Ты мой алкоголь

Третий Лонг-Айленд был явно лишним. Аюдзава не могла точно сказать, комната ли вокруг нее плывет или она сама еле держится на ногах, но ясно понимала – с алкогольными коктейлями она переборщила. Она же вообще не собиралась пить. И куда-либо выходить в этот день. Экзамены ее знатно вымотали, и больше всего на свете Мисаки хотела лечь в кровать и проспать до следующего семестра. Но вот они с Такуми вернулись из бара, от компании его одногруппников, с которой отмечали конец сессии. Отказываться от тостов было неудобно. И вот, пожалуйста, - она уже «тепленькая». И, честно говоря, девушка чувствовала себя при этом хорошо. Расслабленно, приятно и очень хорошо. - Такуми, я такая пьяная, - глупо хихикнула брюнетка, оборачиваясь к парню, который переобувался (точнее, пытался это сделать) в прихожей. Он тоже был в надлежащей кондиции, быстро это не получалось. – Ох, я такая пьяная, просто в дрова. Усуи еле сдерживался от садистского желания заснять бывшую главу студсовета Сейки в нетрезвом виде. Он и сам, конечно, был подшофе, но умел вовремя остановиться – просто понимал, когда больше пить нельзя, иначе разум и сознание окажутся в отключке. Вот и сейчас блондин еще был в сравнительно адекватном состоянии по сравнению с Мисаки. На самом деле он хотел отметить конец экзаменов и начало каникул на пару с Аюдзавой, и только с ней. Не то, чтобы друзья-товарищи не были ему важны, просто уже давным-давно любимая горничная играла самую главную роль в его жизни, вытесняя всех остальных. Усуи даже успел достать вино, но тут на него посыпался шквал звонков от одногруппников и приятелей с потока. Блондин пытался было сослаться на Мису, мол, личная жизнь и все дела. Но это никого не волновало. Более того, всем наоборот было интересно познакомиться (и обзавидоваться) с девушкой первого красавца курса. И так они с Аюдзавой оказались на студенческой тусовке. Впрочем, слишком громко было бы называть это тусовкой – ребята просто забронировали столик на большую компанию. Оно было и к лучшему – беспорядочные «вписки» и «квартирники» были паре не по душе. К счастью, все прошло вполне хорошо. Несмотря на сильную внутреннюю сплоченность коллектива, его однокурсники очень радушно встретили Мисаки. Даже различия в профессиональных интересах не стали преградой для обсуждений и бесед. Брюнетка даже была рада оказаться в кругу новых людей. Парень никак не мог взять в голову, в какой момент они запьянели. Не так уж и много они заказывали алкоголя за тот промежуток времени, что были в баре. Но вот голова стала кружиться, мысли стали терять логику, и захотелось спать. И еще Аюдзава шептала на ухо что-то до ужаса неразборчивое и лишенное причинно-следственной связи. Каждое ее слово на выдохе пахло сладким Лонг-Айлендом, а губы едва касались кожи… Может быть, Усуи и упустил момент, когда алкоголь ударил им в голову, зато понял, когда стоило удалиться с вечеринки. - А внутри солёная, словно кровь, Текила-любовь! – Мисаки решила, что шоу должно продолжаться, а в их квартирке было слишком тихо и тухло. Неважно, что петь она не особо умела, под градусом у всех обычно пробивался голос. - Так, тропикана-женщина, мне кажется, тебе нужно в кроватку, - Такуми с улыбкой заботливо положил руки на плечи брюнетке и пристально посмотрел в глаза. Сказал, четко произнося слова и разделяя их практически по слогам, чтобы до девушки в ее состоянии дошла суть: - Будь хорошей девочкой и иди в комнату. Миса-тян с глупой улыбкой послушно кивнула. Ох, Ками и все небеса, взгляд Усуи проникал ей под кожу в самую душу и даже глубже. Если бы он сейчас сказал ей пойти прыгнуть с крыши, она, наверное бы, и пошла. Как ему можно было отказать хоть в чем-то? - Ох, Такуми, ты такой красивый, - мурлыкнула брюнетка, утыкаясь парню в плечо. - Ты всегда такой красивый? - Ага, двадцать четыре часа в сутки. Слышать подобные слова от Аюдзавы было, конечно, приятно; однако Усуи