I'll be your temporary fix, you control me/ Я буду твоей временной дозой, ты будешь контролировать меня

      Нет более безопасного места, чем планета с кристально-голубыми океанами, спрятанная в своем собственном уголке галактики. Это то, в чем Ава и все остальные уверены, когда они прибывают и попадают в то, что, как им говорят, называется жилыми помещениями. Два ярких солнца горят темно-оранжевым пламенем в небе, и стоит изнуряющая жара. Именно здесь Олай ожидает, что в этом месте эта компания спрячется, поскольку он намерен выполнить несколько «поручений» в одиночку. Ава не хочет думать о том, какие поручения могут быть, но Один уже сформулировал сотню возможностей. — З-здесь нет н-никого в это в-в-время года. Планета и-используется о-о-осенью. П-приходят новые р-рекруты, нуждающиеся в том, как правильно держать оружие, — объясняет Один, когда они идут по тёмным, серым и чёрным коридорам. Было бы душно и темно, если бы окна не были так открыты — свет резкий, яркий, белый. Все выглядит гладко, металлически и современно. Что-то в данном месте отдает резкой вибрацией, но Ава полагает, что дело именно в этом. — Т-там д-десять комнат, нам даже не придется спать р-рядом друг с другом, если м-мы этого не з-захотим, — Один открывает ящик в конце коридора, девять ключей выстроились в ряд с номерными бирками. — О-олай потерял свой, — поясняет он им. — Его комната н-н-находится под постоянной б-блокировкой. — Пропавший ключ был под номером один, и все остальные смотрят на всё содержимое, гадая, кто потянет первым. Один понимает, что это, скорее всего, будут не они, поэтому он берет номер десять и надевает кольцо с ключами на палец. В конце концов он оказался в уединении, как можно дальше от брата. Никого это не удивляет.       Гил хватает номер два, не заботясь даже о том, чтобы сделать другой выбор, и идет с первым вариантом. После этого Мэгги быстро схватила четвертый ключ, прямо рядом со вторым помещением. Ава взяла номер девять, желая забиться в угол, а не в соседнюю комнату. — О-отлично, — говорит Один безразличным тоном. — Э-это о-общая зона. Мы… мы тусуемся здесь и болтаем. — он пожимает плечами, не углубляясь дальше в то, кто они и о чем болтают. Он продолжает идти — его путь устремился в коридор. Эрроу останавливается в самом начале. — К-комнаты, — говорит брюнет. — Довольно о-очевидно. — На каждой металлической серой двери есть номер, нанесенный белым шрифтом по трафарету. Гил подходит к номеру два и открывает дверь, заглядывая внутрь. Ясно, что он не впечатлен, но все здесь напоминает жилую спальню из его школьных дней. Только в меньшем масштабе. Интерьер комнат тот же, мягкий и темный. Интересно, слышал ли кто-нибудь из них о других цветах? Это место угнетает и вгоняет в тоску, стоит лишь подольше осмотреть помещение. Его голубые глаза снова скользят по друзьям. Идеально подходит. — Ну, я собираюсь устроиться, — Гил показывает на сумку с вещами, висящую у него на плече, и кивает, прощаясь. Мэгги соглашается сделать что-то подобное, и, перед тем, как она ушла, Один указывает вниз по коридору. — В-ванные комнаты. В-всего две уборные, — они оказались в самом конце коридора, и вдруг Мэгги пожалела, что не выбрала другой ключ. Аве повезло, что она оказалась рядом с одной из них. Лациви смотрит на рогатую девочку, которая стала выше, чем раньше. Не только из-за зелья, но ее осанка улучшилась от попыток сделать себя как можно выше, чтобы не быть таким же карликом. Девушка даже легко разговаривала с Одином; когда они шли по коридору, ее острые клыки торчали из изгиба ее улыбки. За последние несколько лет, проведенных в таком состоянии, Ава привыкла к своему телу, но в особенности к компании Эрроу.       Мэгги закатывает зеленые глаза, пытаясь не обращать внимания на клокочущую в животе зависть. Парочка хихикала, отпирая двери прямо напротив друг друга, и смущенно махала руками. Лациви усмехается, прежде чем повернуться и нырнуть в свою комнату, закрыв за собой.       Рука Авы все еще висит в воздухе, когда дверь закрывается, и она вздыхает; её ресницы трепещут. Айре всегда так себя вела с предметами обожания: легко щебетала и нервничала, краснея алым цветом. Ее рука с острыми ногтями сжимала то место, где, как она знала, должно быть ее сердце, а не деревянный сундук. Разница от обычного человека в том, что ее румянец был похож на лаву, которая текла под ее кожей с тех пор, как был заключен пакт.       Ава бросает свою спортивную сумку на пол у края кровати. Очевидно, это место должно быть домом, пока они не вернутся на задание. «Задержимся на несколько дней, а может и недель», — говорил Один. С такими вещами никогда не знаешь наверняка. Она падает на кровать, уставившись в незнакомый потолок.

