Наивысшая магия

Он проснулся на рассвете. Через малюсенькое окно тюремной камеры пробивались лучи восходящего солнца, оставляя на потолке и стенах огромные тени от прутьев решетки. Комковатый волосяной мешок, служивший матрасом на железной койке, не способствовал крепкому сну. Несколько раз за ночь юношу посещала мысль лечь на пол, но тот был слишком хододен, а простыть накануне заседания суда не входило в его планы. Смирившись с бессмысленностью дальнейших попыток уснуть, Драко встал со своего неудобного ложа. До того, что в тюрьме называлось завтраком, судя по положению теней на стенах, было еще далеко, а занять себя было нужно. Затекшие за ночь мышцы нещадно ныли, требуя хотя бы небольшой разминки, однако размеры камеры не позволяли надеяться на разнообразие упражнений. Ледяная вода в умывальнике отлично бодрила после бессонной ночи и хоть ненадолго помогала зачесать противно отросшую челку. Дни в стенах Азкабана тянулись долгой, серой и противно липкой массой, что лишь слегка разбавляли визиты адвоката и матери. Драко старался не думать о том, какую часть своего наследства она уже потратила на эти короткие встречи, проходившие гораздо чаще положенных, а значит щедро оплаченые ею. Он даже пытался поговорить с матерью об этом под предлогом "неустановленных сроков ареста счетов", но леди Малфой лишь отмахивалась от сына. Каждый раз она переводила разговор на его повседневный быт и дела. Хотя о каком быте и тем более делах могла идти речь в стенах тюрьмы? Дементоры покинули эти унылые стены еще до окончания войны, но уютнее заведение не стало. Ужасные ночи на комковатом сыром матрасе, от которых к утру болели все мышцы. Ледяная вода в умывальнике. Скудный рацион: жидкая похлебка, называемая кашей, на завтрак, такая же, но с редкими следами картофеля и капусты, на обед, хлеб с водой вечером. Вот и все его " дела". Сырая, прохладная даже в самые теплые дни, серая пыльная камера в 12 шагов от решётки до окна и в 7 от стены до стены. Вот и все его будни. Говорить громко нельзя, стучать, шуметь нет смысла - камера окутана заглушающими чарами. Несколько раз он совершал акт вандализма, царапая ложкой несложный рисунок на стене камеры, но быстро бросал это бессмысленное занятие. Единственное, что развлекало юношу в его почти трехмесячном заключении - нехитрые упражнения в беспалочковой и невербальной магии. Господин Уотсон был бы им доволен. То, что так надоедало наследнику чистокровного рода во время многочасовых занятий в дни летних каникул, сегодня приносило истинный восторг. Магия, текущая по венам и покалывающая кончики пальцев, дарила ощущение свободы. Это то, что у него никто не отнимет, что будет с ним всегда. Сейчас, после церемонии, он чувствовал эту магию необычайно сильно. Малфой хорошо помнил первое проявление своей стихийной магии. Ему было пять лет, почти шесть. Теодор отобрал его метлу и дразнил будущего лорда. Драко был зол - так зол, что метла вспыхнула под Ноттом. Уже через день в их доме появился господин Уотсон, пожилой седовласый мужчина с усами причудливой формы, и потянулись часы скучного и, как казалось Драко, бесполезного сидения на месте с требованием: "сосредоточьтесь и почувствуйте". Но наследник рода не чувствовал. Ему, пятилетнему мальчике, начинали лезь в голову страшные мысли о том, что он сквиб и вспыхнувшая метла была не его магией. Эти мысли не давали спать ночами. Он даже начал представлять, как сбегает из дома, но страх наказания от отца был сильнее. И вот, наконец, после недель "сосредоточьтесь и почувствуйте", он, действительно, почувствовал, как что-то и правда стуится в нем, капает редкими каплями как из незакрытого крана. С возрастом и практикой эти капли становились ручейком: его стихийная магия все чаще прорывалась на свет и все чаще делала это по его желанию. Ручеек становился все напористее, и вот он уже мог сам загадать маленькую магическую пакость. Ему было семь, когда он своей проделкой до нитки промочил платья Пенси и Дафны за то, что те не хотели играть с ним в квидич. Вечером в комнату вошла Нарцисса, Драко уже приготовился к лекции из серии: "лорд не имеет права поступать подобным образом с женщиной", но мать лишь протянула ему свою палочку. В тот вечер с ее