был бы гораздо больше рад их услышать от трезвой девушки, которая очень редко когда не стеснялась выражать свои чувства и эмоции. - А ты пойдешь со мной? – не торопилась отрываться от мягкого и теплого плеча Миса. - Да, конечно, сейчас только схожу в ванную. Однако, парень переоценил адекватность гораздо более пьяной брюнетки, а еще не конкретизировал, в какую комнату ей надо идти. Во всяком случае, пошла она явно не в спальню, а на кухню, о чем блондин понял, услышав из ванны радостный возглас: «Опа, винишко!» - Опа, ведерко, - устало усмехнулся Усуи, увидев, собственно, предмет, который ходил искать. Эта вещь им явно пригодится по утру наряду с водой и аспирином. Главное – придвинуть поближе к кровати. Вино приятно пахло и на вкус было потрясающим – страшно было представить, сколько стипендий студента медицинского вуза ушло на него. Мисаки пила его не спеша, смакуя небольшими глотками. Бокалы искать было лень, поэтому она решила, что ничего страшного не произойдет, если она будет пить прямо из горла. В таком виде ее и застал блондин, вернувшись с ведром в руках. - Тебе определенно уже хватит, - перехватив женскую руку, Такуми забрал бутылку у Аюдзавы, на всякий случай поставив ее на верх холодильника. Брюнетка обиженно надулась. - А что ты мне сделаешь, накажешь непослушную горничную? – закусив нижнюю губу, пробормотала девушка. Темные глаза коварно блеснули из-под длинных ресниц – она практически нарочно провоцировала парня. Это поведение – лукавое, игривое и при этом под градусом – было абсолютно невозможно для Аюдзавы. Усуи не мог воспринимать это всерьез – его Миса была не такой. - Может быть, и накажу. Мисаки не стала ждать, пока блондин выполнит свои угрозы. Грациозно закинула руки ему на шею и поцеловала в губы. Страстно, долго и глубоко. От неожиданности Такуми даже выронил ведро, и то с глухим звуком укатилось под стол. Руки на мгновение безвольно повисли в воздухе, но затем по инерции привычным движением сомкнулись на женских плечах, притягивая девушку ближе. У ее губ был вкус вина, которым Усуи не мог насытиться. Ее кожа, мягкая и нежная, была такой дурманящей под его прикосновениями. Темные глаза Мисаки манили, обещали, утягивали на самое дно потаенных желаний. И блондин был только рад тонуть в этом искушении, сильнее вжимаясь в Аюдзаву, словно стремясь слиться с ней. Как долго он этого ждал! Обычно студенты в сессию проводят бессонные ночи не со вторыми половинками, а с учебниками, методичкам, конспектами и списками вопросов. Эти экзамены не стали исключением, и потому интимные моменты личной жизни парочки пришлось отложить на несколько недель. Но как бы сильно Усуи не хотел выплеснуть всю накопившуюся страсть, последней трезвой частью мозга он понимал, что секс по пьяни, даже с любимой девушкой – это нехорошо. И несправедливо к ним обоим. Удовольствие получат разве что тела да гормоны, а душой и разумом поутру с похмелья они не особо ощутят прелесть плотских любовных утех. - Милая, мы оба правда очень пьяные, - неохотно прервал очередной поцелуй парень, аккуратно отстраняя брюнетку, потянувшуюся за новым. - Нам лучше лечь спать. Такуми не верил в то, что говорил. «Лучше лечь спать» - о нет, лучше сорвать с нее это платье, зубами стянуть нижнее белье и забыться в хаотичных движениях ног, рук и губ. До самого рассвета, чтобы после солнце золотом разливалось на их влажных от пота телах. Миса словно чувствовала внутреннюю борьбу блондина. Она вовсе не смутилась возникшей заминке; перехватила мужскую ладонь, легшую между полушарий груди и призванную сдерживать девушку от дальнейших действий, и прижалась губами к фалангам пальцев. В этот момент брюнетка была готова расцеловать каждый из них, убеждая Усуи в том, что сон – вовсе не то, что ему сейчас нужно. - Мисаки… Стон, практически жалобный, умоляющий. Он умолял её, был готов пасть к ее ногам. Какая же это была сладострастная пытка – плавиться под женскими