Конец не всегда счастливый.

Он лежал с пулей где-то в печени, кажется. Истекал кровью. Но лежал и думал. Хотя, это не самое лучшее занятие для последних минут твоей жизни. Но Ватсон думал. Думал и вспоминал. Перед глазами возникали старые образы, воспоминания. Те счастливые мгновения на Бейкер-стрит, все раскрытые и нераскрытые дела, все тёплые улыбки по вечерам за чашкой чая. И Рождество. Они провели бок о бок много времени, но больше всего Джону запомнилось их Рождество у родителей Шерлока. Праздничная атмосфера, тёплый глинтвейн, который заботливо приготовила миссис Холмс, ещё живая беременная Мэри, их долгие объятия. Правда, потом захотелось испробовать пистолет на Шерлоке за то, что почти все в этом доме уснули, в том числе и его жена, но Джон готов опустить этот момент. Смерть Мэри. Её потускневшие глаза до сих пор иногда мучали во снах Ватсона, но он терпел. На глаза навернулись слёзы. Чёртовы Холмсы. Почему-то именно сейчас Джону захотелось разозлиться на всё это откровенно чокнутое семейство, но он не мог. Нет, конечно же,не мог. Однако, переступая через всё, мог разозлиться лишь на одного человека из их семьи. В глазах чётко застрял Шерлок, нажимающий на курок. Ватсону не страшно, вовсе нет. Он злился. Злился на Эвр. Эта девушка перевернула всё за десять минут. Всю их жизнь. В глазах всё ещё Шерлок, но уже отбросивший пистолет. Джон видел и понимал, что у того в глазах гасло что-то жизненно важное. Видел, как Майкрофт силой уводил своего младшего брата. Джон мысленно одобрил его действия, так лучше. Так не больнее для него самого. Жизнь поминутно утекала вместе с кровью из раны. Скоро конец. «Счастливый финал». Что ж, до него ему далеко. Ещё немного и Джон потеряет буквально всё. Дочь, лучшего друга. Эти двое были для него смыслом жизни. А сейчас он видел этот непонятного цвета потолок. Он закрыл глаза. Пора признаться хотя бы в пустоту. Пусть этого никто не услышит, но он облегчит свою душу. Скажет самое важное, что хотел сказать всегда. — Я люблю тебя, Шерлок.