Дом, милый дом.

      Это занимает несколько дней, но все уже успели найти себя, живущими в хорошей гармонии. Иногда они едят вместе, по крайней мере один раз в день, и особняком сидят в палате общин, слушая радио. Многие сигналы приходили издалека, создавая непонятный и раздражающий шум, так что редко что-то стоило слушать. Большую часть времени они проводили в разговорах.       Каждый вечер, в около десяти часов вечера, друзья вставали один за другим, собираясь отправиться на боковую. Гил всегда шел первым, а Мэгги следовала за ним, если не хотела перебрасываться парой слов с Авой или слушать, как Один заикается, отвечая на ее вопросы. Однако Айре и Эрроу задерживались, ожидая, когда другой уйдет первым. Он никогда не скажет этого вслух, но парень пытается наслаждаться как можно больше обществом Авы. Если она не собирается уходить, то и ему не придется.       Так было уже несколько ночей подряд. Разговаривая, Ава терпеливо слушала, как он, заикаясь, рассказывает обо всех вещах, и в каком-то смысле они сблизились. Айре сидела на подушках на полу, перед радиатором. Один заметил, что ей всегда нравилось находиться в самой теплой части комнаты. Она потянулась назад, чтобы собрать все свои волосы с плеч и шеи. У нее всегда были длинные волосы, но теперь, похоже, они достигали не меньше трех футов. Девушка когтями расчесывала свою алую шевелюру, нахмурившись. — О-они з-з-запутались? — спросил Один, услышав рвущиеся звуки волос, когда она продолжала рвать пальцами пряди. — Немного, но к концу дня все становится именно так, — говорит Ава ему; ее пальцы останавливаются, чтобы развязать особенно запутанный и сложный узел. — И-иди сюда, — Один кивком указывает на пятно на полу перед собой. Щеки девушки слегка желтеют, и она смотрит на него в замешательстве. Он вздыхает, и его лицо говорит ей: «Просто сделай это». Парень умеет разговаривать с ней, не произнося ни единого слова.       Ава медленно отходит от источника тепла и прислоняется спиной к дивану между раздвинутыми ногами Одина. Его пальцы движутся к ее голове, и он нежно проводит кончиками пальцев по ее волосам вниз. Он мягко надавливает на ее затылок, чтобы раздвинуть волосы. Что-то в этом кажется ему естественным. — У м-м-моих сестер всегда стояло гнездо на голове, — должно быть, так оно и есть и сейчас. Олай никогда не причесывал их, и, когда они были маленькими сиротами, неспособными расчесать себя самостоятельно, Один вмешался. — Ты заплетал им волосы? — спрашивает его Ава, откидывая голову назад и закрывая глаза. — Угу, — со временем она узнала, что Один любит говорить разными напевами, а не словами, потому что они звучат более гладко. Если он и говорил, то всегда коротко, кратко и по существу. — Заплетешь меня? — спрашивает Ава его тихим голосом. Эрроу просто кивает, настраивая пальцы на другую работу. Когда он зачесывает ее волосы назад, приглаживая их как можно лучше, его пальцы случайно касаются ее рогов. Ава выпрямляет спину, шипя сквозь клыки, как будто ее только что обожгли. — И-и-извини! — Один отдергивает руки от любого контакта с ней, между ног он чувствует, что Айре становится на несколько градусов горячее. Он понимает, что она краснеет и качает головой, пряча лицо. Это очень напоминает ему о той Аве, которой она была раньше, о той Аве, которой она все еще может быть. Терзаемой тревогой. — Они очень чувствительны! — она задыхается, избегая смотреть ему в глаза. Один снова переводит взгляд с рогов на руки. — Я…Я… Я и-извиняюсь, — парень качает головой, его бледное лицо искажено ужасом. Он действительно ничего такого не имел в виду. — Все в порядке… Это приятно, но я просто не привыкла к этому. И… — её голос быстро затихает, и Один поднимает