Красный шёлк

      Сложно быть дочерью богатого и весьма известного в определённых кругах человека. Очень сложно. Это я поняла, наверное, ещё двадцать лет назад, как только родилась и осознала, кто мои родители. Нет, я никогда не жаловалась, но и не особо-то и радовалась такой «чести», ведь родителей, как таковых у меня и не было никогда. Они в работе, а за мной ухаживала сначала нянечка, потом дворецкий и гувернантка, но я как-то с детства привыкла всё делать сама, не обращаясь ни к кому за помощью.       Время шло, девочка Астрид росла, родители стали её знакомить с разными уважаемыми людьми и их отпрысками, но мне совершенно не было до них дела. Я была погружена в новые знания, искала их везде и любыми путями, поэтому «золотая молодёжь» меня как-то совсем не интересовала. Папа иногда даже разговаривал со мной на эту тему, пытаясь понять, почему я отличаюсь от детей его друзей и знакомых, но я только отмалчивалась, говоря, что у нас разное восприятие мира, да и воспитание тоже.       Но иногда приходилось «козырять» своим положением в обществе и своими родителями, потому что так быстрее выполняли какие-то мои просьбы. Я не привыкла никем командовать, поэтому многие думали, что я какая-нибудь «серая мышка», перед которой выслуживаться совершенно не обязательно, даже не нужно. Я не капризная, и никогда такой не была, но вот только всегда знала себе цену, поэтому ясно и коротко давала знать, если меня что-то не устраивает.       К счастью, фамилия Хофферсон была довольно-таки хорошо известна в нужных кругах, чтобы я не переживала о том, что меня подкараулят в каком-нибудь тёмном переулке и настучат по голове. Да и за мной всегда и в любую точку города, где бы я не творила свой новый шедевр, приезжал мой личный водитель. Что касается шедевров, то я училась в академии искусств и мнила себя будущим Да Винчи, не меньше, но пока особых успехов я не делала. Да, учителя хвалили, но, как мне иногда казалось, им за это неплохо так приплачивал мой папочка.       Сейчас же, когда в нашей академии искусств все художники по античным скульптурам изучали анатомию человека, мне хотелось изучать её на каком-нибудь живом человеке, но пока я ещё не встречала кого-то нужного. Если честно, было как-то всё равно, будет это девушка или парень, просто хотелось рисовать и изучать, но иногда гормоны, выйдя из-под контроля, тихо нашёптывали, что найти парня было бы куда лучше, ведь после утомительного урока живописи, можно было бы заняться ещё чем-нибудь очень интересным.       Мысли оставались мыслями, фантазии — фантазиями, но вот только чуть-чуть сменили место своей дислокации, прочно обосновавшись в моих снах, чья отметка резка подскочила до уровня «18+». Было стыдно признаваться хоть кому-то в этом, поэтому с утра я молча уходила в ванную комнату и принимала холодный душ, чтобы прогнать картинки, что нарисовал мне мозг за ночь.       Красивый, атлетически сложенный молодой человек, с зелёными глазами и тёмными волосами манил меня каждую ночь своей шикарной улыбкой поддаться ему и наслаждению, которое он мне так страстно обещал. Мы каждую ночь стояли напротив зеркала — он за моей спиной, шепча мне на ухо моё имя, поглаживая ладонью по спине и уговаривая меня пойти с ним, но каждый раз я молчала, не имея сил ответить ему. Первое время я в странной и совершенно мне не свойственной панике просыпалась, не осознавая, что произошло, но потом как-то привыкла, но, к своему сожалению, не могла ответить моему ночному визитёру. — Мисс Хофферсон, мы приехали, — вырвал меня из размышлений голос моего водителя. — Спасибо, Грегори.       По привычке, не дождавшись, пока мужчина выйдет из машины и откроет мне дверь, я выскочила сама, напомнив только, что забрать меня можно будет уже часа через два — не так сильно я любила шоппинг по магазинам одежды, чтобы проводить в торговых центрах по пять, а то и шесть часов, как любила это делать моя мама. Я обычно приезжала в магазин с чётким осознанием, какая конкретно вещь мне нужна, иногда даже рисовала, но это, скорее, больше для себя, чтобы не забыть. Папа частенько предлагал, чтобы отвезти меня в ателье, где бы мне по всем моим рисункам-желаниям сшили всё, что я захотела, но я была против — не так часто мне удавалось вырваться из нашего семейного гнезда, которое денно и нощно было под серьёзной охраной.       Побродив по двум первым этажам огромного торгового центра, я так ничего и не нашла, поэтому на третий этаж я ехала с какой-то тихой надеждой, что моя сегодняшняя вылазка не окажется провальной — так хотелось найти то чудесное платьице из моих мечт. Хотя, если вспомнить цвета, в которых я его видела, и то, как блестела ткань, то это платьище — королевский наряд, не иначе.       Состоящее из красного шёлка, с чёрным кожаным корсетом, который выгодно подчёркивал бы мою талию и высокую грудь. Платье — предел моих мечтаний, самый сладкий запретный плод. Это платье я увидела прошлой ночью во сне.       Мы с моим знакомым незнакомцем снова стояли напротив зеркала, но на мне в этот раз было это невероятное платье, а не мой ночной комплект, как было до этого. Стоило мне только проснуться утром, как я сразу же подлетела к столу с бумагой и карандашами, желая побыстрее его зарисовать, чтобы не забыть. И сейчас я стояла в очередной, но последнем магазине, где я могла бы, чисто теоретически, найти это платье.       