помошью он сотворил свое первое полноценное заклинание. Но это был их с мамой большой секрет. Ощущение потока магии ощутимо усилилось, когда в руку легла его собственная палочка. Сейчас же, после ритуала передачи, он и без палочки чувствовал бурную реку родовой магии. Щелчок пальцев, и ложка стала алой розой - подобные цвели в садах Малфой-Мэнор. Он задумчиво крутил в руках розу, когда рядом с его камерой остановилась тележка с раздачей еды. Неприветливый толстый буфетчик в засаленом фартуке со стуком поставил у камеры тарелку с желтоватой жижей. Сопровождающий его аврор сверился со списком. - Двойное посещение в 12.45, - не поднимая головы от списка, отчеканил он. Тележка двинулась дальше. *** Драко ввели в комнату для встреч - такую же серую и мрачную, но более чистую, чем те, что он уже видел в здании тюрьмы. За небольшим деревянным столом, разложив бумаги, сидел мистер Даллес - адвокат семьи. На соседнем стуле присела леди Малфой. Как только за аврорами закрылась дверь, мать подскочила с места, чтобы обнять сына. - Чем обязан? - кивнул Малфой адвокату. - Нам необходимо сверить показания и выработать стратегию защиты на завтрашнее заседание суда, - сухо ответил тот. Драко кивнул, занимая место напротив. Его слабо интересовал суд. Смысл защищаться, если решение уже принято не в твою пользу, а суд - лишь общественная порка в наказание всем "таким же" и в усмирение чувств "не таких же". Если нужно уйти, то стоит уйти красиво или хотя бы достойно, как требуют законы чести. Не зря отец носил с собой Уидосорос*. Малфой почти не слушал адвоката, лишь изредко кивая и ерзая на стуле. Слова защитника для юноши не имели смысла, пока слух не выхватил из речи имена Поттера и Грейнджер. - Извините, что?- переспросил юноша. - Мистер Поттер и мисс Грейнджер согласились дать показания в вашу защиту, - повторил адвокат. Драко перевел взгляд на мать: та слегка улыбалась, что говорило о её причастности. С Поттером всё было понятно: всемирная справедливость и долг перед Нарциссой требовали еще одного представления от героя магического мира. Но Грейнджер... Он бы легко поверил, что ей что-то нужно от него или его семьи. Ее согласие сопровождать его на церемонии, явно подобранное платье говорили о том, что она пришла не просто так. Молодой лорд как мог старался компенсировать ее труды. Он представил ее всем мало-мальски влиятельным чинам в министерстве и бизнесменам. Можно сказать, преподнес на блюдечке шанс на карьеру, брак, бизнес, или что там было нужно гриффиндорке - бери и пользуйся. А она не проявляла никакого интереса, лишь задумчиво болтала вино в бокале. Кажется, только семейная библиотека привлекла ее внимание. И он опрометчиво ляпнул поверенному о возможности посещения библиотеки в их отсутствие. Юноша уже был готов признать что ошибся, предполагая хитрые планы гриффиндорки - но теперь ни в чем не был уверен. Адвокат продолжал тираду о том, как им повезло иметь двух героев войны на своей стороне. Драко опять погрузился в свои мысли, ерзая на стуле. Спина горела с самого утра, и боль усиливалась с каждым часом, но юноша пытался не обращать на это внимания. К мелким насекомым - блохам и клопам - он уже привык. - Всё хорошо? - обеспокоенно спросила мать, внимательно наблюдая за сыном. - Да, очередное насекомое. Спина жутко чешется, - ответил тот. - Давай посмотрю, - предложила Нарцисса, кажется, совсем забыв об адвокате. - Вдруг нужна мазь... - Не стоит, это мелочь, - отнекивался Драко. - Плохие условия содержания могут быть еще одним доводом в защите ваших интересов, - задумчиво заметил адвокат, делая пометки в бумагах. Спорить смысла не было. Юноша нехотя встал и стянул форменную арестанскую рубашку, повернувшись спиной к матери. Та ахнула. Повисло молчание. - Неужели всё так плохо? - с полусмехом спросил Драко. - Н...