бровь. — И-и? — он продолжает её фразу, ожидая интригующего ответа. — И это очень интимно! Врасия сказала мне, — интонация ее голоса на слове «интимный» сразу же проясняет ситуацию. Это какая-то непонятная штучка венжессов, наверное, насчет спаривания. — Я…я не буду… — Один качает головой. — Я б-больше не п-прикоснусь к ним. — Ава оглядывается на него, ее красные глаза просто смотрят на парня. Она выглядит взволнованной, готовой что-то сказать. — Я не возражаю… — тихо говорит девушка после долгой паузы. Один делает быстрый короткий вдох в легкие. Она что, серьезно говорит? — Т-т-т-ты…? — он не может выговорить ничего, кроме этого, так как его ладони начинают сильно потеть, быстро становящиеся липкими. Эрроу вытирает их о джинсы. — Ты можешь их потрогать… — она бормочет, неохотно произнося слова, но Ава уже слишком далеко зашла и знает это. Руки Одина медленно потянулись вверх; его пальцы медленно и аккуратно массировали основание рогов, где они соединялись с ее черепом.       Словно не в силах совладать с собой, Ава издает низкий горловой звук. Она выгибает спину, чтобы прижать голову ближе, желая большего прикосновения. Один задается вопросом, получит ли он свои собственные рога, столь же чувствительные, как у неё.       Он позволяет своим рукам пробежаться до самых острых кончиков, и Ава стонет. На самом деле она просто стонет. — М-м-мы должны… — неловко начал Эрроу, стараясь не сгореть от смущения. — …идти в твою комнату. Да, — она закончила фразу за него с легкостью. Один кивает и вскакивает на ноги, Ава встает на колени, а затем поднимается. Они оба смотрят друг другу в глаза, ища хоть намек на что-нибудь. Все, что они находят, — это взаимное вожделение, когда они сжимают руки друг друга.       В одно мгновение их ноги быстро шагают по коридору, мимо спящих Мэгги и Гила, к комнате номер 10. Она точно такая же, как у Авы, только пахнет больше Одином — приятной хвоей и дымом. Его одежда висит на вешалке, и вся она темного оттенка. — Обожаю это место, — смеется Ава. Один закатывает глаза, зная, что её комната точно такая же, как у остальных по всему залу. — С-спасибо, конечно, — Эрроу снимает куртку, отбрасывая ее в сторону, теперь удобно устроившись в своей футболке, — М-можно я тебя п-поцелую?       Ава кивает, все еще стоя в нерешительности у двери. Один сокращает расстояние между ними несколькими длинными шагами и берет ее теплое лицо в свои руки, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.       Он рад, что теперь она выше, и его шее не нужно наклоняться на несколько дюймов, чтобы дотянуться до нее. Его рука скользит от ее подбородка к волосам, а затем касается ее рогов. Он продолжает массировать их, и его сухие губы жадно впиваются в ее, такие мягкие и податливые.       Аву дразнило его прикосновение, поскольку в животе странно зашевелились невероятные чувства. Но прикосновения Одина недостаточно сильные. Она жаждет большего давления, даже подумывая о том, чтобы потереться рогами об угол чего-нибудь. Ава всё знает из объяснений Врасии, ведь, как и она, вожделела, когда чужие рога будут тереться о её. Но у Одина нет рогов.       Губы Авы двигаются вместе с губами Одина, но в основном она сосредоточена на том, чтобы открыть рот и издавать более глубокие и продолжительные стоны. Его язык проскальзывает внутрь, задевая острый зуб, когда он скользит им по таким сладким губам. Один мягко прижал ее спиной к двери, и колени девушки ослабли, когда он схватил их сзади. Она обхватывает его одной ногой за талию, а другой поддерживает только свой вес. Когда они все еще целуются, Один начинает втискивать свой таз в нее, и Ава чувствует его выпуклость, растущую с каждой секундой.       