Любимый надзиратель

      По прибытию в карцер заключённые сразу отметили непохожесть со своим, мысленно сравнивая почти что личные камеры, похожие на королевские покои (по их мнению), с этими бомжатниками. Как и ожидалось, здесь сидело от силы три человека. Остальные, вроде как, вели себя прилично. — Я никому ничего не скажу. Не надейтесь. — О, Самон. Я больше не могу его допрашивать. Он не слушает меня. - сказал Мицуба, заметив в дверном проёме парня. — Можешь идти. - Гокуу держал в руке упаковку салфеток и косметичку Киджи. — Слышь, а зачем тебе моя косметичка?! - взвыл Рука, снова пытаясь выдернуть руки из наручников, но снова безуспешно. - И зеки с 13 камеры зачем пришли?! — Надо! - у Самона даже глаз успел задергаться из-за воплей Годжи, но тот лишь устало выдохнул, предвещая довольно "весёлый" допрос. - А они помогут мне.       Киджи выходит из помещения и оставляет их наедине с виновником. — "Это типо новое оружие пыток? - подумали заключённые тринадцатой камеры, поглядывая на сидевшего в камере Годжи. - Ему это, по крайней мере, хоть как-то язык развяжет." — Говори. Кто помог тебе сбежать, откуда эти марионетки и каков был ваш план. — Я ничего тебе не скажу, макака. - Годжо попытался дёрнуть руками, но они были прикованы крепкими цепями к поверхности стола. — Вот значит как.. Тогда.. Одиннадцатый и пятнадцатый, подержите его голову. - Самон достаёт одну салфетку из упаковки. — Что ты собираешься с ней делать?! — Ничего такого. Просто я смою твой макияж...       Когда Самон начал свой допрос, зеки молча наблюдали за поведением Рука Годжи, понимая, что им вряд ли перепадёт шанс задать пару вопросов негодяю. "Голубой", во всех смыслах, принц наотрез отказывался говорить, но последующие угрозы стереть весь макияж мигом изменил его мнение. Интересно, что же он скажет? — НЕТ! ТОЛЬКО НЕ МАКИЯЖ! НЕ СМЫВАЙ ЕГО! ААААААААААААААА!!! — Тогда говори, все что знаешь. — Я не скажу тебе ничего.       Самон не выдерживает и начинает вытирать тени с глаз Руки. — Неееет. Я ведь совсем недавно их нанёс. СТОЙ, Я ВСЕ СКАЖУ! — Наконец-то. Давай говори, живо!— сказал Самон, садясь на стул напротив Годжо. — Не подгоняй меня! Я скажу только то, что знаю. Моей целью было поймать пятнадцатого заключённого и привести его в ту камеру, возле которой вы и стояли. Это все что я знаю. Он сказал, что ему нужен только пятнадцатый. А для чего он ему нужен, он не сказал. Честно это всё.— почти сквозь зубы проговорил  Годжо. — Кто он? — Голос.. Он объяснил, как выйти из камеры, и сказал, что нужен пятнадцатый. — Вот как. Ладно, я ещё вернусь сюда, чтобы кое о чем с тобой поговорить, но сейчас тебя уведут в твою камеру. А вы двое, идёте в свой корпус. Киджи вас отведёт. - сказал Гокуу, выходя из кабинета. Спустя пару секунд в помещение зашёл Киджи и забрал Джуго и Уно в 13 камеру. А Руку Годжо увёл Кенширо, который тоже наблюдал за действиями допроса. *** — "Что Эльфу от меня нужно? - проносится скоротечная мысль в голове у Пятнадцатого после звучания рассказа Рука Годжи. Как-то сопротивляться воле Самона следовать в камеру он не стал, в отличие от его недалеко мыслящего светловолосого друга, который всё грозился поговорить с Гокуу "по душам", как только они снова увидятся. Всё-таки какая никакая часть сделки выполняется — Уно и Джуго уже вовлечены по уши в это дело, а последний так вообще тонет в подробностях. Он догадывался, по каким причинам его мог искать тот психопат, но настораживало его мгновенное исчезновение. - Что же теперь делать?"       Едва сдерживая свой пыл, блондин недовольно шагал чуть впереди остальных, в то время как Киджи шёл сзади, иногда подгоняя "обиженных на весь мир диснеевских принцесс". — Киджи, ну не надо нас в камеру вести! - завыла "Рапунцель" так, что от её пения вянут не только уши, но и нервы. Джуго уже предвидел, как светловолосому прилетит от надзирателя третьего корпуса, но этого, к счастью, не происходило. Может у него терпения куда больше, чем у Хаджиме или Самона? - В конце концов, раз Джуго наш главный ключ к раскрытию этого дела, то ему обязательно нужно знать обо всех мелочах. В конце концов, он — главная мишень, и если оставить его в общей камере, то могут пострадать и другие заключённые, а если перевести его в карцер, то и слежка будет куда эффективнее. Сам посуди, эти люди очень опасные, поэтому стоит предостеречь себя от нежелательных происшествий или, ещё хуже, от гибели заключённых.       