Металл(ист)ические будни

      Ди полулежал на кровати и без особого внешнего интереса перелистывал потертые страницы «Хоббита». Нет, не той странной тонкой детской книжицы, а реальной повести Толкина. Шторы были опущены, но оранжевый свет всё равно сочился сквозь щель между ними, расчерчивая стену. Настроение было паршивое.       Наверное, будь Ди чуть тупее, он залез бы в гороскоп на сегодня и прочёл, что именно в этом месяце его знак особенно сильно хуевит по причине вхождения в зону влияния Меркурия и что поэтому его сейчас может расстроить любая мелочь — даже закончившаяся подводка, или лишняя веснушка на щеке, или всё вместе. Но Ди был чуть умнее, поэтому сейчас он просто постарался отвлечься, не срываясь на окружающих. Получалось плохо. Однако тратить энергию на препирательство и выслушивание очередного улыбчивого монолога о хамстве вообще не хотелось, поэтому пришлось довольствоваться злорадством над неуклюжим хоббитом. Да и громко сказано — злорадством. Так, одна мысленная усмешка, и та — вялая.       Хоббит безуспешно барахтался в горах золота, когда послышались торопливые, но какие-то нерешительные шаги к комнате Ди. Он замер, моментально потеряв нить сюжета. Раздался бодрый, но слегка неуверенный стук. Первый удар был чуть тише остальных.       Не мать. Та бы скорее всего не стала стучать вообще, либо постучала и тут же вошла, если б это было нечто важное — а важным, по её мнению, было почти всё, с чем она приходила в эту комнату. Да и походка. Нет, точно не мать.       Точно не отец. Его шагов Ди бы не услышал — этот чёрт умел так подкрадываться, что и у парня иногда сердце в пятки уходило: что уж говорить о маме с Хэви — пара кружек уже слились в страстном поцелуе с кафельным полом на кухне, а случайно пролитое однажды пиво навсегда впиталось в ковёр: тот, кстати, благополучно перевернули, и теперь бесформенный шедевр абстракционизма прятался под диваном. Отец бы постучал. Но этот стук Ди узнал бы из тысячи. Отец бы подождал. Но ему бы не пришлось ждать долго.       Что ж, оставался только Хэви. Маленький засранец, чего он хочет. Пусть стоит там, сколько влезет, — у Ди нет настроения на очередные увлекательные истории, как нет и малейшего желания раздавать волшебные советы (не то чтобы оно вообще когда-либо имелось).       Но стук повторился, и за дверью раздалось глухое и неуверенное:       — Ди?.. Я знаю, что ты там, — и чуть тише, — наверное, — а затем вновь громче, обращённое к нему, — это важно, пусти, пожалуйста.       «Важно для кого?» — Неприязненно подумал Ди, утыкаясь в книгу. И тут он представил, как Хэви нерешительно переминается с ноги на ногу за его дверью, как забавно хмурится и смотрит себе под ноги, кусая от волнения обветренные губы. Дурацкая привычка. Дурацкий Хэви. Ди вздохнул.       — Заходи.       Дверь тут же распахнулась, и в комнату буквально ворвался ещё один рыжий лучик закатного солнца. Ди поморщился.       — Ого, темно у тебя, ты шторы не думал открыть, а то зрение посадишь, будешь, как папа, — очки носить…       — Хэви, — привычно осадил он брата, смотря на него поверх книги, — я тут вообще-то делами занят, а у тебя вроде как было что-то важное.       Хэви быстро умолк под чужим недружелюбным взглядом исподлобья и потупился.       — Да я тут, вот, — и аккуратно протянул в сторону Ди какие-то учебники и конспекты.       — И что это? — Скептически поинтересовался Ди, закидывая ногу на ногу. Настроение стремительно ухудшалось. Причин особых не было, ну либо они были, как ретроградный Меркурий, — Ди о них вообще не ебал.       — У меня завтра, — чуть тише произнёс Хэви, запинаясь, — контрольная по алгебре, а я не совсем понимаю… вернее, вообще почти не понимаю… вот и… — Ди сделал ладонью неопределённый жест в воздухе, призывая брата уже подвести к сути, — короче, может, ты бы мог мне подсо…       — Нет, — тут же отрезал Ди, вновь опуская взгляд на пожелтевшие страницы. А что там вообще было? А, точно. «Хоббит». Нет, никаких подсобить. Он не нанимался репетитором для своего непутевого талантливого братца.       — Но Ди, ну пожалуйста, это правда очень важно, — запричитал Хэви, и на его лице отразилась искренняя гримаса непонимания. Впрочем, она быстро сменилась расстроенным выражением, когда брат вновь твёрдо произнёс, не отрывая глаз от строчек:       — Нет.       Хэви открыл было рот, чтоб сказать что-то ещё, но Ди совершенно наглым образом вытянул левую руку в сторону выхода и слегка обгрызенным чёрным ногтем указал в сторону двери. Хэви потерянно уставился сначала на палец, затем перевёл взгляд на брата, но тот не подавал и малейших признаков участия. Тогда рыжик просто развернулся и зашагал на выход. Уже в самом дверном проёме его нагнала брошенная как бы невзначай реплика:       — Попросил бы у отца, чего такого?       