С удивительной силой, как она полагает, охотника, он резко опускает её и немного грубо прижимает к двери. Ава боясь, что ее услышат, мгновенно замолкает в страхе, когда зубы Одина начинают покусывать ее шею, вызывая хриплый стон сквозь зубы. — Один… — она задыхается, пытаясь оторвать его губы от себя. — Мы будем слишком шуметь. — Я буду вести себя тихо, — быстро настаивает он, крепче сжимая ее бедро. — Ты лжец! — Ава смеется, изумленно приоткрыв рот, когда Один говорит ей откровенную ложь. — П-прекрасно, но к-кого это волнует? — он тихо дышал, его тело извивалось от распутства. Ава старалась сохранить строгий, укоризненный вид, но каждое легкое подергивание бедер заставляло его выпуклость дразнить ее еще больше. — Мэгги… и Гила тоже… — ее жалобный голос выдал ее в считанные секунды. — О-они в четырех к-комнатах от нас, — голос Одина умоляет, упрашивая успокоиться. — Н-наверное, заснули… Часа так два назад, — он энергично, убедительно кивает головой, и Ава тоже начинает медленно кивать. Ее губы трутся друг о друга, издавая небольшой влажный хлопок, когда они расходятся. — Окееей, — тянет она. Один мгновенно заключает сияющую, словно солнце, девушку в свои объятия, и его окутывает жар. Эрроу знает, что собственная кожа нагревается от накатывающего возбуждения, но это ничто по сравнению с тем, как расплавленная жидкость перемещается под кожей Авы. Он не знал, на сколько процентов она была человеком по сравнению с венжессами, или как всё отличалось между их видами.       Его руки отпустили ее в нескольких дюймах над кроватью, и она несколько раз подпрыгнула на пружинах. Им повезло, что кровать больше, чем двухместная — слишком роскошно для места, где размещались военные пехотинцы. Пружины скрипят под тяжестью его колена, когда он опирается на кровать, нависая над ней, как волк, готовый разорвать свою добычу.       Его рот небрежно и голодно опустился на ее. Поцелуй был теплым и пьянящим, губы Авы двигались быстро, отчаянно углубляясь. Ее когти мягко скользнули от талии его джинсов под футболку. Его кожа была холодной по сравнению с обычной человеческой, но для Авы он был как лед. Разомкнув их сомкнутые губы, она стянула темно-фиолетовую рубашку через его голову. Не раздумывая, Айре бросила одежду на пол, и, пока они были врозь, Один решил заняться рубашкой Авы.       Она не всегда носила платье, похожее на ленты звездной пыли, и он был ей благодарен. Это было бы несколько сложнее, чем расстегнуть обычные хлопчатые пуговицы. Один за другим его пальцы расстегивали застежки, пока вся передняя часть не оказалась открытой. Ящик в ее груди был необычным, но он ожидал этого.       Один знал, что такое грудь, и любил ее так же сильно, как и любой другой парень, но вид разочарованного лица ранил бы Аву. Она уже выглядела так, словно пыталась застегнуть блузку. Эрроу прижался губами к ее ключице, оставляя нежные поцелуи в виде прямой линии.       Его руки скользнули ей под рубашку, пробежавшись по спине. Холодные ладони схватили девушку за плечи, стягивая рубашку с её рук. Она упала на кровать, и с этими словами Один снова навис над ней. Его бедра теперь двигались с удовольствием, но джинсы были такими толстыми, дразнившими донельзя. В отличие от Авы в юбке и красном нижнем белье, которое теперь было видно, когда она лежала на спине.       Ее руки скользят вниз к его поясу, оставляя тонкие красные линии на животе. Он достаточно тощий, чтобы иметь приличный пресс. Ее когти возятся со звенящим металлом ремня, расстегивая его, и затем — пуговицу. Один сам расстегнул молнию, немного высвободив горячую плоть. Он все еще был в нижнем белье, но это была тонкая ткань, и Эрроу становился тверже с каждой минутой. Скоро он станет жестким и прямым.       