нет, - сбивчивый ответ матери насторожил его. - Что же там? - уже раздражаясь, спросил Малфой. -Драко... там... метка единого, - дрожащим голосом ответила Нарцисса. *** Она сладко спала под яркими лучами. Солнце било в глаза, вынуждая проснуться, а этого так не хотелось, но девушке все же пришлось подчиниться светилу. Открыв глаза и сев, Гермиона не сразу поняла, где она находится. Перед ней была поляна с разбросанными по ней пледами, подушками, телескопами. Кто-то заботливо укрыл ее одеялом и наложил согревающие чары. Нехотя гриффиндорка встала и побрела к дому. Тело противно ныло, мышцы болели, болела голова. На кухне в домике семьи Уизли как всегда было шумно. Когда Гермиона вошла в дом, все взгляды устремились на неё. - Наконец проснулась! - всплеснула руками Молли. - Ты так крепко спала, не могли добудиться, - сетовала Джинни. - Не замерзла? - включился в общий гомон Рон. Девушка лишь поморщила нос. - Ужасно голова болит, - пожаловалась она, надеясь призвать всех вести себя чуть тише, но это не помогло. Теперь Молли, Флер и Джинни спорили, какое зелье предложить несчастной. Наконец, решение было принято. Гермиона получила заветный пузырек и чашку с чаем и заняла место между Гарри и Роном. Спину между лопаток нещадно саднило. Девушка попробовала завести руку за спину. - Что-то не так, милая? - спросила миссис Уизли. - Наверное, насекомые - скорее всего, муравьи, - посетовала Гермиона. В комнате повисло гробовое молчание. - Что-то не так? - нервно спрсила девушка. - У тебя метка единой на спине, - констатировала Джинни, которая сидела напротив и никак не могла видеть спину Гермионы. - Что? Это шутка? - Грейнджер вопросительно повернулась к Джорджу, но тот лишь пожал плечами. Девушка кинулась на второй этаж в ванную комнату, где пыталась рассмотреть пресловутую метку в зеркало. Ее спину и правда украшал знак. Чуть выше лопаток появилось очертание сердца, а под ним - знак бесконечности. Вечная любовь. Как Гермиона знала из газет, на определенном этапе развития связи в центре пустующего сейчас сердца появится знак ее второй половины. По щекам девушки лились слезы. Если это не глупая проделка кого-то из младших братьев Уизли, то... Да Гермиона даже не знала, что. Ее мир рухнул в один миг. Больше всего на свете она ценила право выбора, возможность принимать решения и идти своим путём. И вот ее лишили этого выбора - одного из самых важных в жизни любого человека. Через какое-то время в ванную постучали. - Можно? - за дверью раздался голос Джинни. - Угу. - только и смогла выдавить из себя плачущая девушка. Дверь с легким скрипом открылась, и Гермиона оказалась в обьятьях подруги. - Извини за цирк, - сказала Джинни, - мы правда не знали, как тебе сказать, - она стирала слезы с щек подруги. - Вчера во время парада ты потеряла сознание. Мы пытались разбудить тебя, но ничего не получалось. Ни зелья, ни заклинания не помогали. В суматохе кто-то стянул свитер, и мы увидели метку. Гермиона лишь шмыгала носом, пытаясь подавить вновь подступившие слезы. - Мы не знали, как тебе сказать, - снова начала оправдываться Джинни, - ведь все знают, как ты любишь свободу. Говорить прямо все испугались, как и продолжать будить тебя. Укрыли и решили ждать. Прости. Гермиона глубоко дышала, пытаясь успокоить истерику. - Ну, ведь это не так уж и плохо. Родственная душа. Идеальная пара. Многие по всему свету мечтают об этом. Да, что уж там. Даже мой братец думал об этом. - А Рон? - только и смогла выдавить Гермиона. - О, нет. Нет-нет, - покачала головой подруга. - У него метки нет - это кто-то другой. У наших - ни у кого. Но он приснится тебе. Обязательно. В следующем месяце. - вспомнила газеты Джинни. Ее собеседница лишь всхлипнула. Подруга крепче обняла ее. Вечером, когда Гермиона лежала на своей раскладушке в комнате Джинни и бездумно смотрела в одну точку, в комнату вошел Рон. Он помялся на пороге, выдохнул и, сделав размашистый шаг, поставил перед девушкой поднос с чашкой чая и сэндвичами. - Привет, - потупив взгляд, пробормотал он. - Ты как? - Как статуя на втором курсе, - ответила девушка. - Опять портишь книги и пишешь подсказки? - попробовал пошутить он. Гермиона лишь слегка улыбнулась. - Может, в книгах сказано, как избавиться от этого, - воодушевленно проговорила девушка, садясь на кровати - И тогда мы могли бы... Рон сделал шаг к двери. - Это высшая магия. Это судьба, Гермиона, Фатум, против него нет заклинаний и зелий. Все будет так, как он решит, - протараторил парень. - Ты для другого, не моя... - Рон, но, возможно, - начала Гермиона. - Извини, - сказал ее уже бывший ухажер и вылетел из комнаты, споткнувшись о порог.