***
Огонь. Огонь повсюду. Куда ни глянь — Изуку со всех сторон окружает огненная завеса. «Почему здесь огонь? Я опять… в том торговом центре? Нет, надо бежать, бежать!..» — Изуку… ухо… — слышит Изуку надрывный хрип. Он раздается со всех сторон, пульсирует в висках, обволакивает со всех сторон. «Мама?..» — Мама! — что есть мочи кричит Изуку и на коленях ползет на звук ее голоса. Прямо перед его глазами вспыхивает огонь, обжигает его лицо. И Изуку, завизжав от страха, бросается прочь, заливаясь слезами. — Мама! Мама! — срывая голос, издает истошный вопль Изуку. Все тело горит. Одежда, съедаемая пламенем, падает черными, обуглившимися комками под ноги. Огонь ползет по коже. Оставляет за собой, как следы, черные пятна. Изуку их как будто не замечает, не чувствует боли. Он смотрит прямо перед собой. Из огня появляется темная, обуглившаяся рука и тянется к нему. Вновь он слышит хриплое «Изуку… уходи…», видит мелькнувшие в огне зеленые волосы. Изуку испускает полный ужаса и отчаяния крик: — Мама! Мамочка!.. Изуку широко распахивает глаза. По его лицу градом течет холодный пот, а всего его трясет мелкой дрожью, как от озноба. — Мама… — сухими и белыми, как снег, губами шепчет он. «Это был сон…» — тяжело дышит Изуку, рукой касаясь шеи. И тут же отдергивает руку — пальцы невообразимо холодные, а кожа шеи горячая, как печка. Сон был таким реалистичным, что Изуку до сих пор не отпускает ощущение огня на коже. Он боязливо ежится и смотрит в потолок перед глазами. Белый с редкими трещинками потолок мигом напоминает ему о больнице. Изуку втягивает голову в плечи, подумав на секунду, что весь его побег тоже был сном. Но знакомый голос заставляет его понять, что все это вовсе не сон: — Проснулся наконец-то? Полдня проспал. Я уж думал, ты никогда не проснешься. Изуку приподнимает голову и видит сидящего на полу, скрестив ноги, Чизоме. — Где я?.. — хрипит он. — У меня дома, — отвечает Чизоме, вставая с пола. — Ты в баре заснул, и мне пришлось тебя сюда тащить. Изуку закусывает губу. Он чувствует себя виноватым за то, что принес столько неудобств Чизоме. Он взглядом обводит комнату, точнее крохотную комнатушку, в которой провел ночь. Серые стены без обоев. Маленький, почти игрушечный холодильник, в который от силы влезет две бутылки. И электрический чайник на полу, из носика которого поднимается тонкой струйкой пар. Изуку невольно сравнивает эту комнату со своей прежней квартирой, и что-то болезненно и очень сильно сжимается внутри него. — Ты плакал во сне. Плохой сон приснился, да? — как бы между прочим говорит Чизоме и сует Изуку в руки горячую кружку с толстыми стенками. — На, пей. На вопросительный взгляд Изуку он, закатив глаза, отвечает: — Это чай. Не отрава. Пей. Изуку шмыгает носом, вытирая остатки слез на щеках и отпивает из кружки. Приятное тепло разливается в груди. Оно успокаивает Изуку, и дрожь понемногу проходит. «А Чизоме-сан хороший», — с улыбкой думает Изуку. Изуку возвращает мужчине пустую кружку и тихо благодарит его. Только сейчас он замечает, что на нем совершенно не та одежда, в какой он бежал из детского дома. Вместо своей рваной толстовки Изуку видит обыкновенную светлую футболку. И его щеки чуть краснеют от мысли, что Чизоме позаботился об его одежде. — Ну, и что мне с тобой делать, пацан? Голос Чизоме заставляет Изуку опомниться и побледнеть. Он поднимает на мужчину глаза и честно пожимает плечами. — Можно… я останусь с вами? — осторожно спрашивает Изуку. Он даже и не надеется на то, что Чизоме