Один хотел продолжить тереться о нее своей плотью, чтобы добиться как можно большего возбуждения, но ее руки, упершиеся ему в грудь, остановили его. — Расстегнешь молнию на юбке? — спросила она, когда он наконец перестал извиваться и Ава убедилась, что парень слушает внимательно. Один кивнул и посмотрел на ее бедро, где находилась молния. Быстрым рывком расстегнув застежку на юбке, он оторвался от ее тела, чтобы стянуть одежду с ног.       Юбка была забыта вместе с остальной одеждой в ту же секунду, как ее сняли, и Ава выжидающе посмотрела на него. Один стоял на коленях, как будто молился, а его член торчал из джинсов. Она хотела, чтобы он снял штаны.       Эрроу должен был снять их сам, вывернув при этом наизнанку. Как только противная джинса улетела, он смог снова прижаться к Аве. Теперь они оба были в одних трусах, и Ава с каждой секундой становилась все влажнее.       Они тяжело дышали, двигая своими тазами, входящими и выходящими через нижнее белье. — М-мы действительно с-собираемся…? — спрашивает Один, пытаясь сдержать себя на случай, если Ава откажется. Вместо этого она кивает. — Я готова. Давай просто… сделаем это, — ему больше ничего не нужно слышать. Через несколько секунд его нижнее белье снято, а член полностью разряжен. Ава оглядывает его с ног до головы, всю жизнь видя только чужие фотографии. Один не думает, что она понимает, что нужно делать дальше, но девушка слегка облизывает губы, и его член становится больше. Айре выглядит благодарной.       Ее рука медленно, но уверенно опускается вниз, чтобы погладить его, и он издает шипение. Он ожидал, что ее когти вонзятся в мягкую плоть, но она, похоже, сознательно избегала этого. Ее рука тянется вверх, и теперь уже полностью эрегированный семидюймовый член задергался, и Один тяжело хрюкает. Он зарывается лицом в изгиб шеи Авы, его глаза все еще широко открыты и смотрят вниз на ее тело.       Красные хлопчатобумажные трусики с бантом спереди — он представляет себе влажные складки под ними. Его член дергается — из него вытекает капля преякулята. Рука Одина скользит вниз по животу Авы, к пупку, а после и к трусикам. Его палец погружается внутрь, чтобы найти ее клитор, и он тяжело вдыхает сквозь зубы.       Это не обжигает, но несколько теплее, чем обычно; ее скользкая сперма оставляет еле ощутимое покалывание под кожей. Его большой и указательный пальцы сжимают клитор, и она визжит, дергая член сильнее. Один стонет вместе с ней и выгибает спину. — Т-ты т-т-такая… В-в..... Влажная, — Один считает, что грязные разговоры должны быть горячими, но его заикание кажется помехой. Ава все равно издает тихий, милый стон. Чем дольше ее рука гладит его, тем больше Одину хочется вытянуть из нее эти звуки. — А ты хочешь… засунуть его туда? — он не видит ее лица, но знает, что она смущена. Свободной рукой она крепко сжимает его затылок, пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы успокоить свое беспокойство. — Д-да, — пальцы Одина обхватывают ее талию, и он медленно снимает с нее нижнее белье ниже лодыжек. Эрроу целует ее левую ногу до самого бедра, а затем без колебаний погружает в нее свой язык.       Это не то, что она имела в виду, но он хочет сделать по-своему. Один с удовлетворением слышит, как из нее вырываются судорожные вздохи, хотя Ава пытается сдержать их. Ее руки сжимают подушку, простыни, собственные волосы. Ей нужно что-то взять.       