Глаз урагана

А я ищу его в чужих лицах, В сетях интернета и на книжных страницах. Ищу его и не встречу, Не подойду, не спрошу, не отвечу. (Otto Dix — Маленький принц)

Утро пасмурным светом проникает сквозь жалюзи одинокого окошка. Мистер Робот чуть сильнее сжимает руку на плече Эллиота — обманчиво-хрупком, хрустальном. Черные жесткие ресницы чуть дрожат, а веки трепещут и движутся в неглубоком утреннем сне. Эллиот мерзнет под серым старым пледом, и льнет ближе, издав невольный сонный звук. Его рука перекинута через живот Мистера Робота, а голова покоится на его груди, и пальцы, тонкие жилистые пальцы с неровно обрезанными ногтями перебирают край молнии на его куртке. От него пахнет потом после ночной ломки, и коротко стриженные волосы все взъерошены. Эллиот вздрагивает и открывает глаза. — Доброе утро, малыш. Эллиот вздыхает, пробуждая разум, и подтягивается чуть выше, укладываясь удобнее. Он обнажен до пояса, видно под смуглой кожей, как движутся мышцы. Сон не хочет его отпускать. Мистер Робот бежит невесомо подушечками пальцев по позвонкам, приобнимает его, притягивая еще ближе. Больше всего на свете он хочет защитить Эллиота — но есть вещи, с которыми тот хочет — и должен — справиться сам. Потому что так будет правильней. Мистер Робот вновь опускает глаза на его лицо и неожиданно для себя встречается с бездонными озерцами распахнутых глаз. Они лежат на кровати, встречая новый день, проваливаясь в его объятия — поди удержись. За окном нескончаемый шум большого города, въевшийся в подкорку, фоном звучащий на подсознании. Эллиот знает место, где тихо. Эллиот не хочет туда возвращаться. — Как ты? — Паршиво, — выдыхает Эллиот и издает нечто, отдаленно похожее на смешок. По его взгляду видно, что в голове у него все медленно, тягуче-пусто, неоформленно. Лишь новые мысли нового дня — никаких воспоминаний. Морфин — как спасение, как насильно-резкая перезагрузка без сохранения данных. Эллиот пробуждается после аварийного выключения, прогружает адресное пространство оперативки и материнской платы, живет на одном лишь BIOSе, проверяет корректность работы периферийных устройств. Графический интерфейс все еще недоступен. Эллиот вздыхает и лениво закатывается на Мистера Робота, царапается оголенной кожей о грубые джинсы, трется гладкой грудью о холодную молнию форменной куртки — все с закрытыми глазами. Уютная лень — слабость, которую он может себе позволить, спасаясь от потрясений, которые принесет новый день. Жизнь не бывает ровной, Эллиот этому хорошо научен, больше миру не доверяет. (Он сам этому причина). Мистер Робот хочет его успокоить, внушить что все — в порядке. Все хорошо. Но это не было бы правдой. Еще немного, еще пять минуточек — без взрезающей боли, без вырывающей внутренности вины, без сдавливающего грудь отчаяния. Пожалуйста, еще немного, совсем чуть-чуть отдыха. Мистер Робот оглаживает беззащитно-обнаженную спину, прислушивается к шумному сопению. Эллиот прижимается переносицей к его шее, пальцами дотрагивается до щеки. Он боится чужих прикосновений; но у Мистера Робота есть исключительный доступ, адрес и пароль к самым глубоко запрятанным, скрытым файлам. В конце концов, Эллиот никогда не позволил бы коснуться себя против собственной воли; коснуться самого себя. Все это — его. Эллиот открыт, как ребенок в утробе матери. Нераскрытый, нежный бутон розы. Дитя и старик в одном лице. — Эллиот, — шепчет Мистер Робот, и тот приподнимается, сонно щурясь, и касается мягко его губ, его покрытой жесткой щетиной щеки. Пока не взвыли сирены, пока не нагрянул шторм. Передышка перед следующей дистанцией. Оба они хотели бы, чтобы так было всегда; оба знают — что не будет. — Тебе нужен кофе, малыш, — улыбается Мистер Робот и треплет жесткие черные волосы. Эллиот хмурится и недовольно стонет. Но все-таки поднимается с кровати, чтобы поставить чайник. Без него становится холодно. 24.06.2020