И я нашла. Сшитое в единственном экземпляре, моего размера и неизвестно как оказавшееся в этом магазине, ведь ни один консультант так и не смог мне ответить, как оно оказалось в магазине и сколько оно стоит. — Как влитое, — тихо прошептала я, поглаживая струящийся шёлк.       Выйдя из примерочной, я услышала несколько вздохов от девушек, что работали здесь, но я смотрела в большое зеркало, чтобы ещё лучше себя рассмотреть. Но мне так не хватало тёмноволосого парня у себя за спиной, который гладил бы меня по плечам и шептал бы мне на ухо, какая же я красивая. — Роуз, куда делось платье из красного шёлка? — Послышался где-то издали чей-то чарующий мужской голос, заставляя повернуться лицом в ту сторону, откуда он раздался. — Я же просил его не трогать.       Наконец обладатель этого невероятного голоса появился перед взглядами сотрудников и, непосредственно, моим, а я вдруг забыла, как дышать, ведь это был он — мой знакомый незнакомец из снов. Столкнувшись с ним взглядом, я вдруг потерялась, с головой окунаясь в его изумрудный океан, сошедший с полотен Айвазовского. — Мисс, вы неповторимы в этом платье, — я не до конца осознала, как так быстро он оказался около меня, но совершенно не сопротивлялась, когда он взял меня за талию и снова повернул лицом к зеркалу. — Ну, а сейчас ты согласишься на моё весьма заманчивое предложение.       По тому, как лукаво блеснула зелень глаз шатена, который сейчас весьма уверенно держал меня за талию, уперев свой подбородок мне в плечо и сияя своей улыбкой, я поняла, что всё это снилось не только мне. Да и как это теперь можно назвать сном? — Поверить не могу, что ты, наконец, в моих руках, — жарко зашептал мне на ухо парень, проводя носом по моей шее и оставляя на ней несколько коротких поцелуев. — Живая и настоящая. Такая шикарная и невероятная. — А я снова не могу тебе ничего ответить, — кое-как прошептала я в ответ, прикрывая глаза, потому как слишком интимными были движения у меня за спиной, которые я очень хорошо видела через зеркало. — Я принялся за пошив этого платья после первого же сна, как ты посетила меня, моя муза, — одна мужская рука соскочила с талии, поглаживая бедро. — Для опытного модельера было не сложно определить приблизительные параметры, но сейчас я смотрю и понимаю, что это моё лучшее творение. Самое простое, но самое великолепное. — Это всё так волнующе странно, — откинув голову на плечо шатена, я глубоко вздохнула, ощущая и парфюм молодого человека, который окружил нас, будто облако. — Все прочь, — на секунду оторвавшись от меня, парень властно кому-то приказал уйти, но мне было всё равно. — Закройте магазин и прочь.       За спиной послышались торопливые шаги, а так же постукивание каблуков по плитке, но и до этого мне не было никакого дела — зелёные глаза вновь стали эпицентром моего внимания. И всё во мне сжалось в клубок, стоило мне только распознать тот океан эмоций, что был спрятан в изумруде. — Я встретил тебя однажды на улице, — тихо, словно признавался мне, прошептал парень, поглаживая меня по талии. — Это было на третий день после того, как ты стала приходить ко мне во снах. Я видел охрану, видел водителя на дорогой машине, поэтому попросил знакомых найти о тебе хоть какую-нибудь информацию, Астрид. Какого же было моё удивление, дорогая, когда я узнал, что именно твоя мама оказалась моей буквально сумасшедшей поклонницей, которая скупала всё, что я создавал. То платье, с пионами, что было на тебе в тот день. Оно моих рук. — Его отдала мне мама, сказав, что изначально купила для себя, но не прошла по габаритам, — призналась я, тая от его прикосновений и проникновенного шёпота. — Оно стало моим любимым.       После моего последнего слова парень, кажется совсем сорвался, обрушив на мою шею буквально шквал поцелуев, а потом, развернув к себе лицом, страстно прижался к моим губам, лишая остатков воли. Сдавшись во власть победителю, я со стоном обхватила мужскую шею руками и только сильнее прижалась к твёрдому телу, ощущая, как тело буквально обвивают крепкие руки, в объятиях которых было совсем не страшно потерять голову. — Я мечтал соблазнить тебя с первой ночи, как ты появилась в моих снах, Астрид, — оторвавшись от моих губ, зашептал парень, имени которого я так и не знала, но он, словно прочитав мои мысли, представился. — Меня зовут Инглинг, сладкая, хочу, чтобы ты шептала моё имя вместо «да» или «ещё». — Инглинг, — застонала я, явно так, как и хотел шатен, когда его руки спустились на мою попу, ощутимо её сжимая и притягивая ближе к себе. — Бог ты мой. — Твой, родная, твой, — парень буквально сорвал с меня платье, оставляя его лежать одинокой красной лужей у зеркала, а меня саму потащил куда-то в сторону подсобных помещений, где разместил на мягком диване. — Сейчас я наглядно покажу тебе всё, о чём шептал во снах.       Радостно рассмеявшись, я обняла Инглинга за шею, притягивая его к себе для нового поцелуя. Разговаривать не хотелось. Хотелось его, о чём я поспешила ему тут же сообщить, за что получила ещё один крышесносящий поцелуй. Голова медленно отключилась, а все мысли заволок туман, оставляя мне только ощущения и эмоции. А больше и не нужно было. Только не рядом с таким парнем.