В конце концов ее когти вцепились в его волосы, подражая тому, какими были его собственные пальцы, когда все это началось раньше. Ему хватило только на то, чтобы схватить ее, и она хорошенько дернула его член. Он воспринял это как знак ободрения и придвинул свое лицо еще ближе. Ее бедра прижимались к его ушам, а с подбородка капали странные соки венжесса, которые все еще покалывали, даже сейчас оставаясь теплыми. — Один, пожалуйста! — ноги Авы лежат на плечах Одина, пальцы ног направлены прямо. Он поднимает глаза, отстраняется и вздыхает. Она крепко зажмурилась, и ее лицо исказилось, когда она заскулила. — Х-хорошо, — Эрроу стряхивает ее ноги со своих плеч и выпрямляет спину. Его тело снова нависает над ней, как и было изначально задумано. Его кончик тычется в нее, и она тихо вздыхает. Ава жаждет его, желая намного большего.       Однако он еле упирается в Айре в течение нескольких секунд, дразня ее и себя. Он медленно входит, но старается быть нежным. Ава — девственница, и Один не хочет причинять ей боль. Но она пытается продолжить, проникнуть в него глубже, и у Одина нет решимости сопротивляться.       Вскоре долгий стон вырывается изо рта Авы, и его бедра обретают собственный разум, устремляясь вперед. Он проник внутрь полностью, и рыжеволосая была ошеломлена неприятным ощущением того, что она слишком заполнена болью, смешанной с чистым удовольствием. — Я… я… я и-и-и-извиняюсь! — Один выдает одним махом извинения, но Ава и не заметила, что тихонько вскрикнула, пока парень не забеспокоился. — Я в порядке, — шепчет Ава, крепко обхватив его ногами. — Просто дай мне несколько секунд. Просто помедленнее.       Один стоял, опираясь на локти, по обе стороны от головы Авы. Он старался не наваливаться на нее всем своим весом, и их лица были всего в нескольких дюймах друг от друга. Эрроу нежно поцеловал ее и медленно отстранился. Она была такой мокрой, что уже сводило его с ума, но влияние пакта с венжессом добавляло немного острые покалывания.       Один начинает набирать хороший темп, выходя примерно на дюйм или около того, прежде чем войти обратно. Он старается не причинить ей боль глубокими движениями, но ее тело содрогается от каждого толчка. Теперь парень приподнимается на руках, переводя взгляд с потолка на спинку кровати и обратно на Аву. Во многих отношениях она похожа на солнце настолько, что ему кажется, будто он не может даже смотреть на ее красоту слишком долго.       Они оба девственники, поглощённые совершенно новым ощущением. Пара знает, что кончат быстро и легко. Их темп плавный, и через некоторое время Ава понимает, как нужно двигать бедрами в такт ему. Она издает тихие, ритмичные стоны и чувствует в глубине живота предательский признак того, что пик наслаждения приближается. — Один… Один я никогда не… — его глаза перестают быть затуманенными страстью, и он хмурится. Она надеялась, что Эрроу просто догадается, но девушка должна была сказать это. — Я никогда не кончала с тех пор как… — конечно, любой подросток мастурбировал, но с тех пор, как она изменилась после зелья, Ава слишком боялась собственного тела. Он кивнул, продолжая двигаться со средней скоростью. — Т-ты х-хо-хочешь, чтобы я п-прибавил т-темп? — спрашивает парень, еще больше озабоченный тем, чтобы не причинить ей боль. Она нетерпеливо кивает, ее хнычущий голос дрожит. — Да, да, пожалуйста, боги, да. — это все, что ему нужно услышать. Один начинает двигаться дальше, быстрее, пока не перестаёт ощущать себя как отдельное тело; звук их тел, шлепающихся друг о друга, и его ритмичное дыхание создают симфонию с быстрыми вздохами Айре, за которыми следует долгое тяжелое ворчание. Пружины скрипят, не привыкшие к таким активным действиям, и Ава была права: они ужасно громкие.       Он уверен, что люди на других планетах слышат их, и даже сам ТИТАН удивляется таким громким звукам, а местонахождение четвёрки будет раскрыто через звуки секса. Но Один ничего не может с собой поделать.       