Ошибка?

Вроде тепло, но ветер сейчас дул прохладный. Нет, он не был неприятным или, тем более, мерзким. Он скорее... Вписывался во всё, что случилось сегодня.   Кудри молодого генерала развевались по нему. Немного грязные, местами слипшиеся от пота, но разве это сейчас главное? Разве эти мелочи могут что-то значить, когда произошло такое?   Вот и джедай, сидевший на последних ступенях, ведущих в храм джедаев, не стал забивать голову подобными мелочами. ............   Такая непринуждённая обстановка. Она была знакома каждому, кто сейчас сидел в главном ангаре крейсера, что возвращался с Мандалора. Кто-то пил, кто-то смеялся, кто-то просто разговаривал. И от всех в силе так и изливалось счастье и радость. Ну а как иначе? Конец войны означал, что теперь клоны смогут иметь свою жизнь. Свободное время и... возможно семью.   «Ну почему? Почему должно быть радостно, а мне лишь больно?» - уже в сотый раз спрашивала себя Тано.   Она была не в ангаре. Нет. Ей сейчас не до этого. Девушка забилась в каком-то отсеке. Там, где она могла побыть наедине со своими мыслями.   От эмоций у девушки хлынули слёзы. Она уже это проходила. Так почему сейчас не сможет снова?   На эмоциях тогрута пнула какой-то ящик. И тот, за счёт силы, отлетел на несколько десятков метров от Асоки. Та проследила взглядом весь полёт несчастной вещи, а потом, прислонившись к стене, съехала по ней вниз. Подтянула колени, и уткнулась в них лицом. А новая партия слёз снова выплеснулась из нежно-голубых глаз.   Может, ей просто не хотелось возвращаться на нижние уровни? Там ведь, по-сути, только пьяницы, наркоманы и девушки лёгкого поведения околачиваются. Она же туда не вписывалась. Слишком невинная. Слишком правильная. Слишком хорошая.   А может она не хотела отпускать тех, кто снова ворвался в её душу? Не хотелось после прощания ощущать ту боль, что разъедала изнутри. Не хотелось вновь впадать в депрессию. Не хотелось дни и ночи напролет плакать.   Слишком много того, что ей не хочется. Но к сожалению, сейчас у неё было всего два выбора. И в обоих были свои минусы. Однако было в одном из вариантов то, чего точно не было во втором. То, что может заставить её всерьёз сделать выбор в пользу него. ............   Он ни о чём не думал. Ничего не хотел. Просто шёл в сторону посадочной. Зачем? Наверное, он и сам не знает. Но неужели самому "избранному" нельзя просто пойти куда-то, не зная при этом куда? Но... Кому какая разница куда или зачем он идёт? Клоны, кажется, думали что его куда-то послали, и поэтому не стали задавать лишних вопросов своему генералу.   Дойдя до посадочной, он остановился и провёл живой рукой по волосам, тем самым немного распутав их.   Его осенило. Ученица. Асока должна прилететь в ближайшие часы. И от этой мысли на лице у джедая расплылась, пусть и слегка придурковатая, но такая настоящая улыбка.   Они смогут поговорить. Возможно, он сумеет уговорить её остаться. Они снова смогут стать друзьями. А возможно это были лишь его мечты. У него их, кстати, в последнее время, становилось всё больше. Так перед сном для него стало обычаем представлять себя с бывшей женой.   Да, пусть они с Падме и развелись после миссии с Кловисом, но он всё равно старался проявлять заботу к бывшей жене. Той это, мягко говоря, не нравилось. Амидала стала словно лёд. Всегда холодной, отстранённой. Ну, по крайней мере по отношению к нему. Но самое главное крылось сейчас не в Падме.   Асока. Его верная маленькая Шпилька. Она тоже похолодела. А может быть это всё возраст? Но ему не хотелось верить в то, что она разучилась смеяться и подкалывать его. Наверное эта бесконечная война довела её до этого. Но нет, она не могла вот так просто взять и закрыться от всех... Закрыться от него.   Спустя долгих десять минут размышлений на эту тему до него дошло.     Ей было больно. Больно видеть всё, что сейчас происходит. Больно видеть лица тех, кто предал её. Неудивительно, что она вела себя так.   Но надежда ведь умирает последней. Вот и Скайуокер воодушевился после того, как магистр Йода пересказал ему её ответ на тему джедаев. ...........   Нужны ли им сейчас слова. Они ведь и без них прекрасно друг друга понимают.   Они шли. Куда? В этот раз было очевидно. Ноги сами несли парочку в некогда их общую квартиру. А уже оказавшись за дверью, Тано не выдержала. Та повисла на его шее. Слёзы в этот момент полились, буквально, ручьём из её глаз. – Прости... Прости меня. Пожалуйста, прости, – шептала она ему куда-то в плечо.   