Часть 1
26 июня 2020 г. в 11:40
Чайник закипел.
Катя разлила чай по чашками, и в комнате запахло ромашкой. Саня присел на уголок стула и неловко придвинулся к столу.
В первый раз они остались наедине, и теперь им казалось, что в квартиру вот-вот кто-то войдёт и нарушит тишину: хлопнет дверью, ворвётся в недавно созданный хрупкий покой, разобьёт ценное молчание, с такой заботой создававшееся этими двумя.
На стене плясали тени деревьев — солнце и ветер творили своё прощальное волшебство.
Саня устал. Он вытянул ноги и откинулся на спинку стула, потянулся за чаем, и, обхватив чашку всей ладонью, поднёс к губам и легонько подул, наблюдая за вращением пара.
Солнце садилось.
В его памяти Катя надолго останется именно такой: стоит у окна вполоборта, улыбаясь, смотрит на него и вся словно мерцает в закатных отблесках, будто только что впорхнула в открытое окно, а в следующую секунду испарится, улетит, подхваченная лёгким ветерком.
Катя думала, и мысли её были о разном, перескакивали одна на другую и, надолго не задерживаясь, уступали место следующим, но все они касались Сани.
Катя улыбнулась, заметив, что Саня не пьёт чай, ждет, пока тот настоится, значит, с этой привычкой он до сих пор не расстался — его любимым всегда был крепкий, самый чёрный. Сегодня она сварила суп и потушила мясо, знала, что Саня зайдёт. Как же он изменился за это время!..
Катя бесшумно прошла к столу и села напротив Сани.
Их молчание вовсе и не было молчанием: движения, мимика и взгляды говорили больше, чем могли передать слова.
В соседней комнате размеренно тикали часы, но казалось, что время остановилось, навсегда застыло в янтаре солнечных лучей. Да и сами они превратились во что-то незыблемое, вечное.
Говорили, вспоминали… Диккенс и Вольтер, прогулки по Триумфальной и суд над Онегиным. «А помнишь? Помнишь?.. »
Прошлое стало ближе, заполнило прошедшие годы и заменило невысказанное. А потом растворился смысл слов, остались лишь дыхание, прикосновение рук и…
«Солнце садилось, и узенький Сивцев Вражек был так полон им, как будто оно махнуло рукой на всю остальную землю и решило навсегда поместиться в этом кривом переулке».