***
Шли годы. Всё всегда меняется со временем, но дружба этих двоих оставалась неизменной. На каждую их годовщину Фрэнк дарит Джерарду белый клевер с клятвой об их неразрывной дружбе. Это стало уже их традицией, и даже спустя шесть лет, когда оба давно уже не дети, а выпускники старшей школы, она остаётся. Но как бы Айеро не хотелось, кое-что всё же изменилось. И в очень негативную сторону. И не кое-что, а кое-кто, и если поточнее, то Джерард. Фрэнк никогда особо не разбирался в медицине вообще, не оперировал заумными терминами, но даже он понимал точно, что с его другом что-то не так, что он стал выглядеть слишком болезненно. Уэй почти не ест. Вообще. Он очень сильно похудел: от его пухлых щёк, которые Айеро любил тискать, чтобы поднять настроение Джи в трудную минуту, не осталось и следа, вся одежда стала слишком велика для него, и это было очень заметно, его кожа стала бледнее, он стал похож на вампира, не спавшего несколько веков. На все вопросы о своём состоянии он реагировал слишком резко, но потом всё же извинялся перед другом за свою нервозность. И как бы Фрэнк не пытался узнать, ничего не выходило, а сам Джерард словно и не понимал, что с ним что-то не так. Лишь иногда жаловался на жуткую боль в желудке. Фрэнк просил его показаться врачу. Джерард же не слушал, говоря, что живот сам пройдёт, и не стоит так беспокоиться. Но Айеро всё равно беспокоился. Он даже расспрашивал младшего Уэя, Майки, о состоянии его брата, но тот лишь пожимал плечами, говоря, что они с их мамой сами не могут разобраться, в чём дело. Так продолжалось несколько месяцев. Одним апрельским вечером они сидели на крыльце у одного из мелких продуктовых, коих было много на их улице, но этот просто был ближе всех остальных к набережной, поедали чипсы с крабом и запивали литровой бутылкой Seven-up, купленные в этом самом магазинчике, и просто общались. Темы были разные: от того, насколько тупыми были ребята из баскетбольной команды в их школе, до чуть ли не философии и смысле бытия. Ведь только у лучших друзей темы могут так быстро сменять друг друга, и никто этому не удивится. Атмосфера царила беззаботная до того момента, когда Фрэнк снова решил спросить о состоянии Джерарда. И было естественно, что их разговор перерос в настоящий спор. - Джи, ну честное слово, ты совсем как ребёнок! — возмущённо, с нотками недовольства и даже мимолётной злости на друга воскликнул Фрэнк. — Сколько можно повторять, если болит, то лучше обратиться к врачу! Или ты хочешь, чтобы я тебя насильно в больницу повёл вместе с твоим братом и мамой? — Уэй лишь закатывает глаза и недовольно цокает. - Да господи боже, Фрэнк! — чуть повысив голос, говорит он. — Всё нормально поболит и пройдёт, у всех же так бывает. — Джи делает вид, что ему уже надоела гиперопека друга, но сам понимает, что ничто, связанное с Фрэнком Айеро, не может ему надоесть в принципе. - В том-то и дело, Джи, — продолжает свою тираду Фрэнк. — что ненормально, когда постоянно случаются вспышки сильной боли. И в конце концов, ты себя-то вообще видел? - Началось. — Джерард раздражённо вздыхает, вновь закатывая глаза. А Айеро всё продолжает ругать друга и просить его обратиться к врачу. В конце концов Уэй воскликнул: — да хватит ворчать! Со мной всё в порядке, нечего так обо мне беспокоиться! - Ах это я ещё и ворчу, да? — возмущению темноволосого не было предела. — Знаешь что, Уэй, — и потом они ещё долго спорили, пока в конечном счёте оба не выдохлись. Джерарду было правда стыдно за своё поведение, но он не хотел, чтобы его состояние так заботило Фрэнка. Но с другой стороны, на душе становилось так тепло от осознания того, что Айеро о нем заботиться. Тем не менее, сейчас он чувствовал себя крайне неловко, и считал, что обязательно должен извиниться перед другом сейчас. - Кхм, хэй, Фро. — тихо обратился он к Айеро. Тот издал непонятный звук, похожий на мычание, но всё так же не смотрел на Уэя. По его виду было очевидно, что он если не разозлен, то очень обижен на Джи. Сам же Джерард виновато глядел на друга и тихо, но отчётливо, так, чтобы его друг услышал, сказал: — Прости меня. Знаю, я веду себя как эгоистичная скотина. — теперь Фрэнк посмотрел на Джи. Без злобы, возмущения и прочего, а посмотрел так, как обычно смотрят на дорогого тебе человека, который подвергает себя опасности с каждым разом. Вот и Айеро пытается уберечь Джи от опасностей, ведь любит его. И юноша давно перестал тешить себя мыслью, что это исключительно дружеская любовь, уж себя‐то он обманывать не хочет. Ему всё равно рано или поздно надо было признать, что он, чёрт возьми, любит своего друга. Любит по-особенному. Но никогда ему об этом не скажет. - Ты действительно ведёшь себя как эгоистичная скотина. — вздыхая, согласился он, но поспешил добавить: — Но я всё ещё твой лучший друг, и я люблю тебя, долбик. — он не боится это говорить, потому что знает, что Уэй поймёт это так, как надо, а не как на самом деле хотел бы Айеро. Джи легонько улыбнулся. — Я просто переживаю за тебя. - Да, — отрешенно проговорил Джерард. — я знаю, Фро. Спасибо тебе. — он притягивает к себе Фрэнка и заключает в объятия. Это было бы идеально, если бы ещё и длилось вечно. Но как известно, ничто не нескончаемо, вскоре подростки оторвались друг от друга и просто смотрели на чистое небо. Всё могло бы быть идеально. Кто же знал, что это было лишь затишье перед бурей.***
Фрэнк ждал Джи у школьных ворот как обычно, чтобы потом они вместе направились на занятия. В ушах у него были вставлены наушники с песнями Green day на репите, а где-то глубоко внутри было непонятное чувство беспокойства. Парень абсолютно не понимал, откуда появилось это ощущение, но оно начинало расти, когда уже за пять минут до звонка Уэй так и не показался. Фрэнку пришлось идти на уроки одному. Он писал другу, спрашивал, где того носит, но ответа так и не получил. А беспокойство всё растёт и растёт. К середине дня оно достигло своего пика, когда юноша понял, что Джерард на уроках сегодня не появится. Но больше он ему не писал и не звонил. Хотел спросить у Майки, где его брат, но, как оказалось, младшего Уэя в школе не было тоже. И всё бы было ничего, если бы на следующий день это не повторилось. Потом и на другой. И так прошло три дня, а ни Джерарда, ни его брата не было. На сообщения Фрэнка Уэй старший не отвечал, поэтому Айеро в итоге решил просто позвонить другу. Пожалуй, надо было это сделать ещё раньше, но юноша просто не хотел разводить панику заранее. На первый звонок никто не ответил. На второй же трубку взял Майки. Его голос был сиплым и чуть подрагивал, но он смог внятно объяснить вкратце, что произошло. В тот момент, Фрэнк помнит точно, его сердце упало в пятки. Джерард в больнице. И с ним что-то очень серьёзное. Айеро, не думая ни о чём, помчался по адресу, который назвал младший Уэй, где и находилась больница.***
Он помнит, как чуть ли не умолял медсестру за регистратурой сказать, в какой палате лежит Джерард Уэй, но та никак не хотела ему говорить, оправдываясь тем, что, с её слов, пациент очень слаб, и кроме близких родственников к нему никого нельзя, поэтому дождитесь дежурного врача. Помнит, что в том и были две проблемы, во-первых, дежурного врача как раз-таки не было поблизости, а во-вторых, ему срочно надо было к Джи. Помнит, как пришлось позвонить Майки, и тот проводил его до палаты, пока медсестра отвлеклась. - Что с ним? — тревожно спросил Фрэнк. По телефону Майки так и не рассказал, что именно произошло, но что-то очень серьёзное. Айеро просто надеялся, что это "что-то очень серьёзное" не сильно страшное или, упаси боже, смертельное. Майки грустно на него посмотрел, поджав губы. - Врачи пока не уверены на какой стадии, — тихо начал он, и было видно, что он едва сдерживает слёзы, из-за чего стекла на его очках слегка запотели. — это рак желудка. Фрэнку показалось, что что-то разбилось. Или это был звон в его ушах? Это неважно, в любом случае. Сердце пропустило удар, а потом забилось с бешеной силой. Мозг будто отказывался перерабатывать полученную информацию. - Нет. — неверяще прошептал он. — Это невозможно, это неправда. — он с надеждой уставился на Майки, словно ожидая, что тот сейчас скажет, что это ложь, что это всё шутка. И пускай он понимал, что никто никогда бы не стал так шутить, он просто не хотел верить. Но Уэй лишь покачал головой. Фрэнк не заметил, как по его щеке катится одинокая слеза. Теперь всё стало настолько очевидно, и резкие вспышки тупой боли в животе, и болезненный вид друга. Он ведь просил его показаться доктору, но тот не послушал. Айеро не знает, на кого злится больше, на Уэя, который как упрямый осел стоял на своём и так халатно отнёсся к своему здоровью, или на себя за то, что не настоял на своей точке зрения. — И что теперь? — тихо и отрешенно спросил он. - Нужна операция. — ответил Майк. — Отец сказал, что поможет с деньгами, но исход неизвестен. Остаётся молиться, чтобы всё было хорошо. — его голос дрожал, и Фрэнк мог лишь представить насколько сейчас ему и матери братьев сложно. - К нему можно? — спросил Айеро с надеждой. - Он очень слаб, поэтому недолго. — младший Уэй открыл дверь палаты и, заглянув внутрь, обратился сначала к брату. — Джи, к тебе пришли. — потом он перевёл взгляд на Фрэнка и пропустил в палату, закрывая за ним дверь. - Фро. — хрипло сказал Джерард, смотря на друга. А у Фрэнка снова навернулись слёзы, которые едва норовили скатиться по щекам. Но несмотря на это, Айеро постарался улыбнуться другу. - Привет, долбик. — дрожащим голосом поздоровался юноша. Джи выглядел ещё хуже, чем был до этого, от чего сердце Фрэнка болезненно сжималось. Взгляд Уэя был таким печальным и виноватым. - Прости меня, Фро. — сипло и приглушенно проговорил он. — Ты был прав, ты был так прав. — Фрэнк подошёл поближе и сел на край койки Джерарда, увидев, как по лицу друга катятся крупные бусинки слёз. - Хэй, ну тише, тише. — Айеро принялся вытирать рукавом своей толстовки щёки друга. — Тебе нельзя переживать. — Джи посмотрел на друга так отчаянно и печально. - Пожалуйста, не оставляй меня. — понимая, что он не может сидеть здесь с Уэем долго, он также осознавал, что не может ещё и оставить его. - Не оставлю. — тихо сказал он. Он долго сидел с Джерардом, общаясь с ним на разные темы, не касающиеся только состояния Уэя. Ему и так сейчас хреново, и Фрэнк это понимал, поэтому старался всячески отвлечь друга от этого. Один раз к ним зашёл Майки, но видя, что Джерарду сейчас необходим Фрэнк как воздух, решил ничего не говорить и оставить их вдвоём. Айеро сидел с другом настолько долго, насколько смог, но потом пришла медсестра, которая прогнала Фрэнка восвояси. Но юноша успел шепнуть другу, что обязательно придёт завтра.***
На следующий день он действительно пришёл и, проскочив мимо медсестры за регистратурой, отправился в палату к Джерарду. Уэй был очень рад снова увидеть друга, что отразилось на его лице и заставило Айеро тоже улыбнуться. Он сел на стул, который подвинул поближе к койке, и протянул Джи три маленьких белых клевера. Тот удивлённо глянул на него. - Сейчас же апрель. — сказал шатен. Айеро тепло и с лёгкой улыбкой посмотрел на Уэя. - Джерард Артур Уэй, я клянусь, — не так торжественно, как обычно, но так чувственно начал он. — что никогда, слышишь, никогда не брошу тебя. Джерард не знал, что сказать. Он открывал и закрывал рот, пытаясь подобрать слова, но в итоге улыбнулся так радостно, а из глаз полились слёзы счастья. Фрэнк пересел со стула на койку к Джи и заключил его в объятия, тихо приговаривая: - Мы это преодолеем. Слышишь? Вместе. — Джерард тихо плакал в плечо друга, а Айеро поглаживал его по спине. - Спасибо тебе, Фро. За всё спасибо. — проговорил Уэй, вдыхая запах толстовки Фрэнка. Они сидели в тишине, которую разрушало лишь тихое дыхание обоих, даже не подозревая, что их сердца в этот момент бьются в унисон.***
Фрэнк был с Джерардом до операции. Он его успокаивал одним своим присутствием и объятиями, веселил в особо сложные моменты. Во время операции он ходил по набережной туда сюда, а потом, сидя на их лавочке, молился, чтобы всё прошло успешно и было хорошо. Фрэнк был с Джерардом и после операции. Во время химиотерапии, когда у Уэя выпали все волосы, он внушал ему, что даже такой он прекрасен. Он носил ему всякие вкусности и внимательно следил за его питанием и рационом. Джерард закатывал глаза на гиперопеку друга, но когда тот не видел, улыбался так широко, что щёки начинали болеть, а сердце с каждым разом замирало и начинало биться с новой силой, когда он видел Фрэнка. К середине мая он понял, что попал. А через некоторое время уже смирился с тем, что влюбился. Влюбился в лучшего друга. Они вместе готовились к экзаменам. В конце концов, положение Джи не освобождало его от них. Он, конечно, сдавал их только после своей выписки, но готовиться вместе с Фрэнком сейчас было куда лучше, чем, например, потом и одному. В начале июня его полный курс лечения подходил к концу. Болезнь ушла полностью, что заставляло мать и брата рыдать от счастья. Фрэнк, узнав об этом, готов был чуть ли не прыгать и скакать от радости. Когда Джи выписали из больницы, они вместе с Айеро провели весь день, гуляя везде, где только можно и нельзя, и Фрэнк при каждой возможности обнимал друга. И оба начинали замечать, что между ними стало появляться всё больше нежности и взглядов, наполненных чем-то непонятным, но ни один из них пока не решался сделать первый шаг. Пока...***
К июлю, к месяцу годовщины их дружбы, когда Джи успешно сдал все экзамены и получил свой аттестат, они были полностью свободны. Его волосы уже отрасли, хотя, конечно, не до той длины, что была раньше. Оба были так рады тому, что их наконец больше ничто не гложит, что всё осталось позади и теперь их ждёт неизвестное, туманное, но такое манящее будущее. Джи планирует подавать документы в университет искусств и он действительно безумно счастлив тому факту, что планирует своё поступление, а не похороны, а Фрэнк пока в раздумьях, однако тоже присматривался к этому варианту, и если бы он поступил на музыкальный факультет, то это было бы действительно здорово. И казалось бы, что лучше и быть не может, но обоих гложило неопределённое чувство, сжимающее грудную клетку при виде друг друга. И так могло бы долго продолжаться, если бы одним вечером Фрэнк не решил бы для себя, что если он не скажет Джи о своих чувствах, то он просто умрёт. Он собирался сказать ему на их годовщину. Он так и поступил.***
Это произошло на любимой набережной, у любимой скамейки. Сказать, что Айеро переживал – ничего не сказать. Его сердце проворачивало кульбиты каждый раз, когда он собирался говорить, и Джерард, замечая это, всё же решил спросить. - Всё в порядке, Фро? — с беспокойством в голосе и взгляде задал вопрос он. А Фрэнк, сделав глубокий вдох и выдох, наконец решился. - Джи, я должен тебе сказать кое-что очень важное. — то краснея, то бледнея, дрожащим голосом сказал он. Уэй нахмурился. - Слушаю. — кивнул он. Айеро опасался того, что после его признания их дружба прекратится, но сейчас, вспоминая всё, что они вместе пережили, он понимал, что даже в случае провала Джерард не отвернётся от него. Ни в этой жизни. Эта мысль придала ему уверенности, и теперь он не так боялся, а его коленки уже не тряслись вовсе. - Джерард Уэй, — по традиции официально-торжественным тоном начал он, протягивая другу белый клевер. — обычно я всегда клянусь тебе в том, что наша дружба будет длиться до конца наших дней, но сейчас я хочу сказать, что не хочу быть твоим другом. — глаза Уэя чуть ли на лоб не поползли, он было хотел что-то сказать, но ему не дал этого сделать Фрэнк, продолжив: — Потому что я хочу быть твоим парнем. Я люблю тебя, Джи, и я обещаю, что моя любовь к тебе будет длиться вечно. Уэй первые пару минут не знал, что и сказать. Осознание пришло не сразу, но потом он заулыбался шире Чеширского кота и кинулся терпеливо ждавшему Фрэнку в объятия. - Я тоже, Фро, я тоже тебя люблю. — радостно прошептал Джи, а Айеро с такой же, как и Уэй, улыбкой обнял его в ответ. Впервые они познакомились под огромным деревом, сидя на лавочке. Потом каждый год под этим деревом Фрэнк дарил Джерарду белый клевер, ставший символом их дружбы. Спустя шесть лет с их знакомства Фрэнк дарит Джерарду всё тот же белый клевер с клятвой о вечной любви. А спустя ещё семь лет Фрэнк делает Джерарду предложение, и в коробочке с кольцом Уэй находит белый клевер и записку. Он плачет от счастья и нежно обнимает жениха, сжимая в руке стебель растения и клочок бумажки из коробочки.Promise you...