Поцелуй

      Я пробирался пыльными, полузабытыми тропами. Жгучий песок вперемешку с ржавчиной забивался не только под броню, но и скрипел на суставных сочленениях. Вычищать этот мусор из себя мало кому пожелаешь, но я шёл ради одной цели, которая стоила того, чтобы совать свой носовой конус в проклятое всеми место.       Я не верил в легенды, что слагали об этом месте, но каждый раз, как оказывался на прилегающих к Ржавому морю территориях, не мог побороть ощущения, что здесь должно было произойти что-то ужасное, что сам Праймус покинул эти земли. Даже в лучшие дни магнитные бури, сбивавшие с толку все сигнальные и позиционные системы, бушевали не на шутку. Только сохранённая в памяти карта местности позволяла продвигаться к цели.       Когда-то здесь был город, о котором не осталось никаких сведений, кроме ржавых остовов зданий, что были разрушены мощнейшими взрывами и поглощены кислотой, заполнившей естественные полости и низины и образовавшиеся карстовые провалы. Иногда мне чудилось, что я видел трупы неведомых гигантских существ, но разве не должны были и они проржаветь и рассыпаться прахом? Здесь слишком агрессивная среда — даже на живом мехе активная краска быстро начинала терять яркость и цвет.       Джаз часто высмеивал меня: слишком экстремально провожу я свои увольнительные. Мог бы и отдохнуть как все. Я поддерживал амплуа авантюриста и адреналинового наркомана. Но знал ли он, что для меня эти безумные и опасные поездки были лучшим отдохновением искры? Искры, изголодавшейся по редким встречам с тем, кто был недоступен для меня в обычной жизни.       Впервые мы встретились в архиве, так давно, когда ещё не было разделений на фракции. Он не ушёл от моего цепкого взгляда, как и от внимания в дальнейшем. И только потом я осознал, насколько крепко влип. Искра полыхнула, как хлорат аммония. Его отстраненность, замкнутость и скрытность подогревали моё влечение. Он не отказывал, но и не говорил «да». В этом подвешенном состоянии мы погрузились в революцию и затянувшуюся затем войну. Каждый по свою сторону баррикад…       Большую часть пути до точки встречи удалось проделать в транспортном режиме, что сэкономило энергию, но только до тех пор, пока я не ступил на плиты второго кольца старых руин. Дальше начинался полнейший шлак.       Чем глубже я продвигался в самое сердце мёртвой территории, тем круче бушевало вокруг: то набрасывался сбивающий с ног ветер, вырывавшийся из узких проулков, то он же засыпал ступни, а порой и колени ржавыми хлопьями, песком и пеплом. Двигаться было тяжело. Каждый шаг я делал с усилием.       Наличие карты помогало, но условно — местность менялась. Каждый раз я не узнавал окружающий меня рельеф: новообразовавшиеся провалы, осыпавшиеся руины, занесенные песком остовы — здесь всё было зыбко и непостоянно, кроме аквамаринового цвета морской глади, мелькавшей в самом центре старого города. Словно болезненная мутация охватила эту часть Кибертрона.       Внезапно налетевшая гроза застигла меня совсем недалеко от места встречи. Повезло отыскать небольшую полость, скрытую от внешних воздействий. Там, за порогом моего негостеприимного убежища бушевала стихия. Чем было это место раньше — не разобрать. Песок, мусор и иной шлак скопился в углах, осел пылью на причудливых выступах, сглаженных ветром и временем, монументальные колонны расположились в хаотичном порядке, без какой-либо системы. Часть из них обросла сталактитами и сталагмитами. Яркие вспышки молний рисовали фантастические фигуры на стенах. Активировать свет я не хотел: ещё неясно, сколько мне предстояло здесь проторчать взаперти, а энергию стоит беречь. Дорога сюда съедала немало ресурсов. И время таяло безжалостно.       Чтобы хоть чем-то занять себя, притушив оптику, я уселся недалеко от входа и стал вспоминать, кому что обещал по возвращению. Джазу хотел залить свежую базу треков. Свежую! Да ей было, наверно, не менее пятисот лет. Нашёл на руинах павшего Праксуса. Там, конечно, всё сровняли с землей, но тот, кто умеет искать, всегда находит. Попадались даже «шедевры» довоенной эры: смешные переделки, карикатурные песенки о тех, кто был у власти. Джаз бы оценил. Были и популярные мелодии, которые наверняка есть в архивах нашего меломана, но встречались и редкие треки, неоценённые в своё время по достоинству. Они были сейчас как никогда актуальны — от них веяло чем-то забытым, и в минуты затишья приятно было погрузиться в иное столетие… Сайдсвайпу и Санстрикеру собирался