Эмоции

Её глаза напоминали разноцветное стекло, витраж из разных оттенков зелёного и оранжевого. Люди не замечали её гетерохромии, чёрных белков и вытянутых зрачков. А она замечала все-все эмоции людей в их глазах. Каждая эмоция для неё имела свой цвет, и поэтому она с радостью ждала новые. Ярость или гнев — ярко-красный или красный, смешанный с малой толикой оранжевого. Пылающий огонь в витражах. И хотя у некоторых он выражался в потемневших глазах, всё равно проявлялся красный. Злость — то ярко-жёлтая, то зелёно-голубая. Оседает на языке горьким миндалём, пылью и пеплом пахнет и сыплется. Хотя даже в ней появлялся красный, совсем чуть-чуть, почти не позволяя себя заметить, как бы предупреждая, чем может всё обернуться. Отвращение или брезгливость — зелёный, иногда смешанный с жёлтым и голубым. Они на языке ощущались грязью, случайной землёй, попавшей в рот. А ещё заставляли передёргиваться, словно касаешься чего-то неприятного. Иногда вместо отвращения или брезгливости шло презрение. Оно было склизким, вызывающим желание уйти и поскорее. Ярко-зелёное, почти неоновое, оно резало глаза. Заставляло морщиться, отворачиваться, лишь бы не видеть этого. Печаль или грусть — голубые, словно слёзы неба или волны моря при отливе ранним утром. Солёная, как слёзы и от неё часто болит голова, вернее после неё. Пахнет сиренью и лимоном. Удивление или радость ─ ярко-фиолетовый при ярких эмоциях, связанный с красно-оранжевыми искрами, недостаточными для гнева или ярости, но придающие насыщенность и какое-то приятное послевкусие. И светло-фиолетовый при тусклом, наигранном удивлении или радости. Скука ─ серый, покрытый пылью асфальт, потрескавшийся. Оседает в горле пылью, заставляя кашлять, драть горло руками, лишь бы было не скучно и не было этой пыли внутри. Она любила эмоции, купалась в них, часто забывая обо всём. Она исследовала их, пытаясь понять, почему они имеют именно такие цвета, но не любила, когда вокруг были одни и те же эмоции. За одиннадцать лет все эмоции, доступные ей, уже поднадоели. Одно и тоже каждый день: брезгливость, иногда мелькало презрение, гнев, скука, печаль, злость. Ничего, никаких новых эмоций и это было скучно, неприятно для неё, любившей изучать всё новое. Конечно, она изучала, почему же никто не видит, что у неё другие глаза, по сравнению с другими людьми. Но это было не так интересно для неё. Да и не знала она, с чем сравнить свои глаза, чтобы лучше понять, кем является. Мир магии, открывшийся перед ней в одиннадцать лет, поражал своими размерами и новыми эмоциями, и даже то, что её считали мальчиком, казалось ей малой платой за этот мир. Ей ведь не привыкать, потому что даже родственники считали, что она парень. Она лишь смеялась над этим. А ещё она впервые ощутила новую эмоцию, когда магия впервые ворвалась в её дом. Страх ─ горчил и кололся неизвестно откуда взявшимися синими льдинками, хотя она знала лишь о существовании прозрачного льда. Он был синим, от него пахло стылыми яростью и злостью, а ещё гневом, словно промокшими под ливнем. А от великана, пришедшего к ней в дом, пахло животными, чем-то непонятным и магией. Она пронзала его повсюду, создавая иллюзию, что он весь состоит из магии, но это было не так. Когда она чуть попривыкла, она даже перестала замечать эти нити магии, до тех пор, пока не захочет снова. Она пропустила его имя, но не стала переспрашивать, потому что, судя по его косноязычию, она не поймёт ни слова. Она не придавала его словам значения, пропускала мимо ушей весь их разговор, на автомате что-то отвечала, больше наблюдая за нитями магии и новой эмоцией. Когда они вошли в старый, потрёпанный бар, на неё хлынул поток новой эмоции. Восторг ─ ярко-фиолетовый, неоновый. Он кололся смешинками и шипел на языке, как сладкая газировка. В нём не было ярости или гнева, или той же злости, зато он буквально фонтанировал собой. Когда вышли из этого бара, в котором ей все пожимали руку, фонтанируя восторгом слишком сильно, так, что у неё рябило в глазах и ей казалось, что она сейчас упадёт в обморок, Косой переулок поразил её тем, что всё вокруг было пропитано магией. Она даже забыла о том странном профессоре, который трясся и заикался перед ней. Великан сказал, что он такой после одной поездки. Они зашли в банк за деньгами для школы. И тогда испытала ещё больше эмоций от этих странных существ, похожих на сгустки магии. И пусть сопровождающий назвал их гоблинами, она даже в мыслях не хотела их так называть. Эти сгустки излучали интерес, настороженность и гордость. Ей нравились эти сгустки, как и их эмоции. Интерес ─ колол спину взглядами, от него пахло мятой и яблоками. Он был лиловым, где-то между восторгом, радостью и страхом. Хотя иногда казалось, что её препарируют этими взглядами. Настороженность ─ от неё пахло сливой, шафраном и апельсинами, да и по цвету она была как слива, такой же тёмно-лиловой. Иногда настороженность напоминала ей гончую, вставшую на след. И хоть она не очень любила собак, вернее только бульдогов, ей нравилась настороженность в этой ипостаси. Гордость ─ заставляла выпрямить спину и прикрыть глаза от кроваво-красного цвета, пахнущего металлом и сильными духами, вроде приятный на запах, но через некоторое время начинает резать глаза и закладывать нюх. Они сходили за деньгами в этот единый банк для всех волшебников, она забыла название, как и всё, что говорил великан. Сам он пошёл обратно в бар, отговорившись тем, что ему плохо. Она лишь внутренне фыркнула. Иди-иди, а она лучше зайдёт снова в банк и пообщается со сгустками. Она снова зашла обратно и столкнувшись с Крюкохватом, да она запомнила, как его зовут, сказала ему, что от него пахнет мёдом, а от стражей вишней. Отчего не только Крюкохват выпал в осадок, но и стражи, которые слышали, как и все остальные сгустки. А потом она попрощалась и вышла за покупками. Что ей двигало, она не знала, но весело смеялась на улице, не обращая внимания на остальных. Закупиться она решила на славу, потому что ей хотелось изучить всё, поэтому она и купила того, чего не было в списках. Например, безразмерный чемодан или чернила, меняющие цвет. Когда она пришла за мантией, там был мальчик. И она вновь начала изучать новое для неё. От него, не представившегося нормально, исходила надменность. Надменность ─ была такой же кроваво-красной, как и гордость, но более тёмного цвета, как запёкшаяся кровь. От неё ещё сильнее пахло металлом и духами, будто пытаясь заглушить запах пороха и безразличия. Безразличие ─ пахло смертью, тенью и дождём, смывающим все эмоции, не оставляя ничего, кроме пустоты взамен. Она не любила безразличие, избегала его, потому что она всегда была полна эмоциями. И когда он завалил её вопросами, она лишь сказала: ─ Незнакомый мне мальчик, которого видимо не учили манерам, вы знаете, что от вас пахнет надменностью, причём вряд ли обоснованной. И если вы пытаетесь выдать это за гордость, то могу сказать вам, что это не удалось ни капли. Мальчик замолчал, беззвучно открывая и закрывая рот, не в силах что-либо сказать. А она лишь забрала свой заказ и ушла за палочкой, но сначала заглянула к животным и купила большого ворона, которого назвала Каэлистис, коротко Каэлис или вообще Лис, Каэ. Во время выбора животных к ней присоединился великан, от которого несло алкоголем, на что она только поморщилась внутренне, никак не проявляя это внешне. А ещё он пытался впихнуть ей полярную сову, но она отказалась и, заплатив за ворона, пошла в сторону магазина с палочками. Старик, выступивший откуда-то, напугал великана и немного её, потому что хоть она и чувствовала его любопытство, но не могла себе представить, что он может так бесшумно двигаться. Он вызывал опасение и интерес, а ещё любопытство, потому что ей было интересно, как он так двигается, и что это за палочки. Что с ними можно сделать и многое-многое другое. Любопытство ─ напоминало щенка или кошку, которой всё интересно изучить и потрогать. Оно прыгало разноцветным мячиком где только можно. Оно было оранжевым с искрами синего цвета, даже полосами. И как только не смешивались? Старик принялся подбирать ей палочки, а она с интересом и любопытством наблюдала, как растёт гора палочек, неподходящих ей. Когда он дал ей палочку, от которой несло безразличием, она мысленно начала смеяться, чувствуя его предвкушение, а от того ей было веселее, когда прямо на его глазах эта палочка рассыпалась пеплом. В итоге ей подобрали палочку из виноградной лозы и сердцевины из волоса книзла и длиной десять с половиной дюймов. Ей было интересно, что ещё за книзла, но она решила, что узнает позже. И только после того, как она оказалась дома, она поняла, что даже в мире магии никто не видит её необычных глаз. А ещё то, что ей не рассказали, как пройти на платформу. Впрочем, она же видит магию, так что сможет найти. Главное прибыть заранее, чтобы найти время для поиска. Но об этом она договорится позже, примерно за несколько дней, чтобы наверняка.