согласится. Зачем ему нужен бесполезный беспричудный парнишка? Чизоме молчит. Изуку смотрит на изодранную серую ткань вокруг его лица и думает, зачем она вообще нужна. Переводит взгляд на алый шарф и понимает, что этот цвет очень похож на кровь. — Ты, говоришь, знаешь, кто я такой, — говорит Чизоме, прищурившись. Этот прищур и жесткий блеск его красноватых глаз пугает Изуку. Но в то же время и привлекает. — А ты знаешь, сколько людей я за всю свою жизнь убил? Не боишься меня? — кровожадной улыбкой усмехается он. — Нет, я вас не боюсь, — отвечает, качнув головой, Изуку. А следовало бы — он сидит напротив самого разыскиваемого преступника, Убийцы Героев, и с наглой смелостью смотрит ему прямо в глаза. Этот человек убил не один десяток профессиональных героев. Нет, не просто героев — фальшивых героев. Изуку чувствует между этими двумя понятиями огромную разницу. Может, именно эта жестокость в Чизоме и привлекает Изуку? — Почему? — с удивлением, но в то же время спокойно смотрит на него Чизоме. Изуку ощущает, как страх и восхищение смешиваются во что-то единое и противоречивое. И именно это смешанное и необъяснимое чувство он и испытывает к Чизоме. Изуку краснеет и неожиданно для самого себя запальчиво говорит: — Я хотел бы… стать таким же, как вы… Изуку удивляется, почему он это сказал. Подобные мысли ни разу не приходили в голову, а сейчас он с такой легкостью это говорит. Изуку испуганно прижимает к губам руки, будто надеясь, что эти слова останутся неуслышанными. «Но ведь это правда…» Изуку жмурится, внезапно вспомнив тот день, когда его мама умерла. И двух героев, пришедших на помощь. Эти события навсегда отпечатались в его памяти. Герой должен защищать мирных жителей. Герой должен спасать мирных жителей. «Изуку… ухо…» — звучит в голове предсмертный мамин хрип. Такой же, как в тот день. Такой же, как и во сне. Два героя — два, не один — не смогли спасти его маму. Они не помогли Изуку, когда у него два бандита вымогали деньги. Изуку сглатывает, наконец-то понимая смысл слов «фальшивый герой». Изуку смотрит на Чизоме, но перед его глазами мелькают картинки того дня — языки пламени, удушливый дым и хриплый голос мамы, умоляющий его уходить отсюда. — Я хочу так же, как и вы, Чизоме-сан, убивать фальшивых героев. Глаза Изуку блестят в лихорадочном возбуждении, пока он все это говорит. Чизоме замечает этот блеск. И уголки его губ приподнимаются в одобрительной улыбке.***
— Вы видели… вот этого человека? Женщина спускает на нос очки и смотрит на фотографию, которую Кацуки держит перед ней. — Нет, — качает она головой, и Кацуки бессильно опускает руку с фотографией, еле сдерживая себя, чтобы не смять ее и не выбросить к черту в мусорное ведро. Он уже битый час бродит по торговым центрам, по улицам, показывает прохожим фотографию Изуку и задает им один и тот же вопрос: не видели ли они его? Но никто его не видел, и этот факт бесит Кацуки. «Этот придурок ночью сбежал, да?» Просто представить невозможно, как Кацуки зол на Изуку. Для него сама мысль сбежать ночью, черт знает куда — это самое настоящее безумие. Кацуки его никогда толком не понимал и, честно говоря, даже не старался — зачем забивать голову лишней информацией? Но теперь он вообще Изуку не понимает. Зачем он это сделал? Кацуки хмыкает, подумав, что он, быть может, сам так же поступил бы на месте Изуку. «Теперь понятно, — догадывается Кацуки, — почему Изуку не было в больнице, когда я к нему приходил. Блин, если бы я заранее знал…» Не раз в его голове