преподнести очередной план веселой шутки, которую мы могли бы провернуть над Айронхайдом. Наверняка, нам бы потом за это влетело, но ещё ни разу старый вояка не доводил свои угрозы до конца. Смоукскрину…       Тут снаружи ветер ударил с такой силой, что я потерял нить мысли. Справа от меня что-то зашуршало. Опять вспышка высветила силуэт рядом со мной, фантасмагорический и ужасающий. Краем зрения выхваченная в неверном свете фигура показалась чьим-то протянутым манипулятором, искорёженным и изувеченным. Я резко повернулся к источнику шума, но никого не обнаружил. Замер. Подождал. Шум повторился. Я медленно активировал оружие, направляя на то место, которое мне показалось ожившим, и резко врубил фары. Ничего. Только мусор, занесенный сюда ветром, да старые разрушенные опоры, с торчащей наружу арматурой.       Я тихо выругался. Нервы здесь ни к шаркам. Никто и ничто не должно тут появиться. Дроны глохли под мощными магнитными бурями, становясь кучей бесполезного хлама, а живому меху не было нужды ступать в столь гиблое место. А без карты в этих развалинах потеряться и сгинуть — запросто. Настроив систему слежения за окружением, с учетом местных условий, я опять попытался расслабиться, но смутный и неприятный шум в глубине меня отвлекал.       Как назло вспоминались спарковские легенды о потерянных, погибших или съехавших с процессора меха в руинах на берегу Ржавого моря. Вот только причиной этих «необъяснимых» смертей было не легкомысленное, беспечное поведение в опасном районе, а какие-то неведомые чудища, неизведанные формы жизни или, хуже того, призраки. И почему кто-то верил в это?! Я собирал какое-то время все эти безумные истории, убедившись в одном, когда попал сюда сам — все эти россказни чистой воды ложь.       И всё же что-то меня нервировало, никак не давая успокоиться.       Буря не унималась, неприятно воздействуя на выкрученные на максимум системы восприятия. Несмотря на усиленную работу рецепторов, я чувствовал себя оглушённым. Шум ветра, вздрагивающие пласты старого металла, всплески света — всё сбивало меня. Я встал, активировал фары, осмотрелся, прошёлся. Непроизвольно положил манипулятор на стену, идя вглубь помещения. Чувствовал шершавые выступы под ладонью. Трухой осыпался блеклый, неясный рисунок покрытия. Идти в самую глубь я не видел смысла, там никого не будет, а потому уселся так, чтобы видеть единственный вход в моё неприветливое укрытие, и вновь погрузился в свои думы.       Время… Его всегда было предательски мало. Особенно сейчас, когда в рядах автоботов должны были произойти глобальные трансформации. Помимо жгучего желания вновь вглядеться в заветные обводы корпуса, именно эта информация заставила меня взять внеочередной отгул и послать запрос о встрече.       Каждую минуту я молчаливо глушил в себе страх, который пронизывал искру за единственного дорогого мне меха. Мы не могли изменить присяге: совесть не позволяла мне, идеи и какая-то нерациональная верность делу — ему. И потому мне приходилось идти на невероятные уступки только ради того, чтобы видеть его. Я рисковал активом, приезжая к Ржавому морю. Хуже того — любой, прознай о моих встречах, без зазрения мог плюнуть мне в фейсплейт и назвать предателем. Но я не предавал своих, может это и звучало мелочно, но выторговывал эти редкие бриймы, проведённые вместе…       Очередная молния ослепила меня, полыхнув совсем недалеко от укрытия. Кажется, снаружи пошёл дождь. Этого не хватало! Теперь я был уверен, что встрече не состояться. Кислота — не товарищ кибертронцу.       Неожиданно меня что-то коснулось. Я резко вскочил, предупредительно выстрелил в потолок. Меня осыпало мелкой крошкой, камешками. Я почувствовал колебания воздуха, словно от взмаха крыла. Внезапный шум под потолком указал, где искать незваного гостя. Врубив свет, я искал то, что потревожило меня. На одной из опор, среди запутанных переплетений то ли проводов, то ли иных коммуникаций я выловил силуэт живого существа. Яркий свет его спугнул, и оно вспорхнуло, перелетев на другую колонну. Но луч света следил за ним. Наконец-то я узнал, кто рискнул зайти так далеко в руины у Ржавого моря. Рэтбэт!       Я убрал оружие и позвал к себе кассету Саундвейва. Эти маленькие боты могли преодолевать огромные расстояния, находиться длительное время в изоляции, вдали от своего носителя. Я был рад видеть помощника моего визави, но скорее всего это означало, что сам Саундвейв не сможет прийти. Уязвлённый, я почувствовал укор совести. Продажа. Сделка. Предательство! Я с лёгкостью мог передать информацию Рэтбэту, но моей целью было иное…       Наверно, не в этот раз.       