Fate Eternal Love

Кирей ходил от одного угла к другому с настолько мрачным лицом, что Лансер не решался потревожить своего мастера, пусть никогда не испытывал страха перед ним. Просто не хотел испытывать на своей шкуре чьё-то плохое настроение. Пусть Лансер понял сразу, что его мастер далеко не простой человек, скорее опасный и достаточно ядовитый, чтобы отравить всех вокруг своей ложью и коварством, но божественное происхождение слуги не позволяло ему испытывать страх перед кем-то подобным. Кухулин тяжело вздохнул, словно испытал разочарование от долгого молчания своего мастера. Он искренне не понимал, чего тот ждёт и зачем пытается принять очевидное решение, кроме которого имеется лишь то, которое не принесёт ничего кроме разрушения? Однако Лансер, наивно убеждённый, что во всём разобрался, просто плохо знал Кирея, потратившего так много лет на одну простую вещь. Искру, до сих пор не загоревшуюся в его чёрном сердце. Желание. Кухулин никогда бы не смог понять мук своего мастера, ибо ни разу не задавался теми же вопросами, что и Кирей. С той же глубиной, с теми же мыслями о последствиях и полноты удовлетворения. Чего он желает? Чего он желает получить от Грааля? Чего он желал получить всю его жизнь? Одно желание. Лишь одно. И не более. Но такое, которое бы он смог назвать самым главным. Самым чистым и искренним, исходящем из его плоти и крови, происходящем из недр его нутра. Желание, которое отобразит всю его сущность, всю его многогранность в естественной гармонии со всем миром. Эти опасные вопросы Кирей задал самому себе очень давно, почувствовав себя проклятым ими. Вокруг жило так много людей, зачастую уверяющих, что они знают, чего хотят на самом деле. Но Кирей думал об этом иначе. Он видел лишь фальшь и мимолётные рвения к чему-то. Но не желания. Не истину. Он много раз задумывался о том, что слуги куда в более выгодном положении. Прожившие жизнь, совершившие множество ошибок, желающие их исправить, изменить прошлое и продолжить жить в настоящем, они имели привилегии сравнения и опыта. Но и им Кирей не верил. Ни капли не верил. Ведь это всё так же казалось ему чистейшим обманом. Никто из них так и не нашёл своё желание. И мало кто из них это признавал. «Только один он сказал мне правду, - напряжённо подумал Кирей. – Ему плевать на желания. Он вочеловечился вновь, обретя плоть и кровь, сохранив свои силы и божественность. Но разве он желал этого? Никогда… Никогда… Никогда.. он просто жил и наслаждался, когда понял, что его желания лишены смысла. Проклятый царь… мне никогда не понять его. Ведь я желаю найти своё желание. Но что я буду делать позже? Я знаю, я хорошо знаю, как ужасно моё нутро. И я думал, что Грааль показал мне его… но это всего лишь его желание. Желание Грааля всё разрушать и уничтожать… а как же я? Как же я? Надеявшийся узнать, чего желаю… Грааль, неужели он не смог понять моё желание? Тогда чьи желания нужны ему?» Кирей схватился за голову, не понимая, почему мысли с новой силой закрутились в его голове, наполненной хаосом. Чем больше он думал об этом всём, тем чаще и чаще перед глазами проносились моменты, которые он отказывался понимать. «Это ли моё желание? Низкое и порочное? Неужели Господь мог создать такое мерзкое существо, как я? Я, желающий плоти другого мужчины… нет-нет… конечно же, нет!» - на секунду его лицо просияло, как у больного духом человека, который открыл для себя новый мир. Кирей потёр руки, а затем положил одну ладонь на свою грудь. На то место, которого легко коснулся Гильгамеш во время их последнего разговора. «Он сказал, что желает касаться только одной женщины… а я желаю касаться только… - мужчина сглотнул, предвкушая момент, когда приближался к новой правде о себе. – Мой Царь? Как смешно. Он – бог! Мерзок ли я? Ничтожен ли я? Мои руки желают его плоти, но он не человек. Он – бог! Что странного в желании касаться бога? Как маги, которые хотят войти в Акашу. Так и я желаю слиться…» - Мастер, - наконец Лансер нашёл причину, чтобы позвать своего мастера, который слишком долго молчал, схватившись за волосы одной рукой. – Кто-то проник в церковь. Однако его предупреждение стало напрасным в ту же секунду, как он это сказал. Посторонний уже стоял перед Киреем, заставляя его смотреть на него. Священник проглотил все свои эмоции, придав своему взгляду холодность и отчуждённость. Лансер дёрнулся, почувствовав опасность. Но стоило ему занять боевую стойку