Эрроу, как животное, трахает ее, и она уверена, что на ее бедрах будут синяки. Теперь острые когти впиваются в кожу его спины, даже проливая кровь, но парень не возражает. Ава никогда не чувствовала такого раскаленного блаженства, и она откидывает голову назад от удовольствия.       Блуждающая рука Одина поднимается, чтобы дотронуться до ее рогов, и она окончательно теряется в своих чувствах. Его член сильнее входит в неё, и тогда она кричит всем: Богу, Мэгги, Гилу и всем остальным — кто именно вызвал эти звуки. — Один! — этот высокий, резкий стон вызывается с ее губ. Все тело девушки сжимается, когда волны эйфории обрушиваются на нее, и Ава чувствует, как что-то горячее обжигает её. Она брызнула прозрачной, покалывающей жидкостью на его живот, все еще издавая томные вздохи.       Он не уверен, что это: боль от когтей, вонзающихся глубже, быстрое сжатие ее стенок, или то, как она выкрикивает его имя — но Один был в одном уверен точно — это оргазм, который он никогда не испытывал; парень клянется, что чувствует блаженство до самых ступней. В течение нескольких секунд Эрроу ощущает, как его тело бьется в ней, а потом издает собственный стон. — Ава, — такое длинное, растянутое и без запинки слово, вызывающее лишь приятные ощущения. Его глаза плотно зажмурены, и Один делает несколько последних толчков, прежде чем обессилить. К счастью, он не рухнул на девушку, когда переворачивался на спину. Они оба покрыты липкой жидкостью, но пара сильно нуждалась в душе.       В комнате ярко пахнет сексом, затхлым и горячим. Если бы кто-нибудь зашёл сюда, то обратно бы он и не вышел. Он чувствует, как его веки начинают опускаться на фиолетовую радужку, и резко просыпается при звуке голоса Авы. — Это было… — каждый ее нерв покалывает, как будто его подожгли, и она чувствует, как колотится в груди сердце, — Вау. — В-вау, — повторяет Один, думая, что это прекрасное чувство. Несколько мгновений они лежали молча, затаив дыхание. Как будто находиться в присутствии другого — это уже слишком смущающе. — М-м-мы должны п-помыться… — Эрроу прерывисто вздыхает, — Вставай.       Он, конечно, прав. Ей становится слишком холодно лежать нагой, покрытой смесью пота и спермы. Они испортили простыни, и ни один разумный человек не смог бы просто перевернуть их и спокойно заснуть. — Как ты думаешь, они нас слышали? — спросила Ава, когда Один соскользнул с кровати и поднял с пола полотенце. Он осторожно нюхает его, прежде чем передать Аве. Она аккуратно вытирается, но не особо тщательно. — Нет, — ее глаза сужаются, и она передает полотенце обратно ему. Он небрежно вытирает мягкую ткань об собственную кожу. Ава знает, что Один лжет, по крайней мере по своим собственным убеждениям; — У-увидимся после душа? — он говорит, направляясь к шкафу, где лежат чистые полотенца. — Ты не хочешь принять со мной душ? — два полотенца в его руках внезапно оказываются на полу, и Эрроу пытается их поднять. Он краснеет, обматывая полотенце вокруг талии. Уже при мысли о том, как они будут натирать их тела мылом, у него снова встает. — Д-д-да, — он задыхается от своей фантазии. — К-к-к-конечно. — очевидно, Один взволнован и смущен этой идеей. От этого Ава чувствует себя еще увереннее, хотя лицо у нее такое же раскрасневшееся, как и у него.       Завернувшись в пушистые белые полотенца, они бесшумно выскальзывают за дверь и на цыпочках пробираются в выложенную плиткой душевую. Отбросив все мысли о неловком завтрашнем разговоре за завтраком, они повернули ручки, наполняя комнату паром.       Окутанные паром, они позволили горячей воде бить сильной струёй на их головы, а губы медленно слились. Игривые языки исследовали друг друга, танцуя в жарком танце. Тихие вздохи смешались с шумом воды, и на короткое мгновение они были счастливы.