Хэви повернул голову на брата. Тот продолжал увлечённо читать, уже держа книгу двумя руками. Рыжик одарил Ди грустным и немного обиженным взглядом, а затем вышел, аккуратно прикрыв дверь. Ди прекрасно знал, что такое просить у отца помощи с уроками. И он намеренно спросил. Как будто в спину ударил. Живя с братом столько лет, Хэви, может, и не научился отличать, когда Ди врёт, а когда говорит правду, но вот сарказм и издевки — их он научился узнавать вполне.       Подумав об этом, рыжик понуро поплёлся к себе, попутно готовясь провалить завтрашнюю работу, — и всё равно к отцу он бы точно не пошёл.       Слушая удаляющиеся расстроенные шаги (он умудрялся даже шагать расстроенно, засранец), Ди думал о том, как хорошо, что ему удалось отделаться от брата так легко. Ну подумаешь обидел немного. Ну расстроился Хэви, и чего теперь — он такой, простой: походит немного надувшись и отойдёт. Наверное. Ди нахмурился и чертыхнулся — он опять ни черта не понял, что прочитал. Вновь вернувшись к началу абзаца, парень продолжил.       Ну провалит Хэви какую-то там свою херотень по алгебре — одной плохой оценкой больше, одной меньше. Разницы-то. Но Хэви был такой грустный. И такой… разочарованный?       — Блять, — тихо ругнулся Ди, сдавшись, и захлопнул книгу, рывком принимая вертикальное положение, — сыночка сраная. Математик хуев.       Хотел алгебры? Будет ему его алгебра. Ди вздохнул, хмурясь и потирая пальцами веки. Глаза слегка болели — в комнате и вправду было темновато.       Стоит ли говорить, что когда Ди вошёл в комнату брата, корпевшего над каким-то простецким уравнением, он чуть не ослеп. Шторы, конечно, были открыты. Последние закатные лучи на прощание решили-таки отомстить и вонзились Ди прямо в зрачок. И Хэви. Тоже решил отомстить. Он робко улыбался, с надеждой смотря на старшего брата.       Ди стоял перед шкафом. Он как раз перебрал всю имеющуюся одежду и разложил её по оттенкам чёрного — от светлого к темному. Это радовало его обсессивно-компульсивное расстройство и слегка грело отсутствующую душу. Хотя после такого поганого дня, могло ли его вообще хоть что-то порадовать. Какой-то умник решил, что это отличная идея — развернуться посреди очереди с булочкой в руках. Класс. Просто супер. И теперь повидло (или сгущенка, какая, нахуй, разница) красовалось уже на чёрной футболке Ди. Застирывая пятно холодной водой в туалете, Ди проклинал того парня из столовки, мечтая запихать ему эту его булку… Впрочем, уже неважно. Он надел футболку задом наперёд, накинул джинсовую жилетку и вышел как ни в чём не бывало — однако ему весь оставшийся день казалось, что пятно буквально горит на спине, показывая всем, насколько он лох.       В общем, настроение опять было ни к черту. Шторы опущены. День заканчивался. Ди с тяжким вздохом закрыл скрипнувшую дверцу шкафа, морщась от неприятного хлопка. Дерево ебаное. Чтоб ему горелось хорошо. Вместе с этим булочником сраным. И вообще…       Ретроградный Меркурий шалил, поэтому, развернувшись на какой-то шум, Ди не сразу осознал, что в его комнату ворвался мини-смерч. А когда осознал — было уже поздно.       — Пятёрка, Ди, прикинь, пятёрка! — Хэви с горящими глазами тряс перед его лицом каким-то клетчатым листком с каракулями. Ди был настолько сбит с толку, что даже вся злость мигом осела — он и про стук забыл, — И я всё сам решил, и…       — Хэви.       — …кто-то у меня ещё списывал, вот, и…       — Хэви.       — …учительница сказала, что я молодец, и папа…       — Хэви! — Наконец не выдержал Ди, повысив голос. Что, блять, вообще происходило-то, кто бы ему объяснил. Что за перфоманс с листком школьных каракулей?       — А? — Наконец обратив внимание на брата, брякнул Хэви, счастливо глядя снизу-вверх.       — Что это? — Слегка раздраженно спросил Ди, опустив руки по швам и непонимающе глядя из-под опущенных век на буквально, блять, светящегося брата.       — Это? — С удивлением переспросил Хэви, глядя на листок в своих руках. Но он быстро сообразил и выдал, — так это та контрольная, ну, помнишь, ты помогал мне к ней готовиться. Я сам всё решил, и вот, получил пятерку, — брат был будто медный таз — сиял и, блять, видимо звенел, если по нему пиздануть. Наконец возникла маленькая пауза, в которую Хэви чуть успокоился и совершенно внезапно выдал, — это, ну… спасибо, Ди.       И обнял его. Прямо прижался, обвив руками корпус. Ди недоуменно уставился перед собой, будто его только что пронзили самым острым и страшным копьем куда-то в район солнечного сплетения. Руки по-прежнему висели вдоль тела, и он вообще не имел ни малейшего понятия, куда их деть. Что происходит? Брат душит его? Куда? Как? Наконец, когда Хэви, поняв, что брат видимо всё такой же дурацкий кудрявый камень, решил убираться восвояси, Ди неожиданно робко обнял его в ответ. И так они и замерли, неловко стоя, расчерченные полоской апельсинового закатного света. Хэви счастливо улыбался. Ди, раз за разом прокручивая в сознании этот момент, почему-то думал, что возможно есть в его мире действительно важные вещи. И что тот парень с булкой может и подождать.       Внизу работал телек. На кровати валялся «Хоббит». Солнце садилось.       А Меркурий? А что Меркурий. Он ретроградил.