и призвать Гэй Болт, как с металлическим грохотом золотое священное орудие вонзилось в каменный пол. И Лансер знал, что это было лишь предупреждением. Если бы нападавший решил убить его, то непременно бы ранил его. Может, даже смертельно. Всё зависело от скорости, с которой Лансер мог отклониться от атаки. Но не от любой в таком маленьком помещении, где копейщик испытывал трудности из-за низких потолков и близко расположенных стен. А вот Гильгамешу ничего не мешало. Поэтому Король Героев без замешательств вошёл в комнату и с лёгкой улыбкой посмотрел на нахмурившегося Кирей, взгляд которого соскользнул с лика царя на кого-то рядом с ним. - Жизнь не даровала тебе желание, - услышал он, так и не успев ничего сказать Гильгамешу за эту плохую шутку. – Ибо ты не примешь его. Никогда. *** - Братик, Сакура голодная, - Сакура заискивающе всматривалась в огрубевшее лицо Шинджи, поглощённого своими экспериментами. Она ныла уже не первый раз за последние десять минут, поэтому игнорировать её становилось сложнее и сложнее. В итоге Шинджи тяжело вздохнул с видом «как же меня всё достало» и повернулся в девушке. - Ты питалась два дня назад, - напомнил он ей, презрительно окидывая взглядом. – Что за дрянная прожорливость? Как свинья, которой всё мало, сколько не дай. Сакура потупила взгляд, прикусив костяшку согнутого указательного пальца. Обычно так она показывала, что голодна. Она сидела на полу, поджав под себя ноги. Её щёки налились странным румянцем, а взгляд блуждал по полу. Казалось, что Сакура снова в чём-то провинилась, и теперь просто не знала, как вымолить прощение. Шинджи снова вздохнул и молча закатил рукав горчичной тонкой рубашки. Он отыскал глазами на столе ножницы, концы которых были острее, чем у обычных канцелярских ножниц из-за магии, и неуклюже взял их, будто пальцы не слушались его. - Сестра, высасывающая все твои соки, - с раздражением проговорил он и скривился, в который раз понимая, что за паразит сидит рядом с ним. – Лучше бы я желал, чтобы ты поскорее сдохла. - Но братик всегда хочет другого, - промямлила Сакура, не обратив внимания на его колкие слова. Она не первый слышала от него подобное. И порой разделяла его мнение, прекрасно зная, какая она на самом деле отвратительная и «плохая». – Братик хочет, чтобы Сакура сосала его… - Заткнись, мерзость, - шикнул он на неё, не отрывая глаз от оголённого участка собственной руки. Шинджи зрительно наметил место для прокола и резко вонзил кончик раскрытых ножниц в кожу. Он давно привык к этой боли. Ведь в этом доме остался лишь один человек, имеющий возможность утолить голод Сакуры. Или лучше сказать, все виды её голода. - Иди сюда, - Шинджи схватил рукой девушку за плечо и потянул вверх, позволяя ей забраться ему на колени. Сакура охотно уселась на него сверху, специально прижимаясь к парню как можно сильнее. Её круглая грудь практически расплющилась о его грудь. - Прекрати, - слегка оттолкнул он девушку, чувствуя, что его словно пытаются задавить, выжав из его тела кишки. – Ешь уже! Течёт же! Она виновато потупила взгляд и потянулась к проколу на его руке, из которого сочилась кровь. Шинджи не без отвращения наблюдал за тем, как губы Сакуры касаются его окровавленной кожи. Обычно она с удовольствием слизывала кровавые дорожки, но в этот раз словно хотела поцеловать его руку. Она открыла рот и потянула кровь в себя. Внезапно Сакура отстранилась, сильно скривившись, и посмотрела на брата. Бровь Шинджи опасно полезла вверх. Но Сакура опередила его слова. - Невкусно… Глаза Шинджи широко распахнулись, а нижняя челюсть будто стала тяжелее и слегка отвисла вниз: - Что?.. Что ты сейчас сказала? Сакура? Но она, поняв, что произнесла что-то непозволительно о прелестной крови братика, лишь виновато понурила голову и зажмурилась, ожидая, что он даст ей пощёчину. Однако этого не последовало. Шинджи схватил сестру за плечи и тряхнул, заставляя посмотреть на себя: - Быстро повтори! Быстро повтори! Ещё раз повтори! Но её окровавленные губы оставались плотно сомкнутыми. Тогда Шинджи резко толкнул её в сторону, пытаясь спихнуть с себя. Сакура не желала этого. Она упрямо вцепилась в него, обвив руками шею и прижавшись сильнее. - Я сказал! Повтори! ПОВТОРИ! – заорал он, не обращая внимания на то, что его руку заливает кровь, пачкая рубашку. Сакура сильнее зажмурилась, хватая ладонями собственные локти, чтобы образовать хомут из рук вокруг шеи Шинджи. - Братик… - пискнула