химик

Оцукин хорош в химии. Иногда даже слишком. Не то что бы это было проблемой, скорее пользой, просто кому-то в команде постоянно неймется. — Ну Оцуки-и-ин! — с истерично скачущим тоном стонет Эклер, зависая на чужой шее, заметно напрягшейся то ли из-за веса подруги, то ли из-за внезапности такого «балласта». — Я же редко тебя о чем-то, сука, прошу?! — носом слепо тыкается куда-то в щеку; пристально смотрит красными от полопавшихся капилляров глазами. — А-а-а?! — О-ох, Эклер-сан, ты же знаешь, мне надо работать, — Оцукин привык. Привык к таким выходкам и бесконечным просьбам, на которые его сонный мозг реагировать был мало способен, отчего создавался невидимый барьер, который даже излишняя гиперактивность Эклер пробить была неспособна. Временами было очень неловко, но если дело все же не доходило до чего-то провокационного (обычно не доходило, потому что на ее крики сбегалась вся команда, которой все это слушать осточертело), то все ограничивалось нервным вздохом и парой минут отдыха — перенести Эклер было достаточно трудно. Одному Аксу известно, как с ней справиться, но он оставлял это за дверями своей комнаты, откуда выходил только по сильной нужде. — Давай займемся этим позже, мне надо приготовить все к следующему нападению врага, а это может быть кто-то очень опасный… и… ну, в общем, много всего надо. — А я?! Я тоже значимая, блять, единица нашей ебаной команды! — Эклер сжала щеки Оцукина и повернула его к себе. Бешено метая взгляд от одного глаза с заметным мешком под ним к другому, она пыталась найти там что-то кроме усталости и неловкости. Согласие, например. — Да, я помню про твою… э… эффективность, да-да, — залепетал Оцукин, чувствуя, как неловкость нарастает. Эклер, дела, само собой, не было, до чувств союзников в целом, но это пожалуй только портило нынешнее положение. Пальцы на начинающих неметь от боли щеках сжались еще сильнее. — Оцукин?! Пожалуйста, бля?! Я так о многом тебя прошу, являясь чем-то значимым?! А-а-а?! — Эклер почти вжалась в растерянное лицо; барьером служили только неловко выставленные вперед руки Оцукина. — Х-хорошо, ладно, — он сдался, решив, что щеки и остатки бодрости ему еще нужны, поэтому было бы неплохо согласиться. — Ты самый, сука, лучший, спасибо! — губами присосавшись к напрягшейся шее, Эклер со звонким чмоком оставила пестрый засос на шее. Из-за парализовавшей неловкости, Оцукин не смог ничего ответить, просто продолжив держать руки, уже вжимающиеся в плоский торс, через который прошупывались кости. Думалось о том, что это не походит на действия двух просто-союзников, а ноющая боль в чувствительной шеей была тому явным подтверждением. Щеки погорячели от налившейся крови. Оцукин не нашелся с ответом, даже когда за напевающей себе под нос какую-то мелодию Эклер захлопнулась дверь, пошатнув склянки с неведомым варевом, напоминающим еловый сироп от кашля по вкусу. Обычно, какой-то остроумный ответ находишь именно когда все уже разошлись, но он не пришел в белую голову ни спустя десять, ни двадцать минут. Оцукин хорош в химии. Не то что бы это было проблемой, скорее пользой, просто кому-то в команде постоянно неймется.