А Уно снова ведь в чем-то прав, хоть и хотелось ему сейчас свернуть шею за сказанные слова. Он вообще понимает, что решает все вопросы, не оговаривая его с Пятнадцатым? Точно, да, ведь ему нравится испытывать терпение шатена, разрывая ниточки его хрупкого терпения, как струны на гитаре. Ну, и что же на это ему ответит Киджи? — Мои указания – это отвести вас двоих в камеру. Поэтому я не собираюсь тут сюсюкаться с вами. Идите молча.       Нервы Мицубы явно были натянуты, как стальные канаты, этому зеку не удалось даже немного вывести его из себя. — Так, мне надо за документами зайти, а вы стоите здесь. Зэкам в архив ходить запрещено. И это не обсуждается. - сказал Киджи.       Зайдя в один из архивов, Мицуба начал лазать по каким-то ящикам, быстро перебирая папки с документами и делами заключённых.       Не успел Мицуба зайти в архив за важными бумагами, как зеки уже пристроились к стенке, о чем-то негромко болтающие и изредка державшиеся за руки. Киджи бы вряд ли оценил то, как мило "общаются" его нынешние спутники, но вопрос сейчас обстоял явно в другом. — Ты чего? - шепчет шатен на ухо блондину, убирая в сторону непослушную светлую прядь волос и сразу же зарывается в неё своим носом. До чего же мягкие и приятные. — Мне кажется, я что-то слышал. - как-то обеспокоенно говорит Уно, всматриваясь куда-то в лишенный освещения коридор. Его размышления прервал новый поцелуй в шею, почти сразу сопровождающийся несильным укусом, что вырвало из приоткрытого рта одиннадцатого неконтролируемый тихий стон. Ему надо было вести себя тише, иначе Киджи обо всём догадается раньше времени. — Может охранник или надзиратель? - ухмыляется Джуго, удовлетворённый реакцией Уно на его действия, поэтому не заставил его долго ждать. Прижав парня к себе за талию и обнажая белоснежную кожу, розовый язык касается потемневших от предыдущих выходок ключиц, на что слышит учащенное дыхание и странное отторжение. — Я серьёзно, там кто-то есть. - Уно, хоть и не желал останавливать ласки, был вынужден остановить пятнадцатого, обращая его внимание за угол коридора, откуда снова прозвучал какой-то неясный шум. - Что это такое? — Уверен, что хочешь это узнать? - спрашивает Джуго, касаясь кончиком носа мягких губ одиннадцатого, а затем оставляет на них быстрый, но нежный поцелуй. — Не уверен, но всё же нам лучше не светиться.       После этого он мягко отводит брюнета от стены, по максимуму маскируя новые засосы за копной волос, и подходит к двери архива, где сейчас находился Мицуба. Чего же он так долго? — Да где же эти чёртовы бумаги. Куда их уже успели убрать? Я же просил Хитоши положить их на виду... - прорычал надзиратель. Эти бумаги нужно было отнести начальству, но их нигде не было, что очень насторожило надзирателя. Но вот, открывая очередной ящик, который оказался немного выше, чем рост самого Киджи, на него падает целая кипа разных документов. — ВОТ ЖЕ ЧЕРТ! ЕЩЁ УБИРАТЬ ТЕПЕРЬ! - собрав быстро нужные и не нужные бумаги по стопам, он вышел из помещения. — Чем вы тут занимались пока меня не было? А? Что это было? - Мицуба тоже услышал те звуки, которые слышал одиннадцатый. — Эм, ну... - Уно замялся, пытаясь подобрать куда более логичный ответ, так как рассказать истину было не в их с Джуго интересах. Они бы, наверное, могли просвятить Мицубу в их отношения, но это сейчас имело наименьшее значение. Нужно вернуться к вопросу о шуме. О, а Киджи сам сменил тему. Превосходно! — Вот и я не знаю, что-то да шумит. Мы-то с Джуго проверить не можем, нам было велено стоять здесь и слушаться своего сопровождающего даже в момент его отсутствия, поэтому мы не двигались с места и ждали, когда Вы, дорогой Киджи, придёте и сами узнаете, что там такое происходит.       Одиннадцатый как всегда красиво ходит по тонкому льду, умудряясь вытворять на нём всякие разные трюки, подобно фигуристу, будто бы совсем не боится, что терпение надзирателя может лопнуть от одной только его фразы. И опять же его длинный язык не может остановиться нести полную околесицу, даже когда ситуация реально требовала ему захлопнуть пасть. И как он дожил до этих дней с такой привычкой? А х*й знает... — За мной, оба! - терпение Мицубы хоть и было на пределе, но все таки виду он не показывал. Сейчас вопрос обстоял в другом. Что это за шум?