Энакин удивился. Он-то думал, что ему следует просить у неё прощения. Думал, что не выдержит первым и обнимет её или скажет как сильно по ней скучал. Но сейчас это она прижималась к нему. Она сейчас плакала ему в плечо. И это она извинялась перед ним непонятно за что. – Но...за что? – слегка дрогнувшим голосом спросил бывший наставник.   Но она лишь сильнее зарылась носом в робу Скайуокера. А потом Энакин ощутил, как ткань начала намокать ещё больше. Прошло пару минут, а свой ответ Скайуокер так и не услышал. – Шпилька, тебе ведь не за что извиняться. И ты это знаешь, – как можно мягче сказал он, при этом оторвав от себя подругу.   Та подняла на него удивлённый взгляд. Её глаза блестели от слёз. Но даже сейчас, когда она вот такая. Разбитая и побитая жизнью, она казалась Скайуокеру... красивой. По-настоящему красивой. Ей ведь всего восемнадцать, а она уже успела столько пережить. Наверное, именно поэтому в его глазах она теперь выглядела не как бойкая и дерзкая девчонка, а как сильная и красивая женщина.   Он наконец понял, что она ведь и впрямь стала... красавицей. Да только дурак не смог бы заметить этого. А кто в таком случае он? – Я ведь... Подвела тебя, – более менее успокоившись, начала Тано. – Просто я слышала, что тебя хотели назначит магистром, но в итоге... – опять слёзы. Да что же это с ней не так сегодня? – Это ведь из-за того, что я бросила обучение, да? Ты бы смог стать магистром. А я... я поступила как эгоистка. Полная дура, – уже заливаясь слезами и вечно всхлипывая, договорила Асока. «Как и раньше. Всю вину на себя берёт». – подумал Энакин. – Нет, это не так. Я просто ещё слишком молод для этого звания, Сока, – пояснил джедай. – В этом нет твоей вины, - он ободряюще ей улыбнулся. Наверное, в этой улыбке крылась какая-то... Надежда.   Скайуокер впервые назвал её Сокой. На памяти генерала её так называл только магистр Пло. Поэтому подсознательно боялся, что ей это не понравится. Но нет. Всё вышло наоборот. От этих слов у неё расплылась дурацкая улыбка. «Как странно. Только что, вроде, слезами захлёбывалась». – думал Энакин.   Ну может оно и к лучшему? – Я, – вот он, её голос. Такой звонкий, вовсе не дрожащий. И по интонации было слышно, что она волнуется. Да и в силе её была какая-то неуверенность. – подумала. Можно мне... – запнулась. – Я хотела бы... Вернуться в орден, – собравшись с духом, договорила Тано.   Его улыбка из ободряющей, стала немного странной. Уголки рта взлетели ещё на пару сантиметров вверх. В глазах у генерала что-то зажглось. – Я... К-конечно. Асока, даже нужно! – воскликнул Энакин. И сам, не отдавая себе никакого отчёта, поднял за талию девушку и закружил по комнате. Асока даже вскрикнула от неожиданности. Но потом рассмеялась.   Она была такой лёгкой. Удивительно лёгкой. А этот смех. Скайуокеру казалось, он бы вечно его слушал.   Опустив Тано на пол, Энакин снова обнял её. «И что я творю?» – наверное тысячный раз упрекал сам себя Энакин. Но потом, посылал все мысли о кодексе и неправильности происходящего к хаттам. Почему? Всё слишком просто. Ему и ей было от этого лучше. Хотя нет, не лучше. Им становилось от этого хорошо.   Но тут наставник почувствовал у себя на груди маленькие ручки, которые легонько оттолкнули его. Их глаза встретились. И от чего-то падаван залилась краской. Оказывается, оранжевые тоже умеют краснеть.   И тут уже настала очередь Асоки удивлять. Девушка нерешительно протянула руку к щеке учителя, намереваясь погладить её. Было видно – боится. Энакин на автомате потянулся к ней, чтобы быстрее ощутить тепло её рук.   Она гладила мягко, нежно. Скайуокер даже прикрыл глаза от приятных ощущений. Тем самым совершив ошибку. Хотя... на эту ошибку можно было взглянуть под разным углом. А под одним она могла и вовсе стать правильным действием. Ведь через пару секунд его губ коснулись другие. Неумело, но разве это важно, когда эмоции от этого всего просто кричат.   Её губы были солёными от слёз и слегка подрагивали.   Руки генерала на автомате опустились на талию тогруты, притягивая девушку ближе.   Оторвавшись друг от друга, Энакин сразу открыл глаза. Веки Асоки же были закрыты. – И ещё за это.   Энакин сперва даже не понял о чём речь. Лишь потом до него дошло. Конечно, вряд ли она собиралась его целовать, но видимо предполагала, что такое может произойти. Вот и извинилась перед ним заранее.   Асока наконец раскрыла свои глаза. А Скайуокеру в этот момент пришла сумасшедшая идея. Но снова послав к хаттам все возможные последствия, он начал говорить: – В таком случае, готовься извиняться снова, – вовлекая тогруту в ещё один поцелуй, закончил Энакин.