мелькала мысль, что Моясу ему просто соврала. Но тут же появлялся вопрос — а собственно, нахрена ей это? Да и к тому же так правдоподобно врать Моясу не умеет. Кацуки оглядывается по сторонам. Теперь он сам себя не понимает — как он собрался искать в огромном городе одного единственного человека? Это то же самое, что искать иголку в стоге сена. Но, даже несмотря на все это, Кацуки не может просто взять и сдаться — не в его принципах останавливаться на полпути. Или же дело вовсе не в принципах, а в самом Изуку? «Зачем я это вообще делаю?» В толпе мелькает что-то зеленое. Сердце Кацуки пропускает удар, он срывается с места и, не сводя глаз с этой зеленой шевелюры, бежит сквозь толпу. В голове только одна мысль и надежда — что это Изуку, что он наконец-то его нашел. Кацуки добегает до «Изуку», хватает его за плечо и резко поворачивает к себе. И тут же отпускает, чувствуя, как все внутри него обрывается. Это не Изуку. «Это не он! — задыхается Кацуки, сжимая футболку над бешено стучащим сердцем. — Не Деку!» — как будто не веря в это, мысленно повторяет он. Изуку здесь нет. Его нигде нет. Несколько человек спрашивают Кацуки, все ли с ним хорошо и не нужна ли ему помощь. Но он лишь качает головой и, не оглядываясь, бежит прочь из этой толпы. В каждом человеке Кацуки издалека видит Изуку, но, приблизившись, с отчаянием понимает, что вновь ошибся. «Деку, черт тебя дери! Ну куда, куда ты делся?» Только в сквере, жадно ловя ртом воздух, Кацуки немного успокаивается. Он отворачивается от зеленых кустов и деревьев и безвольно плюхается на скамейку. «Когда похоронили мою бабушку, — вдруг вспоминает мамины слова Кацуки, — я несколько дней видела ее лицо в лицах других людей… Ну, понимаешь, это как будто смотришь на человека, но вместо него видишь совершенно другого… Это… трудно описать». Кацуки чувствует, как его сердце сжимается от ужаса. Ему в голову приходит мысль, что сейчас происходит то же самое, что и с его мамой когда-то. Кацуки сжимает руками виски: «Нет, Деку не может быть мертв. Какого черта он вообще может быть мертв?» «Лучше бы ты…» — Нет, замолчи! — умоляет Кацуки внутренний голос. Голос не замолкает, а продолжает как будто издеваться над ним, повторяя его собственные слова: «Деку, лучше бы ты сдох тогда… вместе со своей мамочкой…» — Это все из-за меня, из-за меня… — закрывает руками лицо Кацуки. — Если бы я успел извиниться перед тобой, Деку, ты бы… «Но почему я так боюсь его потерять? — изумляется Кацуки. — Я же его всегда ненавидел, желал, чтобы его вовсе не существовало… Почему?» Кацуки хочет перестать волноваться за Изуку и вернуться в те времена, когда ему было глубоко плевать на него. Но он не может, как ни старается. Кацуки дрожащими руками достает из кармана телефон. Не попадая пальцами по буквам на клавиатуре, он кое-как набирает: 14:42 bakuhatsukira: моясу, помоги мне Не успевает Кацуки убрать телефон, как тот пиликает, оповещая о пришедшем сообщении. 14:42 moyasu: что случилось? ты опять с кем-то подрался? 14:42 bakuhatsukira нет дело не в этом помоги мне найти его Кацуки, как ни заставляет себя, не в силах написать его имя — ни Деку, ни Изуку. Как будто какая-то неведомая сила не позволяет ему сделать это. Кацуки закусывает губу и, переступив через собственную гордость, печатает еще: 14:43 bakuhatsukira: моясу, я тебя умоляю Рядом с именем Моясу карандашик принимается двигаться вперед-назад. Сердце Кацуки от волнения бешено стучит в груди. 14:43 moyasu: окей я постараюсь тебе помочь, бакуго-кун