? Девушки хихикают, а Вайс самодовольно улыбается. Верс спокоен, как удав. Лёгкий ночной перекус. Уничтожив цезарь и чай, Вайс требует алкоголя. Потому что почему бы и нет: покушали, обтёрлись, заплатили — теперь можно влить в бензобак немного горячительного. Девушки поддерживают предложение. Конверсу, как обычно, плевать. Они заскакивают в бар. Леди болтают между собой и растягивают два бокала «пина колады» на полчаса. Вайс выпивает сначала зараз «белого русского», потом решает внести расовое разнообразие в рацион и с удовольствием вливает в себя уже «чёрного». Верс цедит молочный коктейль, не желая напиваться. Он новый водитель. — Брат! — Вайс обнимает друга за плечи. — Я тебя обожа-а-аю. — Взаимно, — сдержанно кивает Конверс. — Я тебя умоляю! Моё обожание сильнее. — Как скажешь. Твоё обожание сильнее. — Во! Настоящий мужик. Вайс отходит от Верса и приседает на уши одной из дам. Обе девушки брюнетки, схожей комплекции, с мраморной кожей, но одна из подруг имеет живые черты лица и нежно-мягкие губы-подушки, а другая будто излучает холод, и губы у неё блеклые, тонкие, похожие на лепестки сакуры. Видимо, у этих женщин похожее разделение, как у Вайса и Конверса — энергичный заводила без забот и вялый интроверт, рефлексирующий больше нужного для типичного тусовщика, погрязшего в гедонизме. Равнодушную девушку Верс в уме нарекает «Кудере». — Кто куда, — загадочно улыбается Вайс, — а я по машинам. — У тебя только одна машина, — напоминает Конверс. — Брат! Будь любезен... стань моим персональным водителем! Я, кажется, немножко не в состоянии. — Я догадывался. Они вчетвером колесят по ночному городу. Верс достаёт раскладушку и сверяет время. Четыре часа. Вайс крутит запястьем с часами и всем своим видом говорит: «Всё ещё впереди!» — но вслух не произносит. Он просит остановиться у «отеля любви». Вайс оборачивается и осматривает всех присутствующих, а потом оглашает с фирменным оскалом: — Не знаю, кто куда, а мы вот с Маюми быстро метнёмся кое-куда. Понимаете ли, я кошелёк посеял, досадная ситуация! Брат, не скучай тут без меня. Маюми, прикрыв рот ладошкой, заливисто хихикает и жмётся к двери. Вайс говорит Конверсу: «На тебе машина, чел», — а тот с усмешкой отвечает: «Хорошо, брат». — Не забудь заехать за мной, машина моя всё-таки. — Всё о'кей, на созвоне. Маюми и Вайс выскакивают из машины и идут в «отель любви». Конверс остаётся наедине с Кудере, которая ничуть не смущена ситуацией и просто лениво глядит туда, где у нормальных машин окно. Играет «Plastic Love» по радио. — Хочешь, — начинает Верс, — я тебя прокачу. Куда тебе? — А рассвет скоро? — тихо интересуется Кудере. Она касается подушечками пальцев своей щеки — невесомо, еле-еле, и Конверс видит в её взгляде нотки жизни, человечности и... романтичности? Чувственная энергетика. — Где-то через час. — Мы можем посмотреть на него? — Конечно. Я как раз знаю одно хорошее место... Он выдыхает, заводит машину и смотрит вперёд, опустив очки со лба на глаза: — Держись крепко, это будет бешеная поездка. — А можно без... бешенства? Мне бы хотелось спокойной, вдумчивой езды. Пожалуйста. Вздох. Верс уже пронизан скоростью от головы до пят, а тут его просят вместо уличных гонок устроить экскурсию. — Как скажешь. И вот — они стоят на крыше высокого здания и наблюдают за тем, как солнце сонливо взбирается по городским многоэтажкам. Дует прохладный ветерок. — Красиво, — шепчет Кудере. — Пх, — усмехается Верс, — а он-то говорил, что вся ночь впереди. — Кто — он? — Друг мой. По прозвищу Вайс. Он ушёл с твоей подругой... Маюми, да? — На деле её зовут иначе. Она никогда не представляется настоящим именем, особенно перед такими, как твой друг. — Ясно. Думаю, если бы он даже узнал правду, то не обиделся бы. Такой он... лёгкий. Кудере немного приближается к Конверсу и еле ощутимым движением берёт его за руку. Почему-то этот жест кажется интимнее, чем секс, и дороже, чем все шмотки, купленные за ночь. Как там говорил Вайс? «Шмотидло не согреет тебя холодной одинокой ночью...» Он прав. Сумка Луи Ви это, конечно, дорого, но человеческая жизнь дороже. Хотя бы на четвертак. Верс сплетается пальцами с Кудере. Она спрашивает: — Как тебя зовут? — Рич. А тебя? — Ариса. — Ледяное имя. В смысле дорогое, а не холодное. Лёд — это типа драгоценности. — Как имя может быть дорогим? — улыбается Ариса. — У нас всё может быть дорогим, Ариса. Вся ночь ещё впереди...