Сакура, всхлипывая и пряча лицо на его груди. – Братик… Он гневно дышал. - Сакура будет ещё… Сакура будет пить… Сакура больше не скажет так… Сакура обещает… Сакура послушная… Сакура… ай! - Заткнись! – рявкнул Шинджи, громко ударяя её по ягодице. Это же рукой он резко вцепился в её шелковистые фиолетовые волосы, насильно оттягивая голову Сакуры назад, чтобы та посмотрела на него. Это возымело должный эффект, хотя в руке Шинджи всё же остался клок её волос. Она кривилась от боли, но подчинялась ему. Сакура открыла глаза, из которых градом лились огромные слёзы, и посмотрела на брата. Это сразу же удовлетворило часть его гнева. - Ты почувствовала вкус? – чуть более спокойно спросил он. Его рука чуть ослабила хватку, что позволило Сакуре коротко кивнуть два раза. Гнев Шинджи в ту же секунду полностью исчез. Более того, он удивлённо смотрел на девушку, не веря в её ответ. - Сакура… ты смогла почувствовать вкус? Ты… Но она продолжала плакать, смотря на него. Абсолютно не понимая его реакцию. Шинджи же в этом понимании ни капли не нуждался. Он быстро просунул руки под бёдра Сакуры, усаживая её на себе чуть выше. Парень сделал усилие и быстро поднялся, отталкивая ногой мешающий ему стул. Несмотря на окровавленную руку, перепачканную рубашку и одежду Сакуры, Шинджи понёсся вперёд. На кухню. Он чувствовал, что Сакура плотно прижимается к нему, не собираясь отпускать, поэтому ему пришлось пересадить её на проколотую руку, а другой потянуть дверь холодильника. Схватив первый попавшийся фрукт, он грубо втиснул его в испачканный кровью рот Сакуры. - Ешь! – приказал он. И почему-то Сакуре эта новая игра понравилась. Она послушно открыла рот, продолжая удерживать шею Шинджи в окаменевшем кольце из своих рук. Зубы Сакуры вонзились в фруктовую плоть, из которой тут же брызнул сок. Мякоть наливного персика легла на кончик языка, и глаза Сакуры широко распахнулись. Не понимая, почему делает это, девушка открыла рот и откусила ещё, быстро размалывая кусочек персика зубами и глотая. Шинджи продолжал внимательно смотреть на неё. Она очень-очень давно не ела с таким воодушевлением. Казалось, что в её вечно пустых глазах появился слабый намёк на блеск. - Сакура, - позвал он её тише обычного, убирая немного дальше персик от её губ, чтобы она могла говорить. – Тебе вкусно? - Сладко, - вспомнила она, как называло то, что она чувствовала у себя во рту. У Шинджи перехватило дыхание от радости. От искренней радости. Ведь Сакура давно потеряла чувство вкуса, но продолжала принимать пищу вместе с ним, старательно готовя для него завтраки, обеды и ужины. Делая всё так, как он любит, ориентируясь лишь на его реакцию. Он знал это, поэтому ел всю ту дрянь, что она готовила для него. Ел и делал вид, что это съедобно. Что он этим «наслаждается», называя это вкусным. После таких приёмов пищи Шинджи постоянно страдал от несварения, которое могли излечить только его эликсиры. Он мог использовать еду Сакуры в качестве ядов, чтобы избавиться от своих одноклассников, но почему-то так и не зашёл настолько далеко. Шинджи смотрел в тусклые глаза девушки, испытывая то ли боль, то ли радость, то ли что-то ещё, что сводило его мысли с ума. Он отшвырнул недоеденный персик в сторону, полностью забывая об оставшейся открытой двери холодильника. Его губы жадно впились в губы Сакуры, желая разделить это вернувшееся ощущение вкуса вместе с ней. Он проверял, не обманывает ли она его? Но она говорила правду, её рот был заполнен сладостным вкусом персика. Шинджи жадно вставлял в её рот свой язык, тщательно исследуя всё внутри. От такой реакции Сакура чуть не забыла, что нужно дышать. Она прильнула к Шинджи сильнее, расцепляя руки. Его ладони вернулись к её телу, пройдя по её спине и затем вцепившись в её ягодицы. Сакура быстро проникла рукой под его рубашку, заставляя кнопки на ней разойтись. Они страстно целовались, раздевая друг друга. Сакуре казалось, что она просто сошла с ума. Его язык не покидал её рот, лишь тогда, когда это действительно становилось необходимым, чтобы снять с неё платье. В этот момент ей удалось сказать ему: - Поцелуи братика самые сладкие. И это довело желание Шинджи до предела. Его руки с жадностью потянули ягодицы Сакуры вниз, заставляя её быстрее принять его в себя. Она громко вскрикнула прямо в его губы, когда это произошло, а потом начала двигаться так, как он этого желал. - Братик… братик… Шинджи… Шин… джи…