губами, заставляющими поцелуи вспыхивать везде и сразу: на щеках, висках, шее. Обычно это была роль парня – доводить Аюдзаву до исступления в истоме, но сегодня они поменялись местами. - В тебе говорит алкоголь, - предпринял последнюю попытку капитулировать Усуи. - Ты мой алкоголь, - прошептала Мисаки, влажными губами обхватывая мочку уха блондина. Слишком томно. Слишком сексуально. Слишком соблазняюще. Это все было слишком для Такуми, чтобы продолжать сдерживаться. Его губы без труда нашли ее, впиваясь, вбирая в себя, захватывая целиком. Аюдзава словно только этого ожидала и призывно распахнула губы, наслаждаясь бесцеремонностью и напористостью мужского языка, мгновенно вторгшегося в ее рот. Он был груб, он был резок, Усуи не отрицал это. Но разве можно было сейчас иначе; когда с учетом всего выпитого алкоголя и эмоций девушке хватало сознания, чтобы одновременно целоваться и расстегивать ему рубашку, царапая ноготками ключицы. Когда она в порыве страсти слегка прикусила ему язык, а затем еще сильнее углубила поцелуй. Когда она прервалась всего лишь на мгновение, чтобы одарить парня таким пламенным взглядом, что у него побежали мурашки. Эти фантомно-взрывные поцелуи сносили им обоим головы. Руки властно, с силой и напором сжали женские бедра – блондин словно лишний раз подчеркивал, доказывал, что Мисаки принадлежала ему, вся, от макушки до кончиков пальцев. Парень еще теснее прижал девушку к себе – он обычно обожал смущать Аюдзаву физическим доказательством ее желанности. Но в этот раз она приняла активное участие в игре и в ответ на большую близость сама потерлась о пах. Поддразнивая, раззадоривая. Почти издеваясь, словно испытывая на прочность (ткань брюк уж точно). Самоконтроль и терпение дали сбой – Усуи резко вздернул брюнетку вверх, усаживая на стол. Такуми становилось мало терзать губы поцелуями; хотелось её всю целиком. Хотелось обладать каждым участком ее кожи, каждой клеточкой ее сущности. Страстные жаркие прикосновения сбивчиво перекинулись с лица на шею, вспыхивая ярким пламенем пятен-засосов. Мисаки по-змеиному прогнулась в пояснице, подставляясь целиком под поцелуи блондина. Они перехватывали ее дыхание, лишали голоса, вырывая лишь слабые тихие стоны, и вместе с тем придавали ей невероятную силу и будто неиссякаемую энергию. Новое касание отдалось вихрем эйфории в низу живота, и Аюдзава, забываясь в нахлынувших чувствах, с силой вцепилась в оголенные плечи Усуи. Пламя страсти плавило их обоих. Напряжение росло вместе с желанием. Парень и девушка нежились в ласках прелюдии, балансируя на самом краю. Каждое прикосновение, каждый поцелуй мог стать решающим, подвести их к самому главному. Они были готовы отдаться водовороту наслаждения и телам друг друга. Но, как гласит закон Мёрфи, если что-нибудь может пойти не так, оно пойдёт не так. Блондин только расправился с молнией на платье, приспуская рукава, чтобы расцеловать плечи и ключицы, как почувствовал что-то неладное. Тело девушки, напряженное до этого в предвкушении экстаза, натянутое струной от давящего желания, заметно расслабилось, практически обмякая в его руках. «Странно, до оргазма еще далеко». Такуми непонимающе отстранился, чтобы посмотреть, в чем дело. Увиденное было одновременно забавным и немного обидным: Мисаки спала! Просто отрубилась, даже несмотря на жаркие ласки. Спирт оказался сильнее влечения. Блондин вздохнул: ну что же, и такое бывает, а он предупреждал, что они уже слишком пьяные. Поправив платье, Усуи аккуратно, чтобы не потревожить, подхватил брюнетку на руки и понес в спальню. - Сладких снов, Миса-тян, - Такуми нежно поцеловал девушку в висок; та слегка насупилась и прижалась к груди парня. - А о твоем неудавшемся соблазнении и моей грозной мести поговорим с утра. Быть пьяным плохо. Думаешь, что тебе будет круто и весело, а на самом деле грустно и плохо. Но если ты рядом с любимым человеком, тебе в любом случае будет хорошо.