Рэтбэт спустился вниз, сел на подставленный манипулятор. Его острые коготки вцепились мне в броню. Он неуклюже перебрался выше, почти на плечо, стараясь дотянутся до аудиосенсора. Эти ощущения нельзя было назвать приятными.       — Жди, — скорее почувствовал я ультразвуковые колебания, чем услышал.       Я огляделся по сторонам, но никого, кроме нас двоих не было. В любом случае стоило дождаться, когда кислотный дождь прекратиться. Неожиданно Рэтбэт опять взлетел и теперь уселся на более удобном для себя месте, почти под потолком, на какой-то невероятной конструкции, вновь теряясь в полутьме.       Настала тишина.       Шум снаружи стал более мерным, успокаивающим, и хотя датчики передавали неприятные фоновые электромагнитные всплески, я перестал их воспринимать, как угрозу. Моё убежище больше напоминало пещеру, где внешний шум, отражённый причудливой архитектурой, превращался в приглушенный шелест. Постепенно я забыл о находящейся рядом кассете и погрузился в поверхностную гибернацию.       Пришёл в себя тогда, когда сработал датчик присутствия. Медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, я протянул руку к оружию и услышал:       — Нет нужды.       Сухо, и как всегда без лишних слов. Саундвейв! Я ощутил, как искра усилила частоту работы. Под честплейтом разгоралось пламя. Активировав оптику, вгляделся в знакомый фейсплейт, скрытый маской и визором. Несмотря на это, мне показалось, что мой собеседник взволнован. Спрашивать, как он сюда пробрался, не имело смысла. Среди автоботов бытовало мнение, что Саундвейв всегда найдёт лазейку, настолько была высока его информированность и умение уйти от преследования.       — Я рад видеть тебя!       — У нас мало времени.       — У нас много времени. Там дождь, и не выбраться наружу.       Он уселся рядом со мной, плечом к плечу, и меня накрыло его теплом. Хотелось обнять, прижать к себе, показать, насколько я рад, но не стал.       — Ты скоро покинешь Кибертрон, — сказал я обречённо. И хотя мне порой до боли не хватало его, я опустил оптику в пол. Скорее ощутив, что Саундвейв повернулся ко мне, я схватил его за ладонь и резко потянул на себя. Он не убрал свою. Я с жаром продолжил, словно опасаясь, что меня не станут слушать: — Прайм собирает команду и хочет улететь. Энергона всё меньше и меньше, конфликт затянулся, а выхода в ближайшем будущем не видать. — Саундвейв утвердительно кивнул в ответ, не перебивая. — Мегатрон тебя не оставит, ему нужны самые лучшие! И Прайма он не отпустит…       — Это достоверная информация?       — Полностью. Но всё держат в секрете. Не знаю, когда и откуда будет стартовать шаттл, но команда утверждена.       — Ты не в списках, — как-то буднично произнёс десептикон.       В ответ я помотал головой, подтверждая его слова. Праул подбирал команду, и в этом вопросе он был щепетилен. Мою ладонь сжали крепче. Вскинув голову, посмотрел на Саундвейва, и наши взгляды встретились. Маска расщёлкнулась, уходя в пазы, открыв очень красивый и гармоничный фейсплейт. От неожиданности моя система вентиляции пропустила целый цикл работы, так давно я не видел его без всех этих защитных систем. И непроизвольно потянулся вперёд. Наши губы соприкоснулись. Меня бросило в жар, я потерялся в собственных эмоциях и ощутил ужасную боль в груди. Пытался отстраниться и не смог! Саундвейв усилил поцелуй, не отпуская ни на клик.       — Прости, — прошептал он, наконец, отдаляясь.       Впервые я слышал не измененный маской голос, а настоящий, живой. И не мог понять: почему!       — За что?! — слепо протянул к нему манипуляторы.       Теперь на меня смотрел мех, которого я совсем не знал. Он молча поднялся, вынимая клинок из моей груди. Опалесцирующее пятно растекающегося из раны энергона светилось в этой полутьме. Было больно и обидно. Я вспомнил Джаза, братьев Ламбо, и горечь ужаса охватила меня. Не успел. Обманул. Предал!..       — Саундвейв! — и воколайзер выдал сбой, искажая такое привычное и неожиданно ставшее чуждым имя.       Теряя энергию, я попытался приподняться и не смог. В глубине у самой камеры искры возникла электрическая дуга, и этого стало достаточно…       Десептикон уходил не оборачиваясь. На его манипуляторе сидела кассета — они были самыми надежными товарищами. На броне Рэтбэта полыхали отсветы пламени пожарища, оставшегося позади.