— Как-то херово ты понимаешь выражение "поговорить", — огрызается Гэвин, когда Коннор вталкивает его в закрытый на ремонт туалет.
— Как-то херово ты понимаешь выражение "не лезь к моему брату"! — рычит в ответ тот и, не давая опомниться, прижимает Гэвина к стене, придавив горло локтем.
— Это что, ревность? Кого к кому ревнуешь, Адамс?
От Коннора фонит злостью и ярким ароматом кофе — Гэвина просто размазывает этой силой, и он не сопротивляется, упиваясь этим жаром, сжигающим изнутри.
— Ты ради этого ему мозги запудрил, ублюдок? Чтобы меня позлить?!
В один миг накатившее было возбуждение переплавляется в ярость — Гэвин рычит, отталкивает Коннора, замахивается, но тот уворачивается, хватает за руку и, вывернув её за спину, снова вжимает Гэвина в стену, теперь грудью.
— Ты за кого меня держишь?! — шипит Гэвин, бьёт локтем вслепую, попадает — Коннор отпускает его, но Гэвин, развернувшись, не спешит снова нападать. — Думаешь, на тебе свет клином сошёлся? Зассал мутить с альфой — ну и катись нахуй! А у Ричи есть уйма других достоинств помимо того, что он твой брат. Если ты не в курсе.
Как, блядь, Коннору вообще подобное в голову пришло? Поначалу Гэвин, может, и был предвзят — они с Коннором начали эти брачные танцы с первого же курса, с первого дня, точнее, как подрались в столовке. Ричард поступил в универ годом позже и, как и Гэвин, записался в бейсбольную команду. Гэвина тогда как раз приняли в основу, и он, присмотревшись к младшему Адамсу, взял его под крыло. И сразу понял, что братья совершенно разные.
Коннора, этого сильного самоуверенного альфу, хотелось отпиздить, завалить, поцеловать и выебать. Ричарда, не менее сильного омегу, хотелось оберегать и просто радовать, чтобы чаще видеть его улыбку. Два брата — две крайности, но несмотря на то, как сильно они были похожи внешне, Гэвин никогда не воспринимал их как взаимозаменяющих людей. И уж точно не стал бы играть с чувствами Ричи.
Коннор шумно дышит носом, смотрит исподлобья, а потом, прикрыв на секунду глаза, успокаивается и делает шаг вперёд — Гэвин на рефлексе вжимается спиной в стену, но не вырывается, когда Коннор берёт его запястья и прижимает рядом с головой. Чёрт возьми, сколько таких моментов у них было, а волнительно как в первый раз.
— Кто сказал, что я тебя отпущу? — тихо спрашивает Коннор, Гэвин чувствует его дыхание на своих губах и ухмыляется.
— А схуя ты решил, что у тебя есть право мне указывать?
Коннор делает последний шаг, втискивая колено между ног Гэвина, прижимается грудью к груди, дышит глубоко и жарко, и Гэвину снова сворачивает крышу.
Он прикусывает губу, но стон всё равно рвётся из горла, когда Коннор прижимает бедром его твёрдый член — и притирается к бедру Гэвина своим.
— Потому что ты мой. Весь, — шепчет Коннор, снова подаваясь вперёд.
И Гэвин сдаётся. Расслабляет руки, закрывает глаза и двигается ему навстречу. Одежда пропитывается потом, душит жаром тела, а Гэвин пропитывается запахом Коннора, всей своей сущностью прогибается под силу другого альфы, и это так... Будоражит, это против их природы, но они ведь не животные, чтобы идти на поводу у инстинктов. Они — люди, которые ведутся на свои осознанные желания.
Коннор тихо рычит, трётся об Гэвина всем телом сильнее и сильнее, отпускает его руки — обнимает за спину, гладит, впивается пальцами в бедро — чтобы толкать Гэвина на себя, и в волосы на затылке — чтобы оттянуть, коснуться губами шеи.
— Ты чего...
Гэвин захлёбывается стоном, когда Коннор кусает его. Метит, будто омегу, и сущность альфы ревёт в нём разъярённым зверем, но человек — дрожит, кусает губы и отчаянно стискивает плечи. Хочется вжать Коннора в себя ещё крепче, хотя они и так переплелись в тугой узел, дышать сложно, а всё равно хочется ещё, ещё, ещё!
Коннор снова кусает — Гэвин чувствует, как мышцы под кожей ускользают от чужих зубов, и Коннор продолжает, и это больно, чертовски больно, но удовольствия больше в миллион раз, и Гэвин плывёт от этого острого, яркого, как запах Коннора, сочетания ощущений. И разбивается осколками в чужих руках, когда его переполняет и сжигает изнутри.
***
— Эй, Гэвин! — зовёт Ричард, но тот почему-то сразу перестаёт улыбаться. — Ничего рассказать не хочешь?
Ричард пытается сохранить дружелюбное выражения лица, но это нахер не надо — Гэвин выдаёт себя с потрохами.
Нет, он даже не пытается юлить.
— Ричи, мы же друзья, да?
Ричард кивает.
— И не больше.
А вот это бьёт по голове будто молотом. Потому что запах брата он узнает всегда, но с Гэвином... Они могли просто подраться или... Или просто... Хоть что-то...
— Конечно мы друзья, — Ричард сжимает кулак, и Гэвин по-дружески бьёт по нему своим.
А над воротом водолазки виднеются алые засосы.
Пробежку Ричард запарывает — задыхается на втором круге.
***
Ричард смотрит в окно, как они вдвоём выходят из корпуса. Сбегают, забив на всё. И срывается из аудитории.
Они с Коннором живут недалеко от кампуса, и Ричард крадётся в собственный дом, будто там пол заминирован. И с каждым шагом, с каждым стоном его будто прибивает к земле.
Он же думал, что Гэвин будет с ним в эту неделю, и вместо подавителей глотал противозачаточные. Нафантазировал себе, идиот.
Когда Ричард приоткрывает дверь комнаты брата, первая реакция — захлопнуть и уйти, но когда он ещё увидит, как... Как его брат трахает его альфу. Сильные ноги Гэвина вокруг талии Коннора, и эти мощные толчки, которые проволакивают его по кровати...
Ричард глаз отвести не может, а потом Гэвин смотрит прямо на него. И, выгнувшись на постели под Коннором, кончает.
Ричард уже не может скрываться — портфель просто выпадает из рук, и он, как завороженный, идёт к постели, срывая пуговицы с рубашки.
Коннор ещё не кончил, и к нему влечёт как в самый первый раз, когда всё было спонтанно, случайно, но он был таким нежным и родным... Самый лучший первый раз — и Ричард падает в его объятия, зная, что старший брат удержит, что с ним будет хорошо.
— Иди сюда, — шепчет Коннор. — Ты же его любишь?
Коннор перекатывает на постели, тянет к себе, ставит Ричарда на колени прямо над Гэвином, тот едва успевает обнять его. А Ричард такой растерянный, даже сказать ничего не успевает, как Коннор заполняет его, притягивая ближе, и снова, снова, господи, он идеален, он знает, что нужно Ричарду.
Ричард горячо дышит в шею Гэвина, бессильно обнимая плечи, он просто не может иначе, и ему так хорошо...
Едва не кончает, когда резко тянут за волосы назад, и Коннор выскальзывает из него, а его пальцы касаются раскрытого ануса.
— Давай, Ричи, — говорит он, прежде чем укусить за ухо — и дёрнуть вниз.
Ричард насаживается на член Гэвина, и он совсем другой, и вот так сверху — слишком глубоко и больно, но Гэвин берёт его за бёдра и подкидывается снизу, засаживая полностью, а Коннор ловит каждый вскрик Ричарда по губам пальцами, и ждёт, ждёт когда Гэвин насытится. Потому что Ричарду будет мало всю ночь, а он так давно об этом мечтал, господи.
И Коннор, как в первый раз, безжалостно трахает его мокрый от смазки зад, засаживает так, что Ричард чувствует все свои внутренности, смещающиеся от каждого толчка, а после Гэвин снова насаживает на себя так, что хочется кричать.
Ему хотелось бы обоих сразу, но в этом ритме невозможно остановиться, и он просто плавится между ними, кончая снова, и снова, и снова.
Только когда Коннор останавливается, уперевшись внутрь до боли, а Гэвин прижимает ещё раз к себе, перемешивая на своём животе их сперму, Ричард выдыхает и опадает на грудь Гэвина.
А Коннор так и не отпускает его руку.
***
— И как жить-то теперь? — едва открыв глаза, спрашивает Гэвин.
— Как и раньше, но ещё лучше? — усмехается Коннор.
Ричард спит между ними, и их пальцы переплетаются